❊ ❊ ❊

В Верест мы прибыли за полночь.

Дорога от пашен медленно и незаметно уходила вниз. В какой-то момент мы буквально утонули в настолько плотном тумане, затопившем луга на мили вперед, что сквозь серую пелену едва проглядывался круп лошади. Поэтому о том, что безлюдные земли остались позади я поняла только в тот момент, когда колеса телеги сошли с мягкой топкой земли, прогрохотали по бревенчатому мосту и вскоре заскользили по брусчатой дороге, затянутой илом и серо-зеленой грязью.

Постепенно из тумана вынырнул и сам город со своими узкими улочками и бревенчатыми двухэтажными домиками.

Гедрик остановил лошадь, к телеге тут же подбежал чумазый мальчик. В руках он держал пузатую банку по дну которой ползал крупный, размером с большой палец, изумрудный жук.

— Хороший сегодня улов, Тим. Молодчина, — похвалил мальчонку Гедрик, кивнув за спину мальчика. Там в деревянном ящике с прибитыми по бокам колесиками громоздились с десяток подобных сосудов.

— Спасибо, — растянулся в довольной улыбке мальчик, обнажив щель на месте отсутствующего переднего зуба.

Асья залезла в ближайший мешок и выменяла три светло-желтых фрукта на банку с жуком. Тим радостно рассовал их по дырявым карманам.

Гедрик вновь дернул поводья и направил лошадь в глубь городка.

— Что это? — полюбопытствовала Шеонна.

На губах Асьи расцвела загадочная улыбка. Приготовившись нас удивлять, девочка подвинулась ближе и легонько встряхнула банку.

С тихим жужжанием потревоженный жук оторвался от дна сосуда и недовольно заметался. Брюшко насекомого, пушистое как у мотылька, будто лампочка засветилось желтым светом, а с крыльев осыпалась практически невесомая мерцающая пыльца. Когда жук успокоился и вновь осел на дно, его пыльца все еще продолжала сиять, заливая тонкие пальцы Асьи и дно телеги теплым светом.

— Это аме́ва, — пояснила девочка, наслаждаясь произведенным на нас впечатлением. — Нам нельзя использовать зачарованные камни, как на большом материке, поэтому наш путь освещают болотные духи.

— Не слишком то вы жалеете своих духов, — с усмешкой заметил Шейн, на что Асья недовольно нахмурила носик.

— Мы не причиняем им вреда. В сосудах они могут дышать, а по утру мы кормим их и выпускаем на свободу.

С позволения Асьи я взяла банку с амевой, завороженно любуясь красивым, словно из сказки, жуком: его узорчатые крылышки, изумрудное, пульсирующее мягким светом, брюшко казались чуждыми для этого серого, пропахшего гнилью места.

Внезапно ночное небо пронзил громкий мелодичный крик. Асья молниеносно вскочила на ноги, ловко устояв на ногах, когда колесо телеги наскочило на камень и ее слегка тряхнуло, и устремила взгляд к пустым крышам, выискивая птицу.

— Тэмру, — со счастливой улыбкой сообщила девочка, ее глаза сияли от восторга. — Это добрый знак. Может он был для вас?

От ее слов в груди разлилось приятное тепло, а в душе пробудилась уже позабытое за эти дни чувство — надежда.

Гедрик толкнул дверь: тяжелая, замаранная десятками рук и даже ног — в нижнем углу среди брызг грязи выделялся отчетливый след от широкого ботинка, — с облупившейся вишневой краской, обнажающей в кривых иссохших трещинах предыдущий зелёный слой, она податливо распахнулась, не издав ни звука. Нас с порога окатило горячим воздухом и пряным ароматом жаренного мяса, смешавшемся с менее приятными запахами мужского пота, табачного дыма и алкоголя. В помещении стоял оглушительный гвалт: небольшая зала трактира оказалась набита до отказа, свободных мест за столиками не осталось, люди с трудом умещались на узких скамейках, по двое ютились на шатких деревянных бочках, заменяющих стулья перед стойкой, или сиротливо жались к стенами, подпирая их спинами.

Асья поднырнула под рукой отца и побежала к барной стойке, оставляя за собой тёмные следы и комья грязи. Я попыталась оттереть свою обувь, точнее то, что от нее осталось, о тряпку, брошенную у входа, но сделала лишь хуже: казалось, ноги нырнули в склизкую зловонную лужу, еще больше напитавшую тряпичные ботинки. Гедрик последовал за дочерью, на ходу пожимая протянутые руки или приветственно окликал из толпы знакомых, те в ответ салютовали деревянными кружками, расплескивая их содержимое по уже и без того липкому полу и сальным рубахам.

Нам на встречу вышла улыбчивая пухлая женщина. Она широко развела руки и Асья нырнула в её объятия, прижавшись щекой к коричневому фартуку с застиранными жирными пятнами.

— Здравствуй, мой болотный огонёчек, — женщина потрепала девочку по волосам и подняла взгляд к ее отцу. — Гедрик! Не ждала вас сегодня.

— Духи сегодня решили развлечься и искривить дорогу под нашей телегой к твоему порогу, — радушно отозвался мужчина и кивнул в нашу сторону — но, если бы не кривая дорога, сегодня ночью Шакла бы полакомился этими заблудшими душами.

Женщина окинула нас любопытным взглядом, меж ее бровей пролегла хмурая морщинка. Я смущенно потупила взгляд, понимая, что мы выглядим хуже городских бродяг: чумазые, со слипшимися волосами и в пропитанной грязью одежде с рваными прорехами — густой подлесок, который встретил нас незадолго до того, как мы вышли к пашням, оказался беспощаден. Лишь мой плащ все еще сохранял свою чистоту — ведьмовской шёлк не брала ни грязь, ни колючие ветви кустарников.

Незнакомка не выказала отвращения и, к моему удивлению, весело прыснула:

— Нет, таких бы Шакла точно не тронул, принял бы вас за своих утопцев, — добродушно улыбнувшись, заметила она.

Гедрик весело усмехнулся и наконец представил:

— Знакомьтесь, ребята, это Ирья — мой светоч во мраке этих болот и самая смелая женщина, которая не страшится скрашивать мои серые, одинокие будни своим прекрасным голосом.

Ирья засмеялась — яркий живой огонек заплясал в ее изумрудных глазах — и весело отмахнулась.

— Прекрати. Кому-кому, но мне твоя жёнушка точно не страшна. Если она попытается протянуть ко мне свои костлявые ручонки, моя маменька ей их тут же обрубит.

Женщина победоносно задрала голову. Но тут же с подозрением сощурилась и уперла одну руку в бок — второй она всё так же прижимала к себе Асью.

— Дай угадаю, но у твоих найденышей такой маменьки нет, поэтому ты не можешь оставить их у себя дома и хочешь…

— У тебя не найдется для них свободной комнаты на пару ночей? — прервал её Гедрик, подтвердив догадку.

— А деньги у вас есть? — Ирья адресовала вопрос в нашу сторону, сощурив глазки.

— Ирья, сжалься над молодыми людьми и окажи мне дружескую услугу, — запротестовал Гедрик, но Шейн вмешался в разговор.

— Мы заплатим, — ответил он и похлопал ладонью по своему карману, — у нас есть деньги.

Гедрик по-отцовски сжал плечо Шейна и одобрительно улыбнулся.

— Вот это другое дело, — ямочки на щеках Ирьи стали глубже. — Что ж, вам повезло: торговцев в последнее время заезжает не так много и у меня есть свободная комната. Правда всего одна, но я думаю ты, парень, потерпишь твердый пол.

Женщина обернулась и громко окликнула, перекрикивая гвалт толпы:

— Эй, Эд!

Худощавый и до безобразия крючковатый Эд, копошившийся возле стойки, вскинул лохматую голову.

— Проводи молодых людей наверх и покажи, где у нас вода, — скомандовала Ирья. Эд рассеянно кивнул и медленно поплелся к лестнице, мы поспешили следом.

— Приводите себя в порядок и сразу же спускайтесь, сегодня у нас невероятно сочная баранина, — крикнула в след Ирья.

Коридор встретил нас непроницаемой чернотой. Шум с первого этажа едва проникал сквозь половицы — грубо вытесанное дерево приглушало рой голосов до едва различимого гула. Шаркающие шаги Эда вели вперед, но двигаться приходилось буквально наощупь. Одной рукой я вела по шероховатым обоям, второй крепко прижимала к груди сумку с Эспером, словно тьма, обитающая в коридоре, могла в любой момент отрастить лапы и отнять у меня тамиру.

Раздался звонкий перестук и у дальней стены медленно разгорелся желтоватый свет: он выхватил из темноты узловатые пальцы Эда, перебирающие по днищу сосуда, подвешенного на крючок, и лениво сполз к ногам, озарив темные обои с ботаническим рисунком и тёмно-зеленые двери. Потревоженная амева с тихим жужжанием кружила за толстым стеклом, наполняя свою временную темницу сияющей пыльцой.