— Вдруг захочется! — решительно перебила она мои вялые отговорки. — А то, может, пива? Чтоб сон нагнать?

Я неосторожно задумался, соблазняемый перспективой, и в результате вышел в путь с двумя здоровенными кувшинами в руках.

— С ней не балуй! — на всякий случай погрозил мне пальцем староста. — У неё кузнец в женихах!

Я лишь закатил глаза вверх и покрутил головой, а потом вспомнил свои подвиги у Хельги и всерьёз встряхнулся. Девчонка ухватила меня за локоть и поволокла за собой, приняв моё раздражение на себя и на долгие сборы. Галопом мы заскочили в дом старосты, галопом она застелила постель, накрыла стол на тумбочке у кровати, и так же галопом выскочила, а я наконец остался один. Усевшись на кровать, с удовольствием выпил пива, выпил морсу, сжевал чего-то из тарелки, задумался было, и даже не заметил, как заснул.

Проснулся я, когда хорошо так рассвело, выспавшись вволю. По дому старосты уже бегали его чады и домочадцы, деликатно сдерживая себя, чтобы никого не разбудить, но неизбывная домашняя работа кипела вовсю. Готовили богатый завтрак, переговариваясь между собой вполголоса, обихаживали скотину, которой были до лампочки все эти ваши праздники, чего-то мыли и тёрли, и я немного застыдился своего долгого сна. Но старосту тоже было не слыхать, поэтому я успокоился.

Все ещё не открывая глаз, прислушался к себе, стараясь оценить последствия выпитого и съеденного после первого в моей жизни застолья в магическом качестве, и немало удивился. Как оказалось, вчера я очень польстил себе, считая себя трезвым, и неоправданно сильно был уверен в своих магических силах. Как оказалось, делать этого не стоило, потому что был я вчера косой в хлам, если уж говорить честно, просто держался в сознании непонятным мне самому образом. И очень хорошо, что вчера я умотал спать, до подвигов реально было недалеко. «Не дразните водку!» — вспомнил я наставления своего взводного в училище. — «Не считайте себя трезвыми, если выпили! Водка сильнее, она непременно вам отомстит!»

— Действительно, так оно и есть, — вслух пробормотал я и насторожился, услышав рядом с собой знакомое деликатное покряхтывание. Осторожно открыл глаза, приготовившись ко всему, и обнаружил сидящего на стуле Кирюшку при полном параде, в комбинезоне с погонами и наградной вышитой планкой, в сапогах и при сумочке. По углам комнаты прятались от моего взгляда несколько местных домовых, все ждали только меня.

— Здравствуйте вам! — немного удивленно поприветствовал я собравшихся. — Привет всей честной компании. Вам чего, охламоны? Не видите, человеку не очень хорошо?

Кирюша встал и протянул мне полный стакан морса, в который он добавил какие-то травки-снадобья от Арчи, уж их-то я сумел уверенно опознать, не первый год пользуюсь. Немного настороженный такой заботой, я принял посудину и осушил в несколько глотков, пить действительно хотелось, и жить сразу стало лучше.

— Общество! — озабоченно пропищал Кирюшка, принимая от меня пустой стакан. — Просит! И кланяется! Помоги!

— Почему к Арчи не пошёл? — намереваясь одеться и обнаружив, что и так одет, обут и даже вооружен со вчерашнего дня, потихоньку собирался с мыслями я, с закрытыми глазами переживая целительное воздействие магического опохмелина. — Я не отказываюсь, не пищите, просто он лучше и сильнее.

— Арчи занят, он поздно лёг и спит, и к нему не пробраться! Бабы окаянные не пускают, видят нас! — начал потихоньку вводить меня в курс домовёнок. — Далин тоже спит, в кузне на берегу! С кузнецом! И мужиками! И Антоха спит, только с девчонками, в бане! И Лара и Лариска, все спят!

— Понятно, — я поднялся на ноги, и с удовольствием ощутил, что жизнь прекрасна и удивительна, особенно если выпить ещё морса и съесть холодную жареную щучью котлетку с хлебом. — За Антоху рад. За остальных тоже. А теперь жги, общественник ты наш.

— Ну, мену просят, — издалека зашел наш трюмный, готовясь вывалить на меня настоящую просьбу. — Специи на дары природы. Мы им — перца чуть-чуть, чёрного да белого, молотого и горошка, чаю да кофею, а они нам! Картошки сколько хочешь! Капусты, лука! Сметаны свежей! Рыбки копчёной важнеющей! И жимолости-ягоды, мороженой да в медах и вареньях, чай пить! Только банки чтоб свои были!

— Понятно, — ещё раз повторил я, пожимая плечами. — Вот вам мешок подарков, но мешок верните, мешок нам очень нужен. Скажу тебе так — ты меня в свои дела не впутывай. Учись быть самостоятельным. Если считаешь нужным что-то сделать — делай, мы тебе в этом вопросе полностью доверяем. Просто не подведи нас, хорошо? Ещё отчитаться перед Далином и Антохой не забудь, и всё. На первый раз скажешь — я разрешил, а там и они одобрят, если не прогадаешь с меной, коммерсант ты наш мохнатый. Будешь теперь заместитель баталера.

Кирюха даже закрыл глаза и покачнулся, поражённый в самое сердце таким расширением полномочий. По углам завистливо запищали, оценив наши с ним отношения. А чего, я по-настоящему считал трюмного своим другом и, мало того, мы все трое были обязаны ему жизнью. И пусть Кирюшка из-за врожденной скромности об этом сразу же забыл, но я-то забывать ничего и сам не собирался, и другим не дам.

— Не прогадаю, — наконец открыл он глаза и вслух серьёзно пообещал кому-то отсутствующему, скорее всего беззаботно храпящему сейчас в кузне, с кузнецом и мужиками. — Ох, не прогадаю!

Завистливый писк в углах комнаты сменился на тревожный, и я уселся на кровать.

— Что ещё? — пришлось мне приободрить замявшегося трюмного, подбирающегося к основной проблеме.

— Как я есть кавалер, — наконец буркнул Кирюшка, с тоской поправляя погоны, — и при медали, и говорить умею, потому общество через меня низко просит и кланяется. Колдун у них здесь старый, а ученик его молодой! Потому порядка нет! Рабочих рук на хозяйстве не хватает, смотри ты! Каждый третий двор пустой! А за оградой села очередь, давно ждёт, а колдун их не замечает и потому не пускает! А ученик видит, но не умеет! А попа они боятся, хоть он и добрый, но он же светиться начал недавно, когда никто не видит! А мы всё видим!

— Интересно как, — меньше всего мне хотелось вставать у местного колдуна поперёк дороги, но может быть, утешил я себя, удастся договориться, под дурачка закошу в крайнем случае. — А куда же местные домовые-то делись?

— В прошлом году, по осени, на барже уплыли, — огорошил меня Кирюшка, не меньше меня поражённый таким безответственным поведением сородичей. — Целой компанией. Завёлся у них, говорят, в ту пору один буйный, всё картинки прелестные в какой-то книжке рассматривал. А там, говорят, и города сказочные, и люди всё добрые да красивые, и звери неведомые, и лес не такой, как здесь, а редкий да ухоженный, с пальмами! Вот и дорассматривался. Подговорил ватагу молодых да безголовых, картинки им показал, а чего, ведь книга врать не будет! И вот собрались они втихушку ото всех, да и сорвались в путь неведомый! А что теперь с ними случилось, и как теперь оставшимся быть — то не знает никто!

— Во дела, слушай, — я со стуком закрыл всё более отвисавшую по мере Кирюшкиного рассказа нижнюю челюсть. — Ох и дела, будь они неладны! Первый раз такое в жизни слышу, если честно.

— Поможешь? — поднял на меня полные надежды глаза Кирюшка. — Очень надо! Поговори с колдуном!

— Поговорю, — пообещал я ему и остальной нечисти в комнате. — В крайнем случае, до самой Лары дойду, не отступлюсь. И спроси у своих — этот колдун, что он за человек? Как с ним разговаривать?

Наш трюмный, а теперь и гордый заместитель баталера по совместительству, прошмыгнул в особо заставленный мебелью угол комнаты и принялся общаться со своими сородичами, выведывая для меня важные данные для важного разговора.

— Хороший человек! — наконец вынырнул он оттуда и заскочил на тумбочку. — Только старый!

— Очень информативно, спасибо, — поблагодарил я его, но Кирюхе мой сарказм был как слону дробина, он всерьёз посчитал, что этого хватит, и был очень доволен. Помог же!