Прорычав какое-то ругательство, Пендер выпустил девушку и отпрыгнул назад. Пистолет Мартина рявкнул, Пендер упал, но пуля не задела его, а врезалась в стену. Во все стороны полетело каменное крошево.

Кардью принялся бешено пилить веревку на ногах. Краем глаза он видел, как Пендер вскочил и рванулся через комнату. Пистолет пролаял еще дважды.

Мясник остановился и, покачнувшись, сделал шаг назад, схватился пальцами за грудь, и пальцы мгновенно окрасились кровью. Он еще отступил, стал падать и схватился за рычаг на панели. Пол в той части комнаты, где лежал пленник, внезапно завибрировал и начал раздвигаться.

Кардью вскочил на ноги, срывая с себя остатки веревки, рванулся к панели, чтобы закрыть пол, но увидел перед собой лицо Мартина. Прогремел выстрел, что-то обожгло ему щеку. С металлическим лязгом подвижная секция пола замерла, оставшись открытой фута на два.

Он мгновенно схватил пистолет за ствол. Пораженный Мартин дернулся, но Кардью держал крепко. Постепенно он оттеснял противника к двери, намереваясь покинуть страшную комнату. Партийный босс яростно боролся, чтобы не допустить этого. Внезапно Кардью изменил тактику и, упершись свободной рукой в бычью шею Мартина, отбросил его назад…

Захваченный врасплох, тот упал, но Кардью не отпустил пистолет, так что они вместе полетели на металлический пол. Ему удалось извернуться в воздухе и оказаться сверху.

Рыча и хрипя, противники боролись за обладание оружием. Под жиром у Мартина оказались твердые мускулы, и он знал все грязные приемы уличной драки. Он ударил коленом вверх, пытаясь сбросить с себя Кардью. Но тот заблокировал удар ногой и ткнул пальцами в толстое горло, затем перехватил пальцы, нацеленные ему в глаза.

Повернув голову чуть вбок, Кардью отпустил горло Мартина и нанес ему удар в подбородок. От удара голова того откинулась назад, но пистолет он по-прежнему не отпускал. Тут же Мартину удалось перекатиться, и он оказался сверху. В спину Кардью, прижатую к полу, впились цепкие пальцы боли. Как сквозь туман, он видел багровое, мокрое от пота лицо партийного босса. Он сжал зубы, из горла вырвался невольный стон. Откуда-то издалека донесся крик Катрин.

Потом стук крови в ушах перекрыл металлический лязг, и Кардью почувствовал, как пол под ним задрожал. Ужас вспыхнул в выкаченных глазах Мартина. Он отпустил захват и откатился, поскольку пол стал наклоняться.

Они оба лежали теперь на склоне, который становился все круче, а наверху виднелся прямоугольник дневного света, обещавший спасение. Кардью мельком увидел Пендера, упавшего на стенную панель. Рука убийцы все еще сжимала рычаг. Чувствуя, что начинает скатываться вниз, Кардью отчаянно взмахнул руками, поймал край подвижной панели пола и, задыхаясь, ухватился за нее.

Рядом раздавались тяжелое дыхание и скрежет ногтей по металлу. Рука Мартина схватила Кардью за рубашку, но та порвалась, и партийный босс покатился вниз с ужасным криком, закончившимся тяжелым ударом.

Кардью повис на руках, воздух был обжигающе горячим, а снизу его поджаривали пляшущие языки пламени. Он попытался было подтянуться, но не смог. Онемевшие пальцы начинали постепенно разжиматься. И тут он почувствовал, что кто-то тащит его вверх, к безопасности. Последним усилием, при помощи своего спасителя, Кардью удалось вылезти из геенны огненной. Деревянный пол приятно холодил покрытую пузырями ожогов кожу. Над ним склонилась Катрин с мокрыми глазами.

— Фил… Я уж думала, что ты…

Он взял ее руку и слабо усмехнулся.

— Со мной все в порядке, дорогая… А как там Пендер?

Он бросил взгляд в сторону стенной панели с рычагами.

Убийца лежал под ней, уставившись в потолок остекленевшими глазами.

— Он мертв, — прошептала Катрин и замолчала.

Слабое гудение за окном становилось постепенно все громче. Кардью поднял голову и кивнул в сторону окна. Катрин встала и подошла к нему.

— Это лодка, — сказала она, обернувшись к Кардью. — Причаливает… А в ней — полицейские.

— Значит, мы спасены.

Больше он ничего не говорил, потому что Катрин с нежностью припала к его потрескавшимся губам.

В тот момент, когда я впервые увидел дом своего дяди на Луун Маунтайн, меня вдруг охватило предчувствие какой-то смутной угрозы. Осторожно ведя автомобиль по заросшей сорняками дороге, я смотрел на стены старого дома с крутыми фронтонами и окнами, в которых виднелись какие-то темные, неясные фигуры. Подъехав, я вышел из машины и огляделся. И впервые услышал этот смех.

Тихий, насмешливый, гулкий, он звучал, словно из подземелья. Мне показалось, что в ушах все еще звучит это злорадное торжество, даже после того, как смех умолк. Меня пробрала нервная дрожь, я быстро огляделся. Вокруг никого не было.

Я уже начал бояться «возвращения к истокам», и, словно в ответ на эти мысли, взгляд мой уперся в старое кладбище, лежащее на склоне севернее дома, точно сад смерти. И если верны старые россказни, то среди тех могил похоронен какой-то старинный ужас.

Мой предок, Йохан Бернар, которого когда-то изгнали из Пруссии за чудовищные преступления, принес свой страшный культ в эти бесплодные холмы. Высохшие старухи в Луун-тауне все еще нашептывали о былых временах, когда ведьмы и колдуны кружились в безумном танце возле черного алтаря, на котором был установлен ужасный идол, с усмешкой взирающий на богохульные сатурналии, что устраивал Йохан Бернар.

Мальчишкой я часто смотрел на изъеденную червями гнилую деревянную плиту, отмечавшую могилу Бернара, и дрожащими руками притрагивался к железным прутьям, торчавшим из сорняков. Старая деревянная надгробная плита…

А теперь ее больше не было! Там, в тридцати футах от меня, зияла черная пасть разрытой могилы. И пока я ошарашенно смотрел на нее, холодный червячок страха зашевелился в груди; мне показалось, как что-то неопределенное и неясное двигается в темноте этой жуткой ямы!

Потом показалась рука. Тонкая рука, точно бледный паук, ухватился за край ямы, а следом за рукой появилось лицо. Боже, что это было за лицо! Седое, сморщенное, коричневое, похожее на череп горгульи, оно поднялось из ямы, и беспощадный кровавый закат брызнул в глаза, холодные и черные, как лед из подземного ледника. Взгляд их ударил по мне, как кувалдой.

Некое существо выползло из могилы, точно ужасный слизень в черном плаще, раздувшемся позади, словно крылья летучей мыши. В моих ушах снова раздался ужасный смех, злорадный, торжествующий — несущий в себе Зло, Зло за пределами человеческого воображения.

Мое горло перехватило от истерических рыданий. А эта тварь направилась прямо ко мне! Я не мог сдвинуться с места. Сверкающие, нечеловеческие глаза, казалось, выпили все силы, я был слаб, как младенец. От одежды твари исходил запах гнили. Ее лицо потянулось к моему.

И затем тварь поцеловала меня! Потрескавшиеся холодные губы дотронулись до моих, а когда я попытался сделать глубокий вдох, чтобы закричать от ужаса, то гнилое дыхание мертвеца смешалось с моим.

Но мгновение все почернело. Я услышал какое-то рычание и рванулся назад, чтобы только оказаться подальше от этих ужасных сверкающих глаз. Но нога зацепилась за камень, валявшийся в траве, и, рухнув на землю, я снова увидел ужасную тварь, нависавшую надо мной.

Странная нерешительность сквозила в каждом ее движении. Она отступила и внезапно отскочила в сторону. Я видел, как она перепрыгнула через разрытую могилу и понеслась среди старых белых надгробий. Я тут же вскочил на ноги и принялся чистить рукой рот, пытаясь стереть тот грязный поцелуй.

Рев стоял в моих ушах, и теперь я понял, что это такое. Вторая машина поднималась по крутой дороге, и именно ее появление спасло меня от ужасной гибели.

Машина подъехала к повороту, и я разглядел водителя. Изабель! Но что делает моя жена в этом адском месте? Ведь я два дня назад оставил ее в Нью-Йорке! И что за человек рядом с ней — худощавый, прилично одетый, с пухлым, почти женоподобным лицом, окрашенным закатом в темнокрасный цвет? Кто он такой?