– Ты видела, у него есть конюшня с настоящими лошадьми? А вчера я проплавал в бассейне с личным тренером целых два часа! Ты была в бассейне Кира? – тараторил Мэтт с сияющими глазами.

– Нет, у меня на это не хватает времени, – устало покачала я головой. – Даже смешно, мы живём в этом доме уже три недели, а я ещё ни разу не была ни в тренажёрном зале, ни в бассейне, не говоря уже о конюшне. Нил трудоголик, его рабочий день не нормирован, и у него почему-то совершенно не бывает выходных.

– Мы это исправим, – раздался за моей спиной басистый голос вездесущего Нила Кантаны. – Ты нашел задание? – обратился он к Мэтту с непривычной для меня отеческой опекой.

– А в чём дело? – я снова, уже в который раз почувствовала себя отставленной в сторону, и мне это нравилось всё меньше. Эти двое сближались, но меня дуру это задевало за живое.

– У Мэтта проблемы с математикой, я обещал ему помочь позаниматься.

– Ясно, пойду гулять с Джери, разу уж мне ничего не остаётся, – невесело выдавила я.

И я всё ещё качала коляску, когда Нил нашел меня в парке.

– Ты ревнуешь! – заявил он, подходя ближе.

– Вовсе нет.

– Да, Кира, ты ревнуешь, что твой ненаглядный мальчик подружился со мной. Но ему необходимо нормальное мужское общество, не одна только мамочка, которой нужно его плечо. Как ты не можешь этого понять? Его любви к тебе не убавилось, тебе нечего бояться. Может, ты уже посмотришь в мою сторону?

Я нехотя повернулась. Нил улыбался.

– Ты вспыльчивая дурёха, – покачал он головой, смеясь.

– Зато ты эталон! – поддела я его немного жестче.

– Да, я лучший. Я умный, привлекательный, у меня обаятельное чувство юмора, и ещё длинный список положительных качеств и достоинств, которыми я не хочу тебя смущать.

– И заметно скромный, – язвительно вставила я.

– Почему ты злишься на меня? Хочешь прокатиться на лошади?

Но я и сама не знала, почему я не могу смотреть в эти смеющиеся глаза. Я действительно злилась на него, но впервые не знала за что именно.

Он умудрялся не только завтракать всей «семьёй» – Нил ещё и смешил нас с Мэттом забавными историями или шуточными комментариями. И это у него получалось так ненавязчиво, так тепло и по-родственному, что мы волей не волей влюблялись в общение с ним. С ним было невероятно интересно, и казалось, что у него были ответы на все вопросы, впервые за столько месяцев мы почувствовали абсолютную защищённость, словно наконец добрели до своей крепости. Меня поражало с каким терпением Нил относится к Мэтту, такое понимание трудные подростки не всегда встречают даже у родных родителей, и эта его стойкость вызывала у моего мальчика уважение, в лице Нила Мэтт нашел себе старшего друга, в котором уже он искал себе опору и совет. Мы оба с ним стали видеть в Ниле эту опору.

Иногда, отрываясь от работы, ни с того ни с сего Нил начинал пускаться со мной в философские беседы, которые могли длиться часами. Мы могли разговаривать о чувстве вины, об отношении общества к бедности, о вере в бога, о роли родителей или о любимых сладостях. Но даже если бы мы болтали о виноградных улитках – Нилу всё равно бы удалось меня увлечь. День за днём, и я начинала относиться к нему больше как к приятелю, а не как к своему работодателю, и за всё это время с его стороны не было никаких похотливых поползновений в мой адрес. Но тем не менее, так как я почти постоянно находилась рядом с ним или же знала где он находится – я не видела рядом с ним женщин. Вернее, рядом с таким мужчиной они крутились постоянно, но той с которой хотя бы были намёки на какие-то отношения – не было.

– Очередной аврал, – Нил устало потёр переносицу. – Готовься на всю ночь, нужно перепроверить документы, что-то в этой сделке не так. Ты смотришь бумаги, я занесённую информацию на мой компьютер.

– Ищем подделку? – нахмурившись, я открыла толстую папку с документацией, забравшись с ногами на диван. – Это может быть что угодно: фамилии, даты, номера счетов, аренда, компания наниматель. И с чем сравнивать Нил, ты никогда с ними раньше не работал? А сумма на кону огромная.

– Задача непростая, может, я вообще ошибаюсь, но мы будем ковыряться.

– Мне нужно о чём-то разговаривать, чтобы встряхнуть мозги, я просто выключаюсь, – выдохнул Нил уже где-то за полночь. – Говори со мной Кира!

– О чём? Задай тему, – ненавистно глядя на бумаги, буркнула я.

– О боли, но не физической, а необычного характера, – выдал он вдруг, не переставая меня удивлять.

– Боль …. – протянула я, вздохнув, поднимая на него глаза. – А ты знаешь, что любовь тоже можно сравнить с болью? Иногда эта боль терпима, можно принять таблетку, и она отступит, но бывает боль, которую невозможно терпеть, она невыносима, от неё нет лекарств – и со временем она убивает.

– В первый раз слышу о любви, которую невозможно терпеть, – вскинул свой взгляд от монитора Нил. Интересно, что в наших беседах, тему любви мы всегда негласно категорично избегали. И тут вдруг я заговорила об этом сама, вызвав его живое любопытство. – И что, люди с этим чувством обречены? Нет никакого выхода? – спросил он.

– Есть. Кому-то придется уйти, чтобы расстояние и время смогли сдерживать эту силу. Некоторые отношения можно сравнивать с уютным, размеренно покачивающимся гамаком под пальмами, где много тепла и солнца, и море ласки. Предел мечтаний. Противоположное сравнение – воронка смерча, где твоя любовь выкручивает из тебя все силы, сдирает кожу, расщепляет тебя на атомы, вбирая в себя, где у тебя просто останавливается сердце.

– Из выше сказанного могу сделать вывод, что ты влюбилась в психа, а потом опомнилась и сбежала от него.

– Он не псих, – вздохнув, я отодвинула стопку бумаги. – Наркотическая зависимость бывает не только от химических или растительных препаратов. Наркотиком может стать и увлечение, в том числе и человек. Я ушла, чтобы выздороветь, и дать шанс исцелиться ему. А в твоей жизни было настоящее глубокое чувство?

– Настолько глубокое, что, когда его вырываешь – остатки корней ещё долго гниют на дне? А ты как думаешь?

– Уверена, что Нил Кантана когда-то был по сумасшедшему влюблён. А все эти твои шуточки и остроты – это твоя форма защиты от боли.

– У-у, не от боли, а от женщин, которые сначала высосут твою душу через коктейльную соломинку, потом пожуют и выплюнут, – протянул Нил, снова углубившись в работу.

Повисшая тишина заставила его через время снова поднять голову. Я не увлеклась документацией – я засмотрелась на Нила. Даже когда наши глаза встретились, и он улыбнулся мне, я продолжала смотреть на этого сильного мужчину. Его никак нельзя было представить страдающим, растоптанным или сломленным. Его шоколадные глаза постоянно лучились, даже когда он сердился или оставался серьёзным. В нём была какая-то загадка, над которой я постоянно ломаю себе голову, таких как он я ещё не встречала в своей жизни – человека бескорыстно вкладывающего не только средства, но и свою душу, при этом ничего не требующего взамен. Так он относился ко мне и к моим детям. Он словно жил нами, а работа являлась лишь приносящим доход прикрытием. Я не могла понять мотивов столь редкого благородства и щедрости, и я чувствовала себя не в своей тарелке, потому что получала гораздо больше, чем отдавала. Что это? Я жила в роскошном доме на всём готовом при этом ещё и получая зарплату. У меня была новенькая машина и полный гардероб тряпья, мои дети ни в чём не нуждались, Мэтт учился в лучшей частной школе Сиэтла, и когда у него возникали проблемы с некоторыми предметами – он шел не ко мне, а к Нилу. А когда мой младший сын не спал ночами – Нил носил его на руках, чуть ли не насильно отправляя меня спать. Он нянчился со всеми нами с каким-то беззаветным рвением. И я не знаю, то ли мне несказанно повезло, то ли здесь был скрыт какой-то подвох.

– А дай-ка мне договор аренды нашего подозрительного судна, – бросил мне Нил, вырывая меня из моих размышлений.