Эликсир Любви — мистическое зелье, созданное магом, что желал владеть умом и телом других людей.

Но будь осторожен, ведь потаенное желание, вырвавшееся на волю страсти, станет неконтролируемым оружием, что сожжет тебя и все, что ты любишь, дотла.

…Нина с улыбкой приняла бокал. Улыбка была настоящей — матерого убийцу позабавила та заминка перед тем, как мальчишка разлил содержимое бутылки под бокалам. Ему проще было сразу при ней в нужный бокал яд подсыпать — не так заметно бы было.

Но все же, зачем Суворовым ее травить? Убивать точно не будут — могут быть вопросы, куда подевалась новообретенная дочь Делицина. Значит допрос. Неужто их настолько испугала слишком чистая легенда? Нине она тоже не нравилась, но уж слишком мало времени для подготовки. Окно с делицинской историей долга вот-вот грозило закрыться и нужно было действовать быстро. Позже втереться в доверие наследника Суворовых было бы намного сложнее.

Так, теперь по ядам. Есть два варианта развития событий: допрос мягкий — что-нибудь, развязывающее язык, а дальше задушевная беседа, или же допрос жесткий — или снотворное, или что-нибудь паралитическое, и здравствуй камера. С первым вариантом все просто: Суворовы значит не настроены слишком агрессивно, а актрисой Нина всегда была хорошей. А вот со вторым вариантом все намного хуже: это верный знак, что Суворовы настроены жестко, а значит, что втереться в доверие будет намного сложнее. Но ничего, и не из такого выпутывалась.

Нина осторожно пригубила вино. Главное сейчас — понять, что за отрава в бокале. Многие яды на девушку действовали очень слабо и нужно было понять, какой именно эффект придется, если что, симулировать. Кисло-сладкая жидкость прошлась по ротовой полости, поиграла на языке, после чего Нина решила проглотить. Хорошее вино, у мальца явно есть вкус. А вот яд… Что-то неуловимо знакомое, будто совсем недавно на нее что-то похожее уже действовало. Какое-то странное ощущение. Нина, вполуха слушая Суворова, сделала еще один глоток. Явно же что-то…Стоп!

«Это что, афродизиак? Явно какой-то афродизиак. Не, я, конечно понимала, что у паренька может быть сперматоксикоз (хотя с такой внешностью?), но не настолько же! Он и с другими тремя так же? Бедные девушки… Ну чтож, так даже легче будет. Теперь черта с два этот молокосос у меня соскользнет.»

Так что осталось расслабиться и позволить химии захватить тело, чтобы не пришлось слишком много симулировать. И да, как можно меньше пить из бокала, а то кто-то явно слишком сильно переборщил с концентрацией афродизиака. Она едва два глотка сделала, а ощущение такое, будто минимум одну таблетку проглотила.

Нина сидела и, едва сдерживаясь, терпела трепет пацана. Боже, и это еще посмело убить Лунина? Ее спасителя, наставника, ее любовь? Вот это чмо неуверенное, этот молокосос? Не может быть! Хер не дорос у этой падали с Учителем соревноваться!.. Да она одна спокойно его канцелярским ножом, что сейчас на столике лежит, к праотцам отправила бы и не вспотела… Так, стоп, соберись! Тут явно что-то. Откуда такие эмоции? От чего ее так развезло? «Афродизиак»? Явно он, нечему больше. Явно как то не так на нее подействовал. Или же так? Что сейчас, черт побери, вообще происходит!? Так, не важно, сейчас нужно срочно в туалет, избавляться от остатков дряни и принимать антидот.

— Миша, дорогой, — с придыханием произнесла Нина, продолжая изображать возбуждение от действия наркотика. — Я могу ненадолго покинуть тебя? Мне нужно ненадолго уединиться.

— Да, конечно. Ванна за соседней дверью.

Черт! Черт! Черт! Нина приложилась лбом к холодному крану. Ни черта не помогало! Ни проблеваться, ни антидоты, а наркота, принятая, чтоб хоть немного сбить действие химии, сделала только еще хуже! Нина четко понимала — сейчас, когда она вернется в комнату — она накинется на убийцу своего отца, хочет она того или нет. Все ее силы были направлены на то, чтобы поправлять свой макияж, а не бежать прямо сейчас с размазанной по лицу после рвоты тушью, убивать Суворова. Нина посмотрела на себя в зеркало и криво усмехнулась. Вот и пропел ее последний час. Не известно, кому это нужно: ее хозяевам, самим Суворовым или какой-то третьей стороне, но вляпалась она со своей местью в чужие разборки знатно, даже фатально. Убежать? Вряд ли. Это-ж Суворовы — Нина не удивилась бы, если, пока она в толчок блевала, на нее из канализационной трубы пара призрачных глаз таращилась. Даже сейчас, от принятых наркотиков, ей периодически мерещилось, словно в ее тени кто-то был.

«Что же,» — девушка выпрямилась, достала из своей многофункциональной сумочки ватку, чтобы стереть потекшую тушь. — «Если умирать, то с песней».

Девушка вернулась обратно и стала выглядеть еще более странно. Волосы только сильнее растрепаны, макияжа считай что нет, только губы красные и припухшие, словно искусаны до изнеможения. Сходила привести себя в порядок, называется.

Жанна, с ней точно все хорошо? Видок у нашей убийцы диковатый. Что у нее в голове?

«У нее в голове такой ураган сейчас от зелья, черт ногу сломит. Промаринуй ее еще пять-десять минут и начинай домогаться. Не больше, а то она сама на тебя набросится.»

Верю. Ладно, десять минут. Будьте наготове.

Я не слышала, что говорит малец. Я не понимала, что отвечала. Я ждала. Ждала момента. Ждала, как ждет хищник свою жертву. Как ждет маньяк заблудившуюся девушку. Ждала подходящую для удара секунду. И на это уходили все мои силы. Я лишь раз за разом себе повторяла: встать, взять нож, подойти, плюнуть в лицо, убить, встать, взять нож, подойти, плюнуть в лицо, убить, встать… Наконец-то. Парень посмотрел на свой телефон, что-то сказал, наверное извинился, встал и отошел к окну комнаты, начал с кем-то разговаривать. Отлично. Можно начинать.

Шаг первый: встать: получилось как-то неказисто, неуклюже.

— Да?

— Миша, это я, — раздался голос деда. — Эта Нина сейчас где?

— У меня.

— Все в порядке? — напрягся голос деда.

— Ага. Что хотел то?

— Нашлись некоторые нестыковки в ее досье с историей, рассказанной Делицыну… Вероятно она не та, за кого себя выдает.

— Да, я уже давно обо всем догадался. Ситуация полностью под контролем.

— Точно?

— Не переживай. Она сейчас и мухи не обидит.

Шаг два: взять нож: пальцы, то ли от явного передоза, то ли от нервов, сильно дрожали. Казалось, что прямо сейчас упаду в судорогах. К черту нож, убью руками, а себе откушу язык. И плевать, что истекать кровью я буду долго — через несколько секунд смерть станет для меня величайшей радостью, ибо что со мной сделают Суворовы, если я не успеет убить себя, я представлять не хотелось.

Шаг три: подойти: ноги были ватными, не хотели гнуться. Так, взбодрись, Нина, на тебя направленно сотни «камер». Выше голову! Парень явно уже заканчивает. Не успеваю. Принять расслабленный вид. Суворов оборачивается, что-то спрашивает, подходит. Какой-то странный у него взгляд. Улыбнуться…

— Нина, ты что-то хотела? Ау? Нина, ты в порядке?

Девушка выглядела странно. Вгляделся в глупо улыбающееся лицо, слегка напрягся при виде стекающей ниточки слюны, и обратил внимание на взгляд — лихорадочно горящий, как у полного безумца.

На мгновение стало немного совестно. Подумаешь, убить хотят. Это же не повод так издеваться над чужим сознанием…

«Жааан, а ты точно уверена, что зелье нормально сработало? А то…»

«Все в полном порядке!»

И странное ощущение… предвкушения? Ожидания? Интереса, что будет дальше?

Так, а десять минут прошли? Пора домогаться?

Додумать я не успел. Девушка пушечным ядром влетела в меня и повалила. Я ударился об пол, в глазах потемнело от боли. Тонкие женские пальцы плотно обхватили мою шею. Нина слега нагнулась, посмотрела мне в глаза и еще шире улыбнулась…