– Ты не сядешь в тюрьму! – категорично бросил Эйдан. – И я не отпущу тебя. Извини конечно, может ты и была копом, но сейчас в твоём поведении не просматривается ни логики, ни интуиции. То, что ты ревнуешь меня это естественно, но ты не последняя в очереди, а первая в ней. Лишь ради тебя я готов прервать важные переговоры, бросить все дела и мчаться, как только у Киры возникли проблемы. Поясняю дальше, мужчины встречаются с поверхностными женщинами, чтобы обмануть себя, чтобы гарантированно ничем не проникнуться, чтобы просто отвлечься от проблем. В моей жизни две вечные проблемы – это мой непростой бизнес и ты. Ты единственная женщина, которую я упорно люблю. Хм, может у меня и вправду паршивый вкус? – криво усмехнувшись, поддел он меня, но моему костру и так уже достаточно было масла.

– Не единственная! Ты любил и любишь её, моего двойника! Я как копирка, на которую ты переложил свою одержимость! Если бы не наша схожесть …

– Кира заткнись и слушай! – гаркнув, перебил меня Эйдан. – Возможно, образ и сыграл свою роль, выглядите вы одинаково, но вот отношение разное. Она не впускала меня достаточно глубоко в свою душу, и чувства её особо не волновали, хотя она была щепетильна к своей собственности, поэтому ревностью она тоже страдала, но любви, того, чего я ожидал, не было. То, что ты другая я стал замечать сразу – уже в больнице в самый первый день, ту Киру даже после потери памяти не проняли бы слёзы. Ты по-другому на меня смотрела – широко распахнув свои большие глаза, не пряча сути. Но когда мы поцеловались на аукционе …, знаешь по тому, как тебя целует женщина – можно понять на что она рассчитывает. На постель, на интрижку, на обручальное кольцо или на ответное чувство. … Не буду тебя обманывать – я испытал облегчение, узнав о гибели Натана, и когда ты вернулась я всё время наблюдал за тобой. С каждым разом, после каждой встречи я убеждался что ты другая, но именно такую женщину я хочу любить. Тебя, а не отражение. Я хочу, чтобы ты это поняла и запомнила, потому что мы больше никогда не будем возвращаться к этому вопросу.

– Потому что наши с тобой отношения полностью прекратятся Эйдан, – выдавила я глухо, чувствуя, как крошится этот мир, как его осколки уже готовы раздавить меня своим весом. – Все проблемные вопросы будут решаться через адвоката. Так как я не могу открыто заявить, что я не настоящая Кира – пока я буду жить в доме её семьи. Единственное, что мне здесь принадлежит – это счёт в банке, цена, заплаченная Натаном за мою картину. Мне нужны эти деньги – я планирую снять квартиру и со временем найти работу.

Эйдан находился в совершенно подавленном состоянии, у него даже голос надломился:

– Ты не аномальная погрешность – ты специально созданная программа, засланная измываться надо мной. Зачем? Чего ты этим хочешь добиться? Моей медленной агонии? Я отказываюсь понимать, – в отчаянье, он несколько раз нервно провел пальцами по волосам.

– Честно? Я хотела бы не знать Прайсов … вообще. Я ещё не знаю, как мне избавиться от вас, вот даже в тюрьме спрятаться не удалось, но я обязательно придумаю, – и я начала медленно расстегивать на себе одежду, открывая перед его изумленным взглядом живописные засосы. – Эйдан, Натан жив, и он продолжает играть со всеми вами, а теперь вот и со мной. Очень зря, что ты не хочешь меня изолировать, потому что, когда я его увижу снова – я убью его сама! Я переспала с ним этой ночью, потому что думала, что он это сон.

Этой новостью мне таки удалось потрясти его окончательно. Эйдан бессильно уронил руки, в ужасе покачав головой. Затем поднявшись, он резко схватил меня за плечи и затряс:

– Как можно было перепутать сон с явью?! Будучи со мной, ты всё ещё мечтаешь о нём?! И у тебя хватает ещё наглости предъявлять мне претензии?

– А что можно было подумать, когда его прах стоит в вазе на тумбочке, а ты слишком расстроена чтобы анализировать спросонья?! Я сама в полном смятении, мне тошно думать о том, что он вытворил! Если тебя утешит – я выбросила кольцо, и в моих воспоминаниях о Натане появились моменты, о которых я буду вечно сожалеть. Впервые в жизни мне настолько хреново, что я хочу убить собственного ребёнка, и хуже ты мне уже не сделаешь! Отпусти меня, пожалуйста…

– Ты всё ещё его жена, и он принципиально не даст тебе развод, тем более, когда ты ждёшь его ребёнка, – с ужасом пробормотал Эйдан, и не думая убирать руки. Задумавшись, он лихорадочно анализировал ситуацию, пытаясь найти выход. Это было видно, сдавался Эйдан Прайс очень болезненно, если он вообще умел это делать.

– Эйдан, мы ничего сейчас не изменим. Я могу идти? Пожалуйста, я очень устала, – в свою очередь упавшим голосом выдавила я, отведя взгляд, мне больше нельзя было смотреть в его сторону, в эти глаза, пока меня действительно не захватило желание покончить с этой жизнью.

– Эта выходка вполне в духе Натана, и как я сразу не догадался проверить ДНК останков. Ты готова вернуть … эту свою семью? – Эйдан окинул меня критичным пронзительным взглядом, наконец, отпустив мои плечи. И было в этом взгляде что-то колючее, оскорблённое, он так и не принял версию моей запутанности во сне и реальности.

– Не думаю, что когда-нибудь смогу понять и простить этот его идиотский поступок. Не хочу ни видеть его, ни считаться его женой, – произнесла я в ответ. – Поэтому во мне и засело огромное желание – никогда больше не слышать фамилии Прайс. Прощай … Эйдан, – моя внутренняя опустошенность спасала меня от неконтролируемой слезоточивости. Но позже, я ещё обязательно наревусь по этому поводу.

Я запомню эту сцену – прекрасный, недосягаемый, внутренне раздавленный мужчина. Могло бы быть многое, но это не моя история.

Покачав головой, Эйдан притянул меня обратно к себе, и мы начали целоваться, будто в последний раз перед смертью. Я с такой силой прижимала к себе его голову, зарывшись пальцами в эти волосы, что он начал стонать от боли.

– Я люблю тебя Эйдан, очень сильно люблю, ты моё пугающее помешательство, – выдохнула я. – Но это не может больше продолжаться. Это только выстраивает стену не разрешаемых проблем. Это только снова кого-то убьет! Лучше я оставлю тебя, чем потеряю по-настоящему.

Вопреки моим опасениям, не сказав ни слова – он сделал шаг назад, провожая меня взглядом до дверей. Самый загадочный и потрясающий мужчина на свете, стоял и просто смотрел мне вслед, и он точно знал, что у меня чуть не остановилось сердце.

Я вернулась домой раздвоенной и полумёртвой – вначале плелось моё тело, сзади плелась моя душа. Настолько плохо было впервые, худшее из этого было то, что я всё ещё могла анализировать. Думать не хотелось, а мысли всё лезли и лезли. На попытку Эмили заговорить со мной я лишь устало покачала головой.

– Ты себя неважно чувствуешь девочка моя?

– Это третий худший день в моей жизни, хочется сдохнуть, но не сдыхается, а сил удавиться нет, – потрясая её этими словами, выдавила я. – Прости, мне сейчас нельзя ни с кем общаться. А где Эрик? Его уже отпустили?

Побледнев и кивнув наверх, мама схватилась за телефон, но это было не столь важно, тому кому она собралась звонить всё и так уже было известно.

Мой младший брат после очередного задержания был не в лучшем настроении, но ему было всё же легче чем мне.

– У тебя травка есть? Мне срочно нужно забыться, – проговорила я, сама не узнавая свой голос.

– Совсем тронулась?! – нахмурившись, развёл он руками. – Если б даже была – не дал! Господи Кира, да ты и вправду дерьмово выглядишь.

– Я больше так не могу, – и тут из меня полились слёзы, моя слабость, которой необходимо было выти наружу. Я напугала Эрика и маму, ещё чуть-чуть и мне бы вызвали скорую если бы в дверь не позвонили.

Не знаю, что это было божественное проведение или отрыжка моей нелепой судьбы, но на пороге стоял съёжившийся продрогший мальчишка.

– Мэтью? – удивлённо выдохнула я, стирая остатки слёз со щеки. – А ты что здесь делаешь?