Услышав о приближении Боливара, губернатор Каракаса, генерал Фьерро, отправил к нему депутатов с предложением подписать соглашение о капитуляции, которое и было заключено в Витории; однако Фьерро, охваченный внезапной паникой, не дожидаясь возвращения своих уполномоченных, ночью тайно бежал, оставив на милость врага более 1500 испанцев. Теперь Боливар был удостоен общественного триумфа. Стоя в триумфальной колеснице, которую везли двенадцать молодых женщин из самых знатных семейств Каракаса в белых платьях, украшенных цветами национального флага, Боливар, с непокрытой головой, в парадном мундире, с небольшим жезлом в руке, в течение около получаса ехал от ворот города к своей резиденции. Провозгласив себя «диктатором и освободителем западных провинций Венесуэлы», — тогда как Мариньо принял титул «диктатора восточных провинций», — он учредил «орден освободителя», организовал отборный отряд войск, назвав его своей лейб-гвардией, и окружил себя королевской пышностью. Однако, подобно большинству своих соотечественников, он не был способен на длительное напряжение сил, и его диктатура вскоре выродилась в военную анархию; наиболее важные дела он передоверил своим фаворитам, которые расточали финансы страны, а затем с целью их восстановления прибегли к недостойным средствам. Недавний энтузиазм народа сменился, таким образом, недовольством, и рассеянные силы неприятеля получили возможность собраться вновь. Лишь три месяца прошло с тех пор, как в начале августа 1813 г. Монтеверде был заперт в крепости Пуэрто-Кабельо и в руках испанской армии осталась только небольшая полоска территории в северо-западной части Венесуэлы, а освободитель в декабре уже утратил свой престиж, и над самим Каракасом нависла угроза вследствие внезапного появления по соседству успешно действовавших испанских войск под командованием Бовеса. Чтобы укрепить свою пошатнувшуюся власть, Боливар 1 января 1814 г. собрал хунту из самых влиятельных жителей Каракаса и объявил, что он больше не желает нести бремя диктатуры. С другой стороны, Хуртадо Мендоса в длинной речи настаивал на

«необходимости оставить верховную власть в руках генерала Боливара, пока не сможет собраться конгресс Новой Гранады и Венесуэла не объединится под властью одного правительства»[235].

Это предложение было принято, и диктатура получила, таким образом, нечто вроде законной санкции.

В течение некоторого времени война с испанцами носила характер мелких стычек без решительного перевеса для той или другой стороны. В июне 1814 г, Бовес со всеми своими силами направился из Калабосо на Ла-Пуэрту, где произошло соединение войск обоих диктаторов, Боливара и Мариньо; здесь Бовес встретился с ними и приказал своим войскам немедленно их атаковать. После некоторого сопротивления Боливар бежал в Каракас, а Мариньо исчез в направлении Куманы. Пуэрто-Кабельо и Валенсия попали в руки Бовеса, который затем двинул две колонны (одну из них под командованием полковника Гонсалеса) по разным дорогам на Каракас. Рибас сделал тщетную попытку воспрепятствовать наступлению Гонсалеса. Когда 17 июля 1814 г. Каракас был сдан Гонсалесу, Боливар эвакуировал Ла-Гуайру, приказал стоявшим в гавани этого города кораблям плыть в Куману и отступил с остатками своих войск к Барселоне. После поражения, нанесенного Бовесом 8 августа 1814 г. повстанцам у Аргуиты, Боливар в ту же ночь тайно покинул свои войска, чтобы окольными путями поспешить в Куману, где, несмотря на гневные протесты Рибаса, он немедленно сел на корабль «Бианки» вместе с Мариньо и некоторыми другими офицерами. Если бы Рибас, Паэс и другие генералы последовали за диктаторами в их бегстве, то все было бы потеряно. Встреченные по своем прибытии в Хуангриего, на острове Маргариты, генералом Арисменди как дезертиры и получив приказание убраться, они отплыли в Карупано, но, принятые там подобным же образом полковником Бермудесом, направились оттуда к Картахене. Здесь, чтобы смягчить впечатление от своего бегства, они обнародовали оправдательную прокламацию, составленную в высокопарных фразах.

Примкнув к заговору, организованному с целью свержения правительства Картахены, Боливар должен был покинуть эту маленькую республику и перебраться в Тунху, где заседал конгресс федеральной республики Новой Гранады[236]. В это время провинция Кундинамарка стояла во главе независимых провинций, которые отказались признать гранадский федеральный договор, между тем как Кито, Пасто, Санта-Марта и другие провинции все еще оставались во власти испанцев. Боливар, прибывший в Тунху 22 ноября 1814 г., был назначен конгрессом главнокомандующим федеральными силами и получил двойное поручение — принудить президента провинции Кундинамарка признать власть конгресса, а затем направиться против Санта-Марты, единственного укрепленного морского порта Новой Гранады, который еще удерживали в своих руках испанцы. Первая часть поручения была выполнена без труда, так как Богота, столица недовольной провинции, была беззащитным городом. Несмотря на ее капитуляцию, Боливар разрешил своим солдатам грабить ее в течение 48 часов. В Санта-Марте испанский генерал Монтальво, располагавший слабым гарнизоном, менее чем в 200 человек, и крепостью, оборонительные сооружения которой находились в самом плачевном состоянии, уже зафрахтовал французское судно с целью обеспечить себе возможность бегства, в то время как жители города дали знать Боливару, что при его приближении они откроют ворота и прогонят гарнизон. Но вместо того, чтобы двинуться против испанцев, находившихся в Санта-Марте, как ему было предписано конгрессом, Боливар, дав волю своему враждебному чувству к Кастильо, коменданту Картахены, самовольно повел свои войска против этого города, который входил в состав федеральной республики. Отброшенный назад, он стал лагерем на Ла-Попе, большом холме, расположенном примерно на расстоянии пушечного выстрела от Картахены, и установил единственную маленькую пушку в качестве батареи против крепости, имевшей приблизительно 80 орудий. Затем он от осады перешел к блокаде, которая длилась до начала мая, не дав других результатов, кроме сокращения его армии вследствие дезертирства и болезней с 2400 человек примерно до 700. Тем временем на остров Маргариты 25 марта 1815 г. прибыла из Кадиса большая испанская экспедиция под командованием генерала Морильо; она сумела подбросить крупные подкрепления в Санта-Марту, а вскоре затем взять и Картахену. Однако еще раньше, 10 мая 1815 г., Боливар в сопровождении около дюжины своих офицеров отплыл на вооруженном английском бриге к Ямайке. Прибыв в это безопасное место, он снова обнародовал прокламацию, в которой выставлял себя жертвой какого-то тайного врага или клики и оправдывал свое бегство перед лицом приближающихся испанцев, изображая его как отказ от командования во имя сохранения общественного мира.

Во время восьмимесячного пребывания Боливара в Кингстоне оставленные им в Венесуэле генералы, а также генерал Арисменди на острове Маргариты, стойко сопротивлялись испанскому оружию. Но когда Рибас, которому Боливар был обязан своей славой, был расстрелян испанцами после взятия Матурина, вместо него на сцене появился другой человек, еще больших дарований, который, ввиду невозможности для него, как иностранца, играть самостоятельную роль в южноамериканской революции, в конце концов решил действовать под начальством Боливара. Это был Луи Брион. Для того чтобы оказать помощь революционерам, он отплыл из Лондона в Картахену на 24-х пушечном корвете, снаряженном большей частью на его собственные средства и везшем 14000 комплектов оружия и большое количество военных запасов. Так как он прибыл слишком поздно и уже не смог оказаться полезным повстанцам в этом районе, то он отправился отсюда в Кайес на Гаити[237], куда после сдачи Картахены стекались многие эмигранты-патриоты. Тем временем Боливар тоже отправился из Кингстона в Порт-о-Пренс, где в ответ на его обещание освободить рабов президент Гаити Петион выразил готовность оказать ему всяческую материальную поддержку для новой экспедиции против испанцев в Венесуэле. В Кайесе он встретил Бриона и других эмигрантов и на общем собрании предложил себя в начальники новой экспедиции, на том условии, чтобы в его руках была соединена гражданская и военная власть впредь до созыва общего конгресса. Большинство приняло его условие, и 16 апреля 1816 г. экспедиция отплыла с Боливаром в качестве командующего и Брионом в качестве адмирала. На острове Маргариты Боливару удалось привлечь на свою сторону командующего местными войсками Арисменди, который добился того, что в руках у испанцев на острове оставался единственный пункт — Пампатар, Получив официальное обещание Боливара созвать национальный конгресс в Венесуэле, как только он овладеет страной, Арисменди созвал хунту в соборе города Ла-Вилья-дель-Норте и публично провозгласил Боливара главнокомандующим республик Венесуэлы и Новой Гранады. 31 мая 1816 г. Боливар высадился в Карупано, но не решился помешать Мариньо и Пиару отделиться от него и вести войну против Куманы на свой собственный страх и риск. Ослабленный этим отделением, он, по совету Бриона, отплыл в Окумаре, куда прибыл 3 июля 1816 г. с 13 кораблями, из которых только семь были вооружены. Его армия, насчитывавшая всего 650 человек, с набором негров, освобождение которых он провозгласил, увеличилась приблизительно до 800 человек. В Оку-маре он снова обнародовал прокламацию, в которой обещал «истребить тиранов» и «созвать народ для того, чтобы он назначил своих депутатов в конгресс». При своем продвижении в направлении к Валенсии он, неподалеку от Окумары, встретил испанского генерала Моралеса во главе отряда, насчитывавшего примерно 200 солдат и 100 ополченцев. Когда стрелки Моралеса рассеяли его авангард, он потерял, по словам одного очевидца,