Ева встрепенулась, отгоняя видение: она в роскошном наряде английской королевы и молодой актер в костюме придворного. Как же случилось, что он погиб? В памяти всплыл последний разговор с Крисом.

– На третий день после его смерти я должна прийти в тот тупичок, – прошептала Ева, замирая от ужаса. – И его дух назовет мне имя убийцы. Если я не приду, зло так и останется безнаказанным!

Она занялась подсчетами. Судя по всему, у нее в запасе еще один день – завтрашний. А послезавтра призрак Кости Марченко будет ждать ее в тупичке. Тень отца Гамлета!

– Боже! Какая чепуха... Я что, приняла его болтовню всерьез? – спросила она себя. – Выходит, так.

Мысли закружились быстрее. Каким образом случившееся в деревушке под Лондоном четыре века тому назад могло сейчас повториться в Москве? Зачем Кристофер пошел в бар, если предвидел свою смерть? Неужели на актеров так сильно повлияла будущая премьера, что они слепо разыграли ситуацию не на сцене, а в жизни? Такое вообще-то бывает?

Она закрыла глаза и начала вспоминать разговор с Гиви и Сашей. Оба наотрез отрицали свою причастность к убийству приятеля. Они, дескать, сами не могут оправиться от шока – вот, пьют водку, чтобы снять стресс. День прошел как обычно, ничто не предвещало трагедии. После вечерней репетиции отправились в бар – посидеть, отдохнуть, пивка попить с рыбкой. Беседовали, смеялись, а потом на Костю что-то нашло: он раскричался, заявил, что платить не будет, наговорил грубостей, сорвался и выбежал вон.

– И часто он себя так вел? – спросил Смирнов.

– Бывали споры, конечно, – объяснил Гиви. – Я сам горячий, вспыхиваю, как порох! Но Костя не такой, он более спокойный. И на повышенные тона мы переходили в основном по поводу роли, спектакля, сцены какой-нибудь, а не из-за денег.

– Он слишком много работал, – вмешался Саша. – Брался за все, что ни предлагали. У него сестра больная: инвалид, в коляске передвигается. Ей деньги на лечение нужны, вот Костик и пахал как проклятый. Не высыпался, уставал, нервы сдали.

Смирнов слушал, делал пометки в блокноте – корреспондент все-таки! – задавал следующий вопрос.

– Почему вы выбежали из бара за ним?

– Сначала мы разозлились, – отвечал Гиви. – А потом испугались за Костика. Темно, поздно, парень не совсем трезв, в бешенстве, мало ли что наделать может? Под машину, например, попасть, и вообще. Но такого мы не ожидали, я имею в виду, что он... мертвым окажется. Выбежали, огляделись, а он лежит на снегу. Не сразу заметили, потому что там тень падает. Подумали – разыгрывает он нас. Костя великий охотник был по этой части! Подошли поближе и глазам своим не поверили, – у него в голове нож торчит, прямо над бровью! Мы оторопели...

– Я первым очухался, в себя пришел, – сказал Саша. – Понял, что пора ментам звонить. Вернулись в бар, вызвали «Скорую» на всякий случай, милицию и стали ждать. Они приехали, что-то там измеряли, фотографировали, расспрашивали всех. Нас забрали. До утра добивались признания: не мы ли Костика прикончили? Бред! Потом отпустили. Выяснилось, что около трупа следов почти не было, снег в том углу смерзся коркой, в общем, на ней ничего не видно. А недалеко, у дороги, таксист какой-то стоял, поджидал пассажира, курил. На наше счастье, он рассказал, как мы выскочили из бара, звали Костика, потом подбежали к телу, наклонились, спички жгли, пытались рассмотреть, жив он или нет. Вот если бы не этот таксист, сидеть бы нам в кутузке и сидеть!

– А как произошло убийство, таксист не видел?

– Нет, – в унисон вздохнули Саша и Гиви. – Он сначала в машине сидел, музыку слушал, дремал, а потом захотел покурить и вышел.

– Повезло вам, ребята!

Ева тоже подумала, что товарищам Костика повезло. От напряженных раздумий сон окончательно улетучился, лежать было неудобно, жарко. Она тихонько соскользнула с постели и вышла в гостиную. Четырехугольник окна слабо светился. Ева раздвинула занавески, выглянула в ночь. Летел мокрый снег, хлопьями прилипал к стеклу.

– Опять снег! – вздохнула Ева. – Где же весна?

– Не спится?

Она подскочила, вскрикнула. Сзади неслышно подошел Славка, сонный, сердитый.

– Ты меня испугал! Просила же, не подкрадывайся!

Он обнял ее, прижал к себе.

– Почему бродишь по квартире, как лунатик? – прошептал он ей в ухо.

Ева повернулась.

– Я все думаю, как Крис... то есть Костя, оказался в темном углу двора? Зачем он туда пошел?

– В туалет захотел! – буркнул Смирнов. – Ты из-за этого не спишь?

– В туалет он мог сходить в баре.

– Ну, тогда не знаю, позвал его кто-нибудь! Убийца. Он заранее выбрал темное местечко и только выжидал удобного момента. Марченко выскакивает из бара, тот его подзывает... и чпок! Готово. Труп распростерт на снегу, в лунном свете, изо лба торчит рукоятка ножа...

– Как ты можешь шутить над подобными вещами? – возмутилась Ева.

– Дорогая, то, что становится смешным, перестает быть опасным, – сказал Всеслав. – Если бы не юмор, моя работа свела бы меня с ума! Невозможно оплакивать каждого мертвого и казнить себя по любому поводу. Никакое сердце не выдержит. Сыщики, врачи и работники ритуальной службы должны быть черствыми. Иначе...

– ... они вымрут!

– Правильно мыслишь! – улыбнулся Смирнов.

Но Еву не так-то просто было сбить с намеченного курса.

– А если бы Костя Марченко вышел из бара не один, а с друзьями? – не унималась она.

– Значит, убийца остался бы с носом! Или крался бы пустынными улицами ночного города за своей жертвой, пока не настиг бы ее в более удобном месте.

– Послушай, я не шучу, – разозлилась Ева. – Костя предчувствовал свою смерть, он говорил мне об этом. Зачем же ему было идти на чей-то зов из темноты? Да еще так поздно, когда на улице нет прохожих? Почему он не пошел домой вместе с Гиви и Сашей?

– Загадка! – дурачась, развел руками Всеслав. – Давай попытаемся ее отгадать. Первое: Марченко никто никуда не звал, он сам решил укрыться в темном уголке. Может, его затошнило после выпитого или по малой нужде приспичило? А там как раз занимался тем же пьяный хулиган, наркоман, или притаился в ожидании жертвы маньяк. Совершив убийство, злодей махнул через забор – и был таков.

– Могу согласиться только на маньяка, – заявила Ева. – Никаких следов отправления естественных нужд там не было, мы же сами смотрели. Скользко, неудобно, опять же из бара в любой момент может кто-нибудь выйти.

– В темноте не видно, – возразил Смирнов. – А вот насчет неудобства ты права. Хотя, когда припечет... Сдаюсь, сдаюсь! Следов в самом деле никаких. Твоя взяла! Теперь второе: Марченко кто-то позвал. Но какого черта он пошел? Вариантов несколько: Константин по натуре патологически отзывчив и не может отказать; молодой человек был сильно пьян и плохо соображал, что делает: позвали – пошел. И еще: Марченко мог быть знаком с убийцей, не опасался его. Возможно даже, что он нарочно поссорился с приятелями, чтобы выйти из бара одному, потому что у него была назначена встреча... с маньяком.

– Не выдумывай! – возмутилась Ева. – Знакомые встречаются в более приличных местах, а не по темным углам. И самое главное – Костя как раз опасался! Он боялся за свою жизнь! Если бы я ему поверила...

– ...то приставила бы к нему телохранителя – меня! – заключил за нее сыщик. – И я бы отвел роковой удар! Так, что ли? У меня других дел по горло.

Она вздохнула, промолчала, понимая его правоту. Крису... Косте самому надо было принять меры предосторожности. Он оказался слишком беспечен. Но кому понадобилось его убивать?

– Как у тебя продвигается с Адамовым? – рассеянно спросила Ева.

– Туго. Кстати, третьего марта, поздним вечером, ни Льва Назаровича, ни Кристины дома не было.

– А что случилось третьего марта?

– Убийство в Горелове. Завтра же возьмусь за чету Адамовых самым серьезным образом!