Первым делом Фрося разобрала подарочки, чуть не плача от радости, глядя на них. Удивительно, как за каких-то жалких три месяца поменялись её приоритеты и ценности. Как мало ей стало надо для того, чтобы чувствовать себя счастливой! Право слово, чем больше благ мы имеем, тем более усилий для достижения счастья тратим.
Среди подношений был мешок тёрпко пахнувшей шерсти, мешок чёсаного золотистого льна, несколько корчаг, наполненных доверху крупами, плетёный туесок с яблоками, бочонок пива, живая курица, полный горшок топленого жира, соль, мёд, ржаная мука, несколько вилков капусты, кусок выделанной кожи, пара ещё влажных бычьих пузырей и маленький кожаный мешочек, в котором лежал искусно вырезанный костяной гребень.
«Хоть замуж иди с таким приданным», — усмехнулась Фрося, разнося добро по закромам и мысленно составляя план работ на ближайшие дни. Со льном пока ничего делать не надо. Прясть да ткать можно зимой, а вот шерсть необходимо вымыть и высушить.
Курицу Фрося пока поселила в сарае. Летом она с детьми там всё расчистила и собрала даже небольшую экспериментальную печку с деревянной трубой, облепленной глиной. Птицу так и оставила в плетеной клетке, налив воды и насыпав немного крупы. Тратить на пеструшку драгоценные злаки было жалко, но чем ещё кормить животное, женщина не представляла.
Разложив всё добро по местам, она взяла шерсть, дугу с привязанным к ней мешком, корзинку и отправилась к реке. Там хорошенько промыла руно и повесила его сохнуть. А пока собрала водные орехи чилим, со вкусом которых её познакомила одна из девочек, страшно удивившись от того, что Яга такой продукт не знает. Набрала корней камыша. Для еды он уже был жесткий, но Фрося хотела залить его водой, чтобы попробовать получить сахар.
Достала из ловушек рыбу и отправилась домой. Там первым делом выпотрошила и засолила улов. Пересыпала в мешок водный орех и залила корни водой.
К жизни в лесу женщина постепенно привыкла. Её не пугали больше ночи в одиночестве, насекомые, снующие всюду. Она не боялась заблудиться, сойдя с известной тропинки. Фрося научилась быстро греть воду и мыться, приспособилась к сотне мелких бытовых вещей, от которых ещё недавно приходила в ужас. Сильно смущало её только одиночество. Отсутствие детей уже наводило тоску, а что будет зимой, страшно даже представить.
Еще очень расстраивало отсутствие привычной еды. Не хватало нормальных фруктов, красного перца, молока, сыра, вина, масла. Даже элементарный салат из зелени заправить было нечем. Вся еда казалось однообразно пресной. Тот минимум приправ, который ей был доступен, спасал положение лишь отчасти. Про сладости и речи не было. Только мёд. Поэтому однажды заприметив в лесу можжевеловые заросли, она не могла дождаться осени, чтобы собрать ягоды. То, что их можно использовать не только как приправу к мясу, но и в качестве основы для сахарного сиропа, она знала из брошюры для школьников периода Второй мировой войны. Но вот насколько успешным будет эксперимент, понятия не имела.
Сбор прошел удачно. Стоило расстелить под деревцем ткань и хорошенько тряхнуть, как посыпались темно-синие ягодки. Правда, потом процесс растянулся надолго. Сначала урожай пришлось перебрать, удалить ветки и грязь, потом немного подсушить. После началось самое интересное — разминание. Первым делом Фрося попробовала раздавить ягоды толкушкой, но потом бросила это слабоэффективное занятие. Вспомнила древних греков и, тщательно вымыв ноги, потанцевала минут тридцать в кадке, распевая разные веселые песни, которые пришли на ум. По двору разлился насыщенный пряно-терпкий запах можжевеловых ягод.
Наплясавшись вдоволь и приведя себя в порядок, Ефросинья в приподнятом настроении продолжила эксперимент. Залила часть получившегося пюре водой и поставила в печь. Работать приходилось маленькими партиями, так как глиняных горшков нужных объемов был дефицит. Необходимо было следить, чтобы температура сиропа не превышала сорока градусов, иначе начнут выделяться масла. Больше суток длился процесс нагревания, сцеживания, упаривания. Печь эта не плита, и добиться от нее длительного и одинакового температурного режима крайне сложно. Важно было, чтобы внутри было не слишком жарко, так, чтобы экстракт ни в коем случае не кипел. Поэтому конечный процесс упаривания растянулся на несколько дней. Зато результат превзошел все ожидания! Четыре крынки с густым, сладким, слегка пряным сиропом без привкуса горечи.
Летне-осенний лес щедро одаривал своими богатствами. Ежедневные прогулки с подопечными позволяли Ефросинье изучить свои угодья. Так за сезон, помимо различных грибов, были изучены и собраны черника, орех, ежевика, земляника, шиповник и разные душистые травы. С началом осени отправились за брусникой. А вот тёрн, что рос почти под самым домом, ждал своего часа — первых заморозков.
За лето Фрося научилась ставить силки, но дичь в них попадалась редко, да и мороки с ней было столько, что жуть. Хотя зайцам-русакам женщина всегда была рада. Мясо у них было вкусное, хоть и сильно отличалось от привычных морских свинок, да и требовало длительной готовки. Еще были шкурки, которые она научилась выделывать на раме. А вот всякие птички — расстройство одно. Во-первых, есть нечего, один бульон из костей. Во-вторых, ощипывать их только кипятком обдав, а значит все перья в утиль, и, в-третьих, попросту жалко.
С затяжными дождями настала пора сидеть дома. Вот теперь, имея в запасе много свободного времени, Фрося решила воплотить свои давние задумки. Сначала она переработала все продукты. Сильно хотелось разнообразить стол. Это сейчас осень, и есть возможность выбирать, а зимой сидеть на пресной каше да соленой рыбе придется.
Порезала и засолила капусту, кинув в нее пару яблок, листья борщевика, зеленых ягод тёрна и половину брусничных запасов. Яблоки, принесенные жителями деревни, почистила, нарезала и разделила на две части: одну разложила сушиться, а вторую залила небольшим количеством воды и поставила выстаиваться, в надежде получить уксус. Ягоды переварила с сиропом и убрала в холод, надеясь, что зимой все же будет варенье, а не бражка.
Волосы отросли, и надо было решать: срезать дреды или распутать. Вооружившись костяным гребешком, Фрося стала распускать. Во все стороны полетела пыль. Тихо ругнувшись, женщина вышла во двор и продолжила свое занятие на крылечке. Два полных дня она потратила на то, чтобы расчесать свою непростую прическу. На третий встал вопрос с мытьем головы. Терзать замученные волосы щёлоком не хотелось. Пришлось вспоминать рецепт мыла. Пока топилась баня, Ефросинья развела во дворе небольшой костерок, растопила жир, процедила и поставила остывать. Аккуратно слила с золы щёлок и немного нагрела. Температура обоих ингредиентов должна быть одинаковой. Убедившись, что это так, осторожно стала вливать щелок в жир, постоянно помешивая. После засыпала соль. Сверху начал образовываться густой «кисель». Его с большим трудом, но всё же удалось выловить при помощи ложки и небольшой веточки со множеством сучков. Вот этот «кисель» и был мылом. Можно им пользоваться так, а можно добавить всяких компонентов и оставить высыхать. От производства остался глицерин. Его Фрося бережно перелила в маленький горшочек. В эпоху без косметических кремов этот простой компонент прекрасно справится с увлажнением кожи.
Как Ефросинья не оттягивала неизбежное, в какой-то момент поняла — медлить дальше с заправкой станка нельзя. Ткани катастрофически не хватает. Тут же возникла проблема, ранее казавшаяся не актуальной. Освещение. При закрытых дверях в избушке было темно словно в склепе. Даже открытые окошки не пропускали нужное количество света. Особенно после того, как одно из них, то, что подальше от печи, она затянула бычьим пузырем.
Лучина света почти не давала, а восковые свечи, к Фросиному ужасу, сгорали минут за пятнадцать. Вопрос с освещением встал, как говорится, ребром. Масла не было. Спирта без перегонного куба не выгонишь в достаточном количестве. Сало и воск были, но мало. Мозг подбрасывал варианты римских и византийских светильников, западноевропейских фонарей и лучин, обмотанных пропитанными жиром тряпицами. Но все это слабо могло помочь при дефиците горючего материала.
