Вздохнув, не соглашаясь со мной, Эйдан покачал головой:

– Но у тебя есть Мэтт и Джери. … И у тебя всё ещё есть я, – добавил он, после затяжной паузы. – Я всё ещё у тебя есть Кира.

– Нил … умирает…, он ещё жив, а я не с ним, – задохнулась я от подступившего спазма боли.

Сейчас вокруг меня и внутри меня был мрак. Он затмевал всё. Это было неправильно. Ненормально. Но я сломалась. Снова.

Мы больше не разговаривали. Эйдан снова заговорил, только когда мы с ним вдвоём предстали перед Беном Райли, на пороге его квартиры.

– Знаю офицер, уже довольно поздно, но … у нас тут чрезвычайная ситуация. Кира настояла, чтобы я привёз её именно к вам, и я впервые делаю то, что мне велят, – в голосе Эйдана был как сарказм, так и горечь, очень много скопившейся горечи.

Бен бросал озабоченные взгляды то на меня, то на него.

– Вас можно понять офицер Райли, столько было затрачено усилий, – хмыкнул Эйдан. – Фальшивые документы, ложные показания, утаивание информации. И зачем мы только платим налоги. Вы ради неё замарали честь блюстителя закона, готовы и дальше ей помогать нарушать закон, что печально. И вы бы сейчас сказали что-нибудь, но вот незадача – не в курсе событий. Если она начнёт врать, вам ведь нужно будет ей подыгрывать, чтобы в очередной раз спасти её от меня. От человека, который любит её несмотря ни на что. Любит до помутнения рассудка. Как вы считаете, Бен, это логично?

– Это логично, если ваша любовь пугает Киру, мистер Прайс. Кира, что случилось? – теперь карие глаза Бена потеплели, когда с Эйдана он перевёл взгляд на меня. Но Эйдан снова вставил своё слово:

– Кира почему-то решила, что именно вы поможете ей справиться с горем. У её последнего любовника обнаружилось редкое и смертельное заболевание крови. Они простились, но она слишком любит его, чтобы хотеть жить дальше. Она, вероятно, хочет влезть под пули, чтобы Натан вырастил из Джери точную копию себя. Бедняжка.

– Эйдан хватит уже! – закричала я, закрывая уши руками.

Я продолжала кричать, глядя в эти потрясающие глаза, как он нервно играет желваками и меня больше не терзала совесть перед этим человеком.

– Хватит разъедать меня своей желчью, своим осуждающим молчанием или критикой! Да, я думала, что кроме тебя больше уже никого не полюблю, но я полюбила Нила, возненавидь меня за это! Я прошу тебя, возненавидь и оставь меня в покое!

– Я оставляю её вам офицер Райли, но, если с ней что-нибудь случиться – вы не только потеряете полицейский значок, вы забудете, как выглядит небо! – жестко, и как всегда властно заявил Эйдан, прожигая Бена уничтожающим взглядом.

– Ты никогда не изменишься, – прошептала я, не глядя на него.

– О нет, моя ненавистная любовь, ты даже не представляешь, как я изменился. Не ушла только одна моя чёртова одержимость! Тебе кажется, что ты не можешь без Нила, но так вот и я не могу без тебя Кира! Хотя тебя это вряд ли волнует! – раздраженно бросил он мне, уходя. Я слышала, как он с визгом сорвал машину с места, как с рёвом понесся по ночной улице, и только когда эти звуки стихли, и след от Эйдана развеялся, я заговорила с Беном.

– Мне очень везёт с мужчинами. …В переносном смысле. Хотя они все незаурядные, каждый из них в чём-то бесподобен, можно сказать, что они даже потрясающие, но вот только каждый из них вырывает кусок моей души.

Нил потрясающий человек, таких больше не существует, ни в одном мире, даже не стоит пытаться искать. Потерять его – для меня хуже, чем смерть. Я не знаю, как мне жить дальше Бен. Я не могу … посмотреть на своих детей, потому что мы любили их с Нилом вместе. Помоги мне Бен. Я должна окунуться в то, что полностью отвлечёт меня от мыслей. Подключи меня к какому-то расследованию. Как независимого консультанта. Я прошу тебя, сделай это ещё раз – обмани закон. Если ты не подашь мне руку – я утону.

– Кира, – Бен тяжело вздохнул. – Ты хоть представляешь, что такое расследование, дело об убийстве? Это не кино. Это отчёты, это усталость, это серьёзный риск, это правила. Я понимаю, что тебе тяжело, я сожалею, но полицейское расследование – это не сеанс реабилитирующей психотерапии.

– Нет, я прекрасно знаю, что это такое, поэтому и прошусь. Фамилия Прайс поможет обойти острые углы, всегда найдутся те, кто готов закрыть глаза на своеволие родни губернатора штата. Бен, я пригожусь тебе, вот увидишь. Поверь в меня. Ты мой единственный друг. Я сойду с ума, если буду сидеть и смотреть в одну точку, в ожидании известия о смерти Нила.

– Ладно. Я посмотрю, что можно сделать.

Бен не стал отягощать меня подробностями, как у него это получилось, но на следующий день, придя с ним в участок, он положил передо мной расследуемое им дело, фото с места преступления, показания свидетелей, заключение экспертов, представив мне своего напарника.

– Кира — это Джордж, хваткий, способный, но при этом страшный зануда. Убита девушка, белая, возраст двадцать два года, студентка, проживала одна. Убийство преднамеренное, с отягчающими обстоятельствами, совершенное с особой жестокостью.

Я смотрю на снимки – обнаженная длинноволосая девушка, привязана к стулу, посажена перед большим зеркалом, рот заклеен, живот вспорот, вся нижняя часть тела залита кровью.

– Серийный убийца? – спрашиваю недрогнувшим голосом, и это их удивляет, и не мало.

– Нет, похожих убийств не выявлено. Мы пробили даже по другим штатам, ничего подобного.

– Всегда есть первая жертва. Номер один. Убийца определённо маньяк, – задумчиво бормочу, рассматривая материалы дела. – Медленная агония. Он хотел, чтобы она смотрела как умирает. Либо…, – я нахмурилась, Джордж и Бен склонились ниже, не говоря уже о том, что все, кто находился в участке, прислушивались к нашему разговору со страшным любопытством. – В отражении видно, что за её спиной не задёрнутое окно. Как далеко расположен соседний дом?

– Мы опросили жильцов соседнего дома, никто ничего не видел, у всех есть алиби. Люди спали, ведь смерть наступила между двумя и тремя часами ночи. Никакого шума, никаких отпечатков, – профессиональным тоном возразил Бен.

– Значит нужно опросить ещё раз. Окна каких квартир выходят на эту сторону?

Со мной обращались, как с чокнутой умирающей, потакая моим желаниям. Ради меня Бен и Джордж получили разрешение провести повторный опрос. Сначала мы допросили пожилую даму, затем музыканта. Оставалась семейная пара. Сначала я попросила остаться мужа, взяв инициативу на себя.

Молодой мужчина вёл себя сдержанно, детально отвечая на мои вопросы. Пожалуй, даже слишком детально, с подробностями, которые были мне не нужны, но он считал, что так он будет выглядеть вне подозрения. Его жена оказалась болтушкой, её приподнятого настроения не омрачала даже причина допроса.

– Миссис Бриг, вы хорошо помните, что происходило прошлой ночью? – я улыбнулась, вернее это была улыбка копа во мне, сама я была всё еще где-то в темноте. – Мои вопросы могут коснуться личного, я бы даже сказала интимного, но вас не должно смущать, что за моей спиной находятся двое полицейских мужчин, на работе мы все бесполые существа. Скажите Мисти, прошлой ночью у вас был секс с вашим мужем?

– О да! – зажглась миссис Бриг. – Лени что-нибудь упоминал об этом? Это был чудесный секс! Ещё какой!

– Прекрасно, – продолжала сдержано улыбаться я. – Такие ночи выпадают не часто, верно? Ваш муж страстен в постели?

– Вообще-то Лени довольно скован, но вчера он вёл себя просто как лев, даже когда мы встречались, он не был таким страстным.

– Примерно в котором часу это произошло?

– После трёх часов ночи, когда мы, ну, вы понимаете, закончили – я взглянула на часы – было половина четвёртого, – готовая сотрудничать, ответила женщина. – Лени сказал, что ходил на кухню выпить воды, проснулся и на него нашло.

– Ваш муж работает плотником, а кем работает отец вашего мужа?

– О, у Лени нет отца, вернее был, но он умер. Лени вырастил отчим. Отчим работал на стекольном заводе, в цехе по производству зеркал. У них в доме было много бракованных зеркал. Такой ужас, куда не войдёшь повсюду твои отражения!