Впрочем фразеологию освобождения национальностей «Наполеон Малый» тоже скопировал у настоящего Наполеона. Например, в мае 1809 г. Наполеон выпустил из Шёнбрунна воззвание к венграм, в котором, в частности, говорится: «Венгры! Настал момент для восстановления вашей независимости… Я ничего не требую от вас. Я желаю только видеть вас свободным и независимым народом. Ваша связь с Австрией была вашим проклятием и т. д.». 16 мая 1797 г. Бонапарт заключил с Венецианской республикой договор, первый пункт которого гласил: «Впредь между Францией и Венецианской республикой должны царить мир и доброе согласие». Цели, которые он преследовал этим миром, он раскрыл французской Директории три дня спустя в тайной депеше, начинавшейся словами: «Вместе с этим вы получите договор, заключенный мной с республикой Венеции, в силу которого генерал Бараге д'Илье во главе 5–6 тыс. солдат, занял город. Этим миром я преследовал разные цели». В качестве последней цели он приводит: «заглушить все разговоры, какие могут возникнуть в Европе, так как теперь будет казаться, что занятие нами Венеции — временная операция, которой усердно добивались сами венецианцы». Еще два дня спустя, 26 мая, Бонапарт писал муниципалитету Венеции: «Заключенный в Милане договор может быть пока подписан муниципалитетом, тайные пункты — тремя его членами. Я всегда буду делать все, что в моих силах, чтобы дать вам доказательство моего желания укрепить ваши свободы и увидеть, наконец, как несчастная Италия, свободная и независимая от всех чужестранцев, займет на мировой арене подобающее ей место». Несколько дней спустя он пишет генералу Бараге д'Илье: «По получении сего явитесь к временному правительству Венеции и объясните ему, что в соответствии с принципами, соединяющими теперь республики Франции и Венеции, и в интересах непосредственной защиты, которую Французская республика оказывает Венецианской, необходимо, чтобы флот республики был поставлен на внушающую уважение высоту. Под этим предлогом Вы завладеете всем, не забывая в то же время жить в добром согласии с венецианцами и завербовать на нашу службу всех матросов республики, неизменно, однако, выступая от имени Венеции. Короче, Вы должны устроить так, чтобы перевезти из Венецианской гавани в Тулон все морское снаряжение и корабли. По тайной статье договора венецианцы обязаны доставить Французской республике для Тулонского флота снаряжение на сумму в 3 миллиона, но я имею намерение завладеть в интересах Французской республики всеми венецианскими судами и всем их морским снаряжением для нужд Тулона. (См. «Секретная и конфиденциальная переписка Наполеона», в 7 томах, Париж, 1817511.) Эти приказы были в точности выполнены; а когда Венеция была ограблена и лишена всех своих военных и морских средств. Наполеон без малейших колебаний передал своего нового союзника, освобожденную Венецианскую республику, которую он торжественно поклялся защищать при всякой опасности, под деспотическое иго Австрии.

Игра слов: «pour 1e roi de Prusse» — идиоматическое выражение, в буквальном смысле означающее «для короля Пруссии»; обычно переводится: «даром», «ради прекрасных глаз». Ред.

«La Prusse est l'espoir de l'Allemagne… l'esprit allemand a son centre a Berlin… l'esprit allemand cherehe Tunite de son corps, la verite de la Confederation. C'est par cet entrainement que s'ekeve la Prusse… D'ou vient-il que, lorsque l'Italie reclame l'integrite, l'unite nationale, ce que l'Allemagne desire, celle-ci favorise l'Autriche, negation vivante de toute nationalite?.. C'est que la Prusse n'est pas encore la tete; c'est que la tete est l'Autriche qui, pesant avec ces forces heterogenes sur l'Allemagne politique, l'entraine a des contradictions avec l'Allemagne veritable» (p. 34, «La Foi des Traites etc.») [Пруссия — надежда Германии… центр немецкого духа в Берлине… немецкий дух стремится к единству своего тела, к истинной конфедерации. Воодушевленная этим стремлением, поднимается Пруссия… Почему же, когда Италия выставляет требование целостности и национального единства, к которому стремится и Германия, последняя стоит на стороне Австрии, воплощенного отрицания всякой национальности?.. Потому, что Пруссия не стоит еще во главе; потому, что во главе стоит Австрия, которая давит своими разнородными силами на политическую Германию и вовлекает ее в противоречия с истинной Германией» (стр. 34, «Верность договорам и т. д.»)].

«Le RhinL Qu'est ce que le Rhin? Une frontiere. Les frontieres seront bientot, des anachronismes» (1. с., р. 36).

«La France stipule-t-elle des dedommagements pour les sacrifices qu'elle est prete a faire dans un but d'equite, de juste influence, et dans l'interet de l'equilibre europeen? Demande-t-elle la rive gauche du Rhin? Eleve-t-elle meme des pretentions sur la Savoie et sur le comte de Nice?» (p. l3, «La vraie Question etc.»).

Через несколько дней после заключения Виллафранкского мира в «Prager Zeitung» появилось следующее официальное заявление. «Этот протест» (протест Пруссии, желающей взять на себя верховное командование союзной армией под союзным контролем) «ясно доказывает, что Пруссия стремится к гегемонии в Германии и, следовательно, к исключению Австрии из Германии. Так как вероломная Ломбардия представляет бесконечно меньшую ценность, чем сохранение нашего положения в Германии, то мы отказались от нее, чтобы заключить мир, ставший для нас, ввиду позиции Пруссии, настоятельной необходимостью».

Парижский «Galignani's Messenger», который лишь в исключительных случаях и только по особому официальному поручению дает передовые статьи, говорит в номере от 22 июля 1859 года: «То give another province to the King of Piedmont, it would not only have been necessary to support a war against two-thirds of Europe, but German unity would have been realised, and a work thus accomplished, which ever since the time of Francis I. it has been the object of French policy to prevent» [ «Для того чтобы передать королю Пьемонта еще одну провинцию, пришлось бы не только выдержать войну против двух третей Европы; это привело бы также к единству Германии, и таким образом, было бы завершено дело, помешать осуществлению которого являлось постоянной целью французской политики со времен Франциска I»].

Специальный листок Плон-Плона «Opinion nationale» говорит в статье от 5 июля 1860 года: «Время предъявления требований, опирающихся на силу. прошло. Для этого император обладает слишком большим тактом, слишком тонко чувствует общественное мнение… Но разве Пруссия поклялась никогда не думать о единстве Германии. Может ли она ручаться, что никогда не взглянет с вожделением на Ганновер, Саксонию, Брауншвейг, Гессен, Ольденбург и Мекленбург? Сегодня государи заключают друг друга в объятия и, конечно, искренне. Но кто знает, чего потребует от них народ через несколько лет? И если Германия, под давлением общественного мнения, объединится, то будет ли справедливо, будет ли разумно не разрешить Франции расширить свои владения за счет своих соседей?.. Если немцы сочтут необходимым изменить свое старое политическое устройство и поставить на место беспомощного Союза сильное централизованное правительство, то мы не можем не признать права Франции требовать от Германии возмещений и гарантий».