— Я не знаю, мадам.

— Хорошо, — вновь естественная черта госпожи Комсток спорить вернулась к ней. — Думаю, все это более чем странно…

Смех француза прозвучал более чем олимпийски.

— Думаете, это странно, мадам? Mort d’un rat mort[76], как Болкис[77] сказала Соломону. И я повторю вам то же самое…

— Когда полицейские увидели монсеньора Мэнли — mon dieu, что за имя для человекообезьяны — они оказались озадачены, — рассказал мне де Грандин, когда мы направились к моей машине. — Но я должен был предупредить Костелло, чтобы он объявил об исчезновении молодого человека. А потом он представил бы это дело, как нераскрытое. Никто не знает истинных фактов этого дела, кроме меня и вас, друг мой Троубридж. А общество… оно не поверит, даже если мы расскажем правду.

Джек Уильямсон

МЕТАЛЛИЧЕСКИЙ ЧЕЛОВЕК

Рассказ

Металлический человек стоял в углу пыльного подвала музея колледжа Тайберна[78]. Хотя первое волнение спало, академики с трудом нашли компромиссное решение относительно того, где разместить железного человека так, чтобы защитить его и от ученых, желающих отрезать кусочек металла для биохимического анализа, и от старых друзей, считавших, что железного человека нужно похоронить.

Для случайных туристов он казался всего лишь позеленевшей от времени бронзовой скульптурой, выполненной в натуральную величину. При ближайшем рассмотрении можно было разглядеть в совершенстве сделанные волосы, кожу и лицо, замершее в агонии. Новые посетители останавливались и, хмурясь, разглядывали странную отметку на груди — красное, шестиугольное пятно.

Сейчас люди почти забыли, что металлический человек некогда был профессором Томасом Келвином из департамента геологии. Однако о нем до сих пор ходили разные слухи. Они разрослись так, что затмили правду и так беспокоили друзей Келвина, что регенты наконец-то разрешили мне опубликовать дневники несчастного.

Четыре или пять лет подряд Келвин проводил отпуск на тихоокеанском побережье Мексики в поисках урановых руд. Прошлым летом он, судя по всему, обнаружил цель своих изысканий. Вместо того, чтобы в положенный срок вернуться в класс, он подал заявление об увольнении.

Позже мы узнали, что он передал заявку на участок под разработку недр шведскому синдикату. Потом он читал лекции в Европе о химическом и биологическом воздействии радиации. Его даже едва не уложили в одну из клиник под Парижем.

Он вернулся в Тайберн в воскресенье. В сумрачный полдень он явился из клубов зимнего тумана, бурлящего над Гольфстримом…

Я был дома, собирал граблями листья на моем участке берега за университетским двориком, когда увидел катер, направляющийся прямо к принадлежащему мне скалистому клочку побережья Атлантики. Судно выглядело необычно — длинное, низко посаженное и быстрое. Корабли такого рода предпочитают те, кто возит контрабандный ром или оружие. При его приближении, я опустил грабли.

Направленное смелой и искусной рукой, судно в опасной близости обогнуло скалы, направляясь к песчаному пляжу всего в ярд шириной, протянувшемуся где-то на полмили. Четыре человека спрыгнули с катера и стали толкать его через полосу прибоя. Пятый человек, гигант, поднялся на нос, спокойным голосом раздавая приказы. Четверо срезали веревки и стянули брезент с ящика, внешнего похожего на гроб, который отнесли на мой двор. Огромный человек подошел ко мне сильно хромая.

— Колледж Тайберна?

У незнакомца было лицо латиноса, но шрамы и покрасневшую, обветренную кожу скрывала курчавая желтая борода, а в голосе его звучали гнусавые нотки, присущие говору истинных янки. Равнодушно он ткнул тонким пальцем в сторону колокольни студенческого городка, неясно вырисовывающейся в тумане. Наконец, я кивнул.

— Мы на месте, — он пробормотал это на испанском, обращаясь к своим людям. Посмеиваясь они поставили ящик на землю. Огромный незнакомец вновь посмотрел на меня. — Вы знаете профессора Рассела?

— Я и есть Рассел.

— Если это так, то мы сделали свою работу, — он жестом показал на ящик. — Это для вас.

— Как? Что это?

— Вы все сами узнаете, — он прищурился. — И не думаю, что вы станете кричать о своей находке.

Гигант вновь обратился к своим людям, и они перенесли ящик на мое заднее крыльцо.

— Подождите! Кто вы?

— Всего лишь человек, осуществивший доставку, — он взмахнул рукой. — Нам было заплачено. А теперь мы отправимся своей дорогой.

Он кивнул своим людям, которые тут же поспешили к катеру.

— Но я не понимаю…

— В ящике вы найдете письмо, — пояснил незнакомец. — Оно расскажет вам, почему ваш друг вернулся в таком виде. Вы увидите, почему он не хотел тревожить иммиграционные службы.

— Мой друг?

— Келвин. Загляните в ящик.

И он направился назад, к катеру.

— Минутку! — закричал я ему во след. — Куда вы направляетесь?

— На юг, — он на мгновение замолчал. — Загляните в ящик и дайте нам двадцать четыре часа. Келвин нам это обещал.

Не спеша, прихрамывая, он добрался до катера и поднялся на борт. Его люди столкнули судно с песчаной полосы пляжа. Приглушенно заурчали моторы. Развернувшись в полосе прибоя, длинный катер проскользнул между скалами и растворился в тумане. Я вернулся назад на холм, поднялся на веранду.

Ящик оказался не заперт. Я приподнял крышку… и уронил ее. В коробке лежал Металлический человек. Он был совершенно обнаженным и странное синевато-багровое пятно выделялось на его бронзовой зеленоватой груди.

Возле его головы лежала помятая алюминиевая фляга с засохшими пурпурными пятнами. Под флягой лежала пачка потрепанных листов, исписанных старомодным почерком Келвина.

У меня едва хватило сил положить крышку назад. Довольно долго я стоял, согнувшись, дрожа и уставившись в пустоту, пытаясь осознать то, что я увидел. Позже я спотыкаясь прошел в дом и прочитал записки Келвина…

Дорогой Рассел…

Поскольку вы мой самый близкий друг, я распорядился, чтобы мое тело и этот манускрипт вручили вам. Возможно, я возложу на ваши плечи непосильную ношу, но я больше сам себе не доверяю. Я до сих пор так толком и не разобрался в том, что же я на самом деле обнаружил в Мексике. Я даже не могу решить, стоит ли опубликовать эти разрозненные факты или лучше их скрыть. Так же я не могу больше бороться с теми непорядочными людьми, которые хотят ограбить меня, украв то, что, как они думают, я нашел. Хоть моя смерть и не будет легкой, боюсь, я уйду с миром, а вот что останется после меня…

Как вы знаете, прошлым летом целью моих изысканий стали истоки Эль Рио де ла Сангре. Это небольшая речушка, впадающая в Тихий океан. Годом раньше я обнаружил, что ее красноватые воды сильно радиоактивны, и надеялся где-нибудь в верховьях реки наткнуться на залежи урановых руд.

В двадцати пяти милях от устья река возникала словно неоткуда прямо посреди Кордильер. Несколько миль порогов, а потом водопад. И дальше этого водопада никто не бывал. Проводник из индейцев довел меня до его подножия, но отказался лезть на утес.

Прошлой зимой я взял несколько летных уроков и приобрел подержанный аэроплан. Он оказался старым и медлительным, но соответствовал той грубой стране. Когда пришло время, я переправил его водным путем на Вако Морино. В первый день июля я отправился в полет вверх по реке к его неведомому источнику.

Хотя я был неопытным пилотом, старый самолет вел себя послушно. Поток подо мной напоминал красную змею, ползущую к морю через горы. Я следовал вдоль него за водопад, в район возвышающихся пиков.