Саит глухо усмехнулась:

— Они такие, потому что я никогда не позволю её мечтам осуществиться.

Шеонна часто вспоминает этот день. Несмотря на жуткие события, которые ему предшествовали и пугающую ночь, которая его сменила. Она говорит, что утро с которого начались наш долгий путь и новая жизнь было сказочно красивым. Гехейн встретил нас теплом восходящего солнца: лучи золотили листву над головой, разгоняли серый предрассветный туман, играли на бурлящей поверхности каменистого ручья. Но я этого не запомнила.

Не запомнила ни тёплого приветливого солнца, ни освежающей прохлады ручья, ни стайки головастиков, отпрянувших прочь от ладоней. Всё, что я запомнила — кровь, тонкими паутинками вымываемую из обрывка ткани в моих руках.

— Не стоило нападать на тех людей, — мой тон прозвучал обвиняющее.

Я приложила мокрую тряпицу к ране Ария. Он недовольно заскрипел зубами. Струйки речной воды, смешиваясь с необычайно темной кровью, заскользили по его груди, вычерчивая изгибы и линии мышц. Тамиру восстанавливался быстрее обычного человека, — глубокая колотая рана под ключицей уже едва кровоточила, — но потребуется еще несколько дней для того, чтобы он смог безболезненно двигать рукой.

— Это единственное, что сейчас волнует тебя? — раздраженно поинтересовался Арий.

Конечно, нет. Воспоминания о недавних событиях отзывались дрожью в теле: я до сих пор ощущала на шее удушающее прикосновение серебряных нитей, вздрагивала, когда в памяти всплывал образ сероглазой женщины, не забывала о смерти Велизара Омьена и о том, как мы едва не угодили в руки стражников перед тем, как Эспер вывел нас из города через тайный лаз в, казалось бы не приступной, стене. Но мои мысли каждый раз упорно возвращались к истерзанным телам на мостовой, они накрепко вгрызлись в память и именно с них для меня начались все кошмары минувшей ночи.

— Ты меня теперь ненавидишь? — с губ Ария сорвалась горькая усмешка, когда молчание затянулось.

— Они это заслужили, — мой ответ прозвучал на удивление бесстрастно.

Стоило словам обрести свободу, по телу разлилась необычайная легкость, словно где-то в глубине души лопнула туго натянутая струна.

Я не испытывала к убитым мужчинам ничего кроме ненависти. Навсегда запомнила безумный радостный блеск их глаз, разгорающийся при виде женщины, рыдающей на земле, и испуганной куницы, сжимающейся в комок под дулом револьвера. Они не сжалились ни над слепой девочкой, ни над её отцом, избив того до полусмерти на потеху публике. Так почему же я должна была жалеть этих чудовищ, а того, кто принес праведную месть — ненавидеть?

— Заслужили, — отрешенно повторил Арий. — Конечно заслужили, ведь они были такими же тамиру, как убитый ими ребенок.

Я удивленно округлила глаза. Эспер, растянувшийся на противоположном берегу, изумленно вскинул голову и навострил уши — рыжие кисточки задорно вздрогнули на их концах. Тамиру сменил облик, как только вокруг нас сомкнулся густой лес: из рыжего пса он перевоплотился в матёрого волка, ростом превышающего меня на две головы, с заостренной мордой, лоснящейся светло-бурой шерстью и пушистым длинным хвостом. Неизменным остались лишь глаза — пронзительно-зеленые с вертикальными зрачками. Было непривычно вновь видеть друга в волчьей шкуре, но его острые как клинки клыки и когти вселяли спокойствие — рядом с ним я могла не бояться ни призраков прошлого, ни будущего, которое поджидало нас впереди.

— Как ты узнал? — спросил Эспер

— Догадался, когда выпотрошил их тела, — едко оскалился Арий, в его голосе не было ни намека на веселье. — Вообще-то я не планировал мстить за ребенка. По крайней мере не таким образом — устраивая кровавую резню на городской улице. Эти трое выследили меня первыми, и я понял, что имею дело с Охотниками, только когда они выпустили когти.

Эспер тяжело вздохнул.

— Иногда я думаю, что ведьмы были правы, отравив для нас человеческую кровь. Теперь даже мы не способны разглядеть собственных сородичей в городской толпе. Они ведь даже мертвые пахли как обычные люди. Это похоже на очень злую шутку Саит.

— Это не божественная шутка, — фыркнул Арий, — а всего лишь ведьмовская ткань из которой была сшита их одежда. Как и моя, между прочим.

Неожиданно рядом возникла Шеонна и протянула мне овальную металлическую коробочку, — одну из тех в которых Элья хранила изготовленные собственноручно мази.

— Держи.

Я удивленно воззрилась на подругу, всё еще не в силах поверить, что она действительно была рядом — спокойная, собранная, без тени злости или ненависти во взгляде.

Она нагнала нас незадолго до того, как первые солнечные лучи коснулись неба и растопили черноту ночи, затопив мир серым светом, в котором всё казалось черно-белым. Не обратив внимание на угрожающее рычание Эспера, Шеонна выбралась из колючих зарослей и с демонстративным возмущением бросила к моим ногам сумку с припасами, водрузив поверх нее грубо вырезанный лук и колчан стрел.

Своим появлением подруга указала на самый большой изъян в моем необдуманном решении, которое тамиру безоговорочно поддержали: мы сбежали, не имея с собой ни еды, ни лекарств, ни хоть какого-то ничтожно продуманного плана действий. Никто из нас даже не умел разводить костёр. Кроме Шеонны, разумеется, что они первым делом и продемонстрировала, запалив охапку веток.

— Держи, — повторила она, настойчиво протягивая коробочку. — Только не накладывай слишком много.

Я робко приняла лекарство и поспешила отвести взгляд, — в присутствии подруги меня терзала неясная тревога. Её спокойствие казалось напускным, хорошо отрепетированным, но вряд ли оно было вечным — вскоре нам придется обсудить произошедшее, мою дружбу с тамиру и смерть Велизара Омьена, а также раскрыть многие секреты, которые к этому привели. И этот разговор страшил.

Зачерпнув темно-серую мазь, я осторожно нанесла ее на покрасневшую кожу по краю раны. Арий резко отстранился, но тут же взял себя в руки, напружился и настороженно замер. Не знаю, что было для него неприятнее всего: морозное покалывание, вызванное лекарством, или же мои прикосновения. Жесткий предостерегающий взгляд, сжатые кулаки и желваки, проступившие на скулах, красноречиво говорили о том, что он прикладывает не мало усилий на борьбу с собой и едва сдерживается, чтобы не оттолкнуть меня. Но я продолжала наносить мазь, делая вид, что ничего не замечаю.

— Что с тобой не так? — недовольство Ария внезапно выплеснулось на Шеонну, всё еще стоящую рядом.

Подруга вопросительно изогнула изящную бровь.

— Ты не проклинаешь нас, не пытаешься убить, не бежишь к людям с воплями «Волк!», а наоборот — преследуешь и как ни в чем не бывало приносишь лекарства. Ладно пташка, — мой брат не оставил ей выбора кроме как любить его всем сердцем. — Арий кивнул головой в мою сторону, я недовольно поджала губы. — А с тобой то что не так?

— У меня было много времени, чтобы осмыслить и принять тот факт, что тамиру крутятся вокруг нашего дома, — спокойно ответила Шеонна.

Поймав на себе удивленные, озадаченные взгляды она пояснила:

— Элья всегда видела чуть больше обычных людей. Она рассказала мне о нём, — подруга бросила мимолетный взгляд на Эспера, тамиру смущенно уткнулся носом в скрещенные лапы, — и попросила приглядеть за тем, чтобы мой брат ничего не узнал. Это привело бы Шейна в бешенство.

— Разве это не обычное его состояние? — едко фыркнул Арий.

Подруга укоризненно воззрилась на него, склонив голову на бок.

— А недавно Элья рассказала мне о втором тамиру, который вьется вокруг Алессы и ходит за ней по пятам. И попросила подпалить ему хвост, если вздумает причинить ей вред.

Я не сдержала легкой усмешки. Арий сокрушенно вздохнул и пренебрежительно выплюнул:

— Ведьма.

— Элья не ведьма, — подал голос Эспер, — но мудрости этой Ксаафанийке не занимать.