– Чай, кофе? – с улыбкой спросил актер.

– Будем придерживаться английских традиций, – улыбнулась в ответ Ева. – Чай!

– А пирожки я выберу на свой вкус.

– Согласна.

Официантка в кружевном переднике принесла им заказ на мельхиоровом блюде – маленькие, еще теплые пирожки, две чашки из прозрачного фарфора, сахарницу и заварной чайник с чаем.

В углу кондитерской стояли громадные антикварные часы с боем. Их низкий медный звук заставил Еву оглянуться.

– Вы не опоздаете на репетицию? – поинтересовалась она у своего визави.

– Нет, – покачал он головой и поправил хорошо промытые блестящие волосы, обрамляющие благородный овал его лица. – Я всегда прихожу раньше всех. Люблю пустое здание театра... в нем живут тени прошлого: короли, фаворитки, придворные дамы и любовники, авантюристы, заговорщики и палачи. Призрачный мир, который продолжает волновать нас. Как вы думаете, почему?

– Наверное, существует связь времен.

– Вы попали в точку! – усмехнулся актер. – С первого раза. Могу я спросить, как вас зовут?

– Ева. А вас? Только не говорите, что Кристофер Марло! Я имею в виду ваше настоящее имя.

Молодой человек неопределенно повел рукой в воздухе.

– Смотря что называть настоящим, – задумчиво сказал он. – Вы полагаете, вот эти столы и стулья, пирожки, чай, наша с вами беседа – настоящие? А как же королева Мария? Принц Гамлет? Ромео и Джульетта? Они тоже настоящие?

– Они давно умерли.

– А мне иногда кажется, что они гораздо более живые, чем некоторые люди, которых мы видим на улицах, – вздохнул актер.

Ева откусила пирожок и принялась жевать, обдумывая сказанное.

– Все-таки как мне прикажете вас называть? – спросила она, не придя ни к какому выводу.

– Чем вам не по вкусу Кристофер? По-моему, милое имя, довольно благозвучное.

Ева рассмеялась. Молодой человек оказался не только галантным, красивым, но и забавным.

– Хорошо, Кристофер. Тогда я буду обращаться к вам проще, Крис, например.

– Как будет угодно, – дурашливо поклонился он. – Вы напрасно иронизируете, госпожа Ева! Хотите, я покажу вам одно место, ужасно таинственное? Как раз недалеко от нашего театра. Москва – удивительный, мистический город, точка соприкосновения времен.

Они доели пирожки в полном молчании. Ева тщательно скрывала свой нарастающий интерес к актеру, а он изображал беззаботного гуляку.

После уютного тепла кондитерской, пропитанного крепкими запахами корицы и шоколада, погода на улице показалась мрачной. По небу низко шли тучи, ветер гнал их к реке, по которой плыла ледяная крошка. Ева подняла воротник полупальто, натянула перчатки. Кристофер же, казалось, не замечал холода. Его куртка была распахнута, а лицо горело румянцем.

– Это здесь, – прошептал он, оглядываясь, словно за ними могли следить. – Сюда!

Он нырнул в сумрак, под узкую облупленную арку, увлекая за собой Еву. Их обступили старые глухие стены; в одной из них тускло поблескивало маленькое, забранное решеткой окошко. За грязным стеклом мерцало, колебалось пламя свечи. Звуки улицы странным образом стихли...

– Где мы? – тоже шепотом спросила Ева.

Кристофер поднял голову и глубоко вдохнул неожиданно чистый воздух.

– Нигде... Загадайте желание, Ева! Оказаться в Лондоне времен королевы Елизаветы I, например. Представьте себе, что это не простая стена и что это окошко... Впрочем, к черту Лондон! Я совершенно выпустил из виду, что там свирепствует чума! Вы знаете, что такое чума, Ева? Лучше вам и не знать. Перенесемся в Дептфорд, в деревушку, расположенную неподалеку от столицы Англии, роковое для меня место. Посмотрите на эту свечу за окном! Ее зажгла прекрасная вдовушка, Элеонора Буль, хозяйка деревенской гостиницы. Здесь меня поджидает... смерть!

Глаза молодого человека подернулись влагой. Ева испуганно тронула его за рукав, заставляя прийти в себя.

– О! – воскликнул актер, обращая мутный взор на свою спутницу. – Я хочу избежать смерти! Я ведь еще так молод! Я талантлив. Я мог бы затмить самого Шекспира. Думаете, кто пишет пьесы для театра? Их пишу я! И я должен умереть в самом расцвете жизни, карьеры, любви... Помогите мне, Ева!

Он приблизился к ней, прижался лицом к ее волосам. Ева замерла, чувствуя себя в объятиях... тигра или безумца. Что придет ему в голову в следующий миг?

– Но Генри Дарнли ничего не писал, – забормотала она, осторожно пытаясь высвободиться. – И он расстался с жизнью не в Дептфорде, а в поместье Керк-О-Филд, в Шотландии. Вы что-то путаете, Крис! Вы слишком вошли в роль. Это опасно. Так можно и...

– Потерять рассудок? – усмехнулся молодой человек, разжимая руки и выпуская ее. – Ошибаетесь, Ева. Я в здравом уме и полной памяти! Я умираю не только как Генри Дарнли, но и как Кристофер Марло. Смерть повсюду. Она преследует меня! Она тенью крадется за мной! Вам не понять. Я хотел скрыться от нее здесь, в Москве, перепрыгнул четыре столетия... и все напрасно! – Он горько рассмеялся. Замолчал, наклонился и взял пригоршню снега, слепил снежок, со всей силы запустил его в стену. – Проклятие! Над некоторыми людьми тяготеет проклятие. И я – один из них. А вы, Ева?

Она невольно попятилась.

– В-вам пора на репетицию...

– Не пугайтесь, – улыбнулся актер, меняя выражение лица. – Я просто тренируюсь, обкатываю монологи из новой пьесы. Вы видели афиши? «Ошибка лорда Уолсингема». Приглашаю вас на премьеру.

Ева ему не поверила. Ей хотелось немедленно уйти из этого сумрачного закоулка, прервать тягостный разговор.

– Идемте, – громче, чем следовало, сказала она. – У меня через полчаса начинается занятие. Я преподаю испанский язык.

Молодой человек вывел ее на улицу, в шум и оживление, в поток прохожих.

– Где мы были? – спросила Ева, которой стало неловко за свои страхи.

Актер развел руками:

– Забудьте! И простите меня. Я, кажется, переиграл. Это была шутка!

Он засмеялся. Ева попыталась улыбнуться – неудачно. Вместо улыбки ее лицо исказила напряженная гримаса.

– Плохой из меня кавалер получился, – как ни в чем не бывало сказал Кристофер. – Хотел вас развлечь, а вместо этого испугал. Но я обещаю исправиться! Бегу на репетицию.

Он сделал почтительный поклон и хотел поцеловать Еве руку. Она непроизвольно отдернула ее, засунула в карман.

– Вижу, мои дела совсем плохи, – расстроился молодой человек. – Дайте мне хотя бы ваш телефон! Я вовсе не собирался портить вам настроение, Ева. Наоборот! Вы мне очень нравитесь, клянусь. Вот я и решил пооригинальничать. Неужели вы меня не простите?

Он скорчил такую забавную мину, что Ева смягчилась. Ничего же не произошло! Это все ее депрессия. Не хватало еще на людей бросаться.

– Хорошо, – сказала она, достала из сумочки визитку и протянула актеру. – А вы взамен дайте мне свою.

– С радостью, но пока не обзавелся! Я поступлю вот так. – Он вырвал из маленького блокнота листок, написал номер телефона. – Держите! Звоните мне рано утром или поздно вечером, после двенадцати.

– После двенадцати – это не вечер, а уже ночь! – усмехнулась Ева.

– Спектакли заканчиваются в одиннадцать, пока я доберусь до дому...

– В Лондон? Или в Эдинбург? – пошутила она. – А может быть, в Дептфорд, под бочок к прекрасной вдовушке?

– Поделом мне! Я заслужил вашу иронию. До свидания.

Молодой человек повернулся и поспешно скрылся за дверями театра. Ева рассеянно сунула листок с номером телефона в карман. Ей не давала покоя Элеонора Буль, хозяйка деревенской гостиницы. Знакомое имя...

По дороге домой, сидя в вагоне метро, Ева порылась в сумке, нашла смятую, чудом уцелевшую программку «Прекрасной злодейки». Элеонора Буль – псевдоним одной из актрис. Что за чертовщина?