Он замолчал, а я не знал, что ему сказать на это. Но Фома Егорыч не ждал от меня жалости, он просто рассказывал, как обстоят у него дела, не жалуясь и не надеясь ни на что.

— Так что, паря, — вдруг он хлопнул меня по колену, — не знаю я, как тебе помочь! Вчера эльфийке вашей не признался я ни в чем, хоть и поглядела она на меня странно немного, и силы мне добавила, но чуть-чуть совсем. Попытался потом к магу пробиться, рассказать ему все, да бабы не пустили. Если кто и может тебе теперь подсобить, так это они, а на меня не надейся.

Я наконец поставил пустой стакан на стол и посмотрел на него еще раз в магическом свете, для верности сняв с себя мамин оберег. Честное слово, ощущение было не из приятных, как от пыльного дырявого мешка. Ни на что не надеясь, я потянулся к нему и попытался отдать ему немного своей силы, как это делали мы теперь с Арчи при взлёте и посадке. Но сила утекала в никуда, как в бездонный колодец, даже не задевая старика. Хотя что-то всё же ему померещилось, потому что он вдруг встрепенулся, подскочил, но, тщательно прислушавшись к себе, с разочарованием уселся на место.

— А что, если так, — пробормотал я и схватил его обеими руками за запястье. Поднапрягся, дал гари, как говорит Далин, и с изумлением почувствовал, что старикан-то ухватился за мою силу, как утопающий цепляется за соломинку. Он потянул ее в себя, но не всю подряд, а выбирая из нее для себя какую-то часть, я почему-то тут же назвал ее зелёной, вот показалось мне так. Старик схватил меня за руку, крепко сжал ее, а потом, посидев так с минуту, резко выкрутился из моего захвата.

— В гроб меня загнать хочешь? — пытаясь унять взбудораженный кашель, весело поинтересовался он у меня и вдруг заорал. — Аниська, подь сюды! Да быстро, распросукин ты кот!

Мне под ноги метнулся мохнатый комок, в котором я без труда узнал ещё одного домового, такого же седоватого и облупленного, как и его хозяин.

— Времени мало у меня, наверное, — схватил его Фома Егорыч за загривок и поставил перед собой на стол. — Надо быстро все делать. Поможешь мне, Артём, так сейчас все и решим.

Пыльный и заспанный, но сердитый и одновременно обрадованный Аниська стоял между нашими стаканами, неверяще разглядывая хозяина.

— Почему у вас всё кувырком, потом мне расскажешь, дармоед, — упёр палец в домового Фома Егорыч, — если времени хватит. А сейчас сзывай своих к сельским воротам, где небесный корабль стоит, понял?

Аниська кивнул, а потом вдруг кинулся одним прыжком к колдуну, вцепился и зарылся в его бороду и безутешно, во весь голос, зарыдал.

— Хозяяяин! — всхлипывая, верещал он, — ты живой, и я живой! Ты чего, хозяин, ты чего придумал-то? А как же я?

— Онисим! — сурово гаркнул на него колдун и с трудом выдрал его из своей бороды. — Не время! Ты мне скажи лучше, что это за новости с путешественниками такие? Кто допустил, не ты ли? И почему до ученика мово не достучался?

Но Аниська, утирая слезы, не очень-то испугался грозного тона своего хозяина и засобирался на выход, созывать своих к дальним воротам. Колдун сопроводил его на выход, ещё раз напомнив про время, и повернулся ко мне.

— Пошли, что ли, — поднялся он со своего места, — поспешать нам надо. А ученик мой, Ондрюшка, балбес каких поискать. Месяц его уже не видел, представляешь? Охотник он и есть охотник, ему все мои премудрости до лампочки. Промахнулся я с ним, моя вина, ну да что уж теперь. Поп на селе есть, и слава богу. Обойдутся, в случае чего.

— Не рассыпься по дороге, — на всякий случай предупредил я его. — Сила уйдёт, ещё добавлю, на месте.

— Добавишь, куда же ты денешься, — уже на улице весело ответил мне Фома Егорыч. — Сам затеял, сам и вывози. А не хватит, придумаешь чего-нибудь, верно? И рассчитывай сегодня весь день со мной и домовыми да прочими олухами валандаться, без обеда и безо всего. Небыстрое это дело, и нудное донельзя.

Я лишь пожал плечами, выскакивая вслед за ним на улицу и закрывая дверь, а потом мы наддали вниз по тропинке. Километра два, а то и три в час верных, ей-богу, у меня даже промелькнула мысль довезти Фому Егорыча до места на тачке, чтобы хотя бы до обеда успеть. Но тачки рядом не было, никакой тележки я тоже не увидел, поэтому пришлось телепаться рядом со стариком, придерживая его под локоть.

Но потихоньку он размялся и прибавил, так что скоро мы дошли до ближайшего жилого забора, где уже сцепились в драке две вроде бы кошки. Колдун ловко треснул мимоходом по орущему клубку палкой, и он распался на взлохмаченных и взбудораженных Аниську и Овдюшку.

— Гоняет мой остальных-то, — поделился со мной Фома Егорыч, не обращая большого внимания на обидевшихся на него домовых. — Что-то ему не так сказали, или не тем тоном, когда я силу терять начал, вот он и…

Потом он уже виденным мной у Арчи жестом пришпорил домовых, и они в ужасе порскнули в разные стороны, а потом галопом по заборам, по плетням и по собачьим будкам помчались в сторону села, сшибая по пути горшки и висящее на просушке бельё.

— Пусть лучше на меня обижаются, — опять объяснил он, хотя я ничего и не спрашивал. — Чем меж собой дерутся, охламоны. Хорошее они племя, доброе и работящее, но при этом склочное донельзя и выяснять отношения любят больше, чем надо. Чуть чего — драка! Один раз пузырьки мне побили, в аптеке-то моей, а мне ведь не настоек жалко, а пузырьков, где я их возьму? С крышечками-то притёртыми?

— Да знаю я, — пришлось буркнуть мне, чтобы немного утихомирить разговорившегося и воспрявшего духом старикана. Плюс по пути я добавлял ему силы понемногу, внимательно следя за его самочувствием, так что разговоры меня здорово отвлекали. — Не бухти, мешаешь.

— Ага, — спохватился тот, вновь прибавляя шаг и на ходу следя за всеми моими потугами, всё-то он понимал. — Молчу-молчу, идём уже.

Вот так мы втихомолку по практически пустым улицам всего за час допёрлись до ворот на сельскую взлётку. Пот лил с меня градом, силы здорово уменьшились, но старик выглядел огурцом и даже вроде бы помолодел. И слава богу, но у ворот встретил нас Арчи, который припёрся на «Ласточку» за амулетами своей работы, чтобы деревенским раздать. Вчера хвастался, наверное, напропалую, а сегодня изволь ответ держать. Он в несколько слов понял ситуацию и развеселился.

— Ух ты, — протянул он заговорщицким тоном, внимательно разглядывая старика и поклонившись ему со всем уважением. — Принимайте в игру, в общем. Я такое страсть как люблю.

— Принимаю! — стукнул старик по утоптанной земле палкой. — А потому спервоначалу сделай-ка ты, паря, вот что. Утихомирь свою саламандру огненную, пусть смотрит, если интересно ей, но пугать никого не надо, хорошо? И с эльфийку о том же самом попроси, ладно?

— Лады! — хлопнул Арчи по выставленной колдовской ладони и помчался обратно на «Ласточку», сгрузив коробку с амулетами какой-то девушке. Я увязался за ним, перед этим усадив старика на колоду, пусть отдохнёт.

На борту уже был и Далин, по обыкновению свежий, подтянутый и даже без мешков под глазами. Но Лара и Лариска выглядели растрёпками, причём эльфийка шарахалась по «Ласточке» как у себя дома, в мягких штанах, майке и шлёпанцах на босу ногу, рассчитывая после чая опять завалиться спать в свою каюту. Они с Лариской на пару протяжно зевали, и я даже немного её пожалел, но тянуть с откровениями от Саввы было уже нельзя. Антохи на борту не было, и слава богу.

— А теперь идите все тихонько сюда, — я уселся на высокий табурет в кухне и повертел головой, осматривая «Ласточку» на предмет посторонних внутри и снаружи, и даже поблизости. На борту были только свои, Кирюха занимался коммерцией, выменивая чего-то там и хомяком метаясь от холодильников и полок с провизией до ограды деревни и обратно. — Скажу чего.

— Ты меня уже пугать начинаешь, — плюхнулся рядом со мной Арчи. — Разговорами нежданными своими.

Я лишь отмахнулся от него и не повёлся на его расспросы, пока гном и Лара не уселись с нами рядом, причём эльфийка что-то заподозрила и усыпила от греха подальше Лариску.