– Да, – вздохнула Кристина. – Закрылся у себя в кабинете.

– Вообще, по возможности, держитесь вместе и поменьше выходите на улицу.

– А в чем дело? Вы что-то узнали? Об убийстве?

– Пока что очень мало, – ушел от ответа Всеслав. – Просто соблюдайте меры безопасности.

Кристина истерически расхохоталась.

– О какой безопасности идет речь? Я дрожу от страха в собственной квартире!

Смирнов деликатно кашлянул.

– Думаю, в ближайшее время все прояснится, – неопределенно выразился он. – Потерпите, Кристина.

Успокоив, как мог, супругу Адамова, сыщик вернулся к своим размышлениям. Вчерашняя встреча с профессором Шкляровым ничего существенного к уже известным фактам не добавила. Разве что один пикантный штрих.

Эдуард Борисович встретил незваного гостя настороженно, неприветливо.

– Чему обязан? – глядя на вошедшего поверх очков, холодно спросил он.

Всеслав назвал себя. Он не стал прикидываться журналистом или пациентом, желающим получить консультацию.

– Ну-с, и что? – сдвинул густые, с проседью, брови господин Шкляров. – Никаких сведений о моих больных вы не получите! – отрезал он. – Если вы за этим пришли.

– Больные меня не интересуют, – покорно произнес сыщик, без приглашения опускаясь на стул. – Я хочу с вами побеседовать.

Шкляров откинулся на спинку кресла, молча воззрился на него: давай, мол, выкладывай, зачем пришел, у меня нет ни минуты свободного времени. Профессор не лукавил, пациенты приходили к нему по записи, один за другим. Этому детективу просто повезло, что один из больных опоздал на прием.

– У вас ровно десять минут, молодой человек, – сердито предупредил Эдуард Борисович.

– Откуда вы меня знаете, господин Шкляров?

Профессор на миг утратил лоск и привычную вальяжность. По его лицу пробежала тень недовольства.

– Я вас первый раз вижу! – слегка возмутился он.

– Представьте, я тоже! – развеселился Смирнов. – Выглядите вы внушительно, как и полагается доктору медицинских наук. Кристофер Марло к вам случайно не обращался? Или вы знали его под другим именем? Константин Марченко, например? А?

Эдуард Борисович медленно багровел. Он изо всех сил сдерживал праведный гнев на этого наглеца, который ворвался без записи в кабинет, да еще и позволяет себе...

– Или к вам обращался Денис Матвеев? – помешал излиться до конца его негодованию сыщик.

– Немедленно выйдите вон, – тихо и отчетливо выговорил профессор и указал на дверь.

– Зачем? Я еще не услышал ответов на свои вопросы! – нахально заявил посетитель, ничуть не смутившись.

– И не услышите. Я не имею права разглашать врачебную тайну. Особенно в такой деликатной области, как психиатрия.

– Что вы говорите? А мне кажется, вы занимаетесь весьма неблаговидной деятельностью...

Шкляров уставился на Всеслава, его руки непроизвольно сжались.

– Кто вы такой? – уже осторожнее спросил он.

– Какая разница? Одно могу заявить со всей ответственностью – я вам доставлю много хлопот и неприятностей. Если мы не договоримся.

Профессор чуть расслабился. Но Смирнов применил свой любимый прием: он начал «давить» на собеседника, обвиняя его во всех смертных грехах сразу, без разбора.

– Вы покрываете убийцу! Адамовы... вам ни о чем не говорит эта громкая фамилия? А Денис Матвеев? Этот паук, втянувший в свои страшные сети многих уважаемых людей? Разве вы не попали в число его осведомителей? На чем он вас подловил? На взятке? На серьезной врачебной ошибке? Кто-то убивает! А вы являетесь его сообщником, потому что молчите. Кто-то убирает свидетелей... Денис Матвеев мертв! Следующим можете оказаться вы, дорогой профессор!

Всеслав болтал что попало, по опыту зная – если у человека рыльце в пушку, он сам выловит из обильного потока информации именно то, что его касается, застрянет на этом и начнет нервничать.

– Адамов – выдающийся специалист, блестящий хирург, – с усилием выговорил Эдуард Борисович. – Я знаю его много лет. Он не мог совершить то, в чем его подозревают. Это совершеннейший абсурд!

– Его первая жена умерла странной смертью... – Сыщик, не завершив фразу, пронизывал Шклярова недобрым взглядом.

Тот невольно съежился, опустил глаза.

– Денис... э-э... Матвеев, вы сказали? – пробормотал он, явно уводя разговор в сторону. – Не слышал. И...

– Кристофер Марло, Константин Марченко, – подсказал Всеслав.

– Не знаю, – покачал головой профессор.

Смирнова подмывало спросить у Шклярова: «Откуда вы взяли мой телефон?» Но он пообещал не выдавать Льва Назаровича. К тому же профессор мог легко отговориться. Мол, кто-то из пациентов, коллег или знакомых хвалил сыщика. А кто? Вылетело из головы. Не помню, и все тут.

Поэтому Смирнов о телефоне допытываться не стал, а спросил о другом. Передаются ли психические заболевания по наследству?

Эдуард Борисович оживился. Эта тема была ему и близка, и безопасна.

– Сии хвори, молодой человек, пока являются загадкой для медицины! – многозначительно округлил он глаза за толстыми стеклами очков. – Психика – не горло, печень или желудок. Анализов не сделаешь, симптомы скрыты. Здесь грань между патологией и здоровьем столь зыбка, что порой ее не разглядишь. Да и кто ее определит, эту грань? Медицина изучает и лечит тело, а душа как была, так и осталась за семью замками.

Сыщик выслушал Шклярова, поблагодарил и сделал вид, что собирается уходить. И тут на него снизошло озарение, само собой, как упавшая с неба звезда. Он встал, наклонился через стол и поманил к себе профессора. Тот завороженно придвинулся.

Всеслав прошептал ему на ухо несколько слов. Эдуард Борисович побледнел, опустился в свое кресло.

– Хорошо, – покорно кивнул он. – Я вам расскажу, но только, ради всех святых, никому!

Они еще о чем-то шептались в течение десяти минут. Потом Смирнов встал, поблагодарил профессора и вышел.

Весна хозяйничала в своих владениях – как ни огрызалась уходящая стужа, как ни кидалась снегом, ни сковывала ночными морозами талые воды, наступление тепла было не остановить. Все просыпалось, звенело и капало, журчало, бежало по водосточным трубам и стокам, и надо всем этим стояло прозрачное умытое небо, поливало землю солнечными лучами. Каждая зеленая травинка, каждая набухшая почка говорила о ходе времени: вот еще час, еще день пролетел...

Смирнов старался не думать о времени. О том, что оно несет для Евы. Время превратилось в его злейшего и беспощадного врага. Если он даст волю чувствам, то дрогнет – и проиграет.

Возвращаясь в свою квартиру, он тщательно проверял оставленные им знаки. Если все было на месте, значит, никто чужой в его дом проникнуть не пытался.

На сей раз знаки предупредили о визите незваного гостя.

Всеслав не сразу открыл дверь, хотя был почти уверен – неизвестный давно покинул его жилище: он не собирался встречаться с хозяином. Но меры предосторожности не помешают. Нельзя позволить тому, кто называет себя Потрошителем, отобрать у Евы последний шанс на спасение. «Если ее не выручу я, ее не выручит никто», – подумал сыщик, вставляя ключ в замок. Не стоять же на лестничной площадке?

В квартире, как он и предполагал, гостя не оказалось. Только на столе в гостиной лежал шарф Евы в бурых пятнах и записка. Буквы в ней были вырезаны из газет и наклеены на тетрадный лист в клеточку.

«Будь ты проклят, Любитель Совать Нос в Чужие Дела! Твоя сучка скоро сдохнет, если ты не остановишься. Я не шучу. Для начала вернешь то, что украл у других, – наследство Дениса. Я скажу, как. А потом уберешься с дороги». И подпись: Потрошитель.

– Опять Денис! – прошептал Смирнов, опускаясь на стул. – Неужели он все-таки жив? О каком наследстве идет речь?

Громов говорил о завещании Матвеева: кому-то достался клуб «Звезда», кому-то дом в Мамонтовке, квартира в Москве.

– Но при чем здесь я? – недоумевал сыщик. – К наследству господина Матвеева я уж точно не имею ни малейшего отношения!