Имперцы, а с ними и испанцы, сочли необходимым делить свои большие армии не на три вышеуказанные группы, а на большее число; но их батальоны или тактические единицы были гораздо крупнее голландских, сражались не в линейном строю, а колонной или в каре, и не имели постоянной формы для боевого порядка до тех пор, пока в войне Голландии за независимость испанцы не приняли для своих войск построение, известное под названием испанской бригады. Четыре таких крупных батальона, каждый из которых часто состоял из нескольких полков, построенные в каре, окруженные одной или двумя шеренгами мушкетеров и имевшие фланговые группы мушкетеров на своих углах, располагались с определенными интервалами на четырех углах квадрата, причем один из углов был обращен в сторону противника. Если армия была слишком велика, чтобы быть соединенной в одну бригаду, можно было формировать две бригады, и, таким образом, получались три линии, причем первая имела 2 батальона, вторая — 4 (иногда только 3) и третья — 2. Здесь, как и в голландской системе, мы обнаруживаем попытку вернуться к старой римской системе трех линий.
На протяжении XVI столетия произошла и другая значительная перемена; тяжелая рыцарская кавалерия была расформирована и заменена наемнической кавалерией, вооруженной, наподобие наших современных кирасиров, кирасой, шлемом, палашом и пистолетами. Эта кавалерия, значительно превосходившая подвижностью свою предшественницу, сделалась поэтому более грозной и для пехоты; но все же пикинеры того времени никогда ее не боялись. Благодаря такой перемене кавалерия стала единообразным родом войск и заняла в составе армии относительно гораздо большее место, особенно в период Тридцатилетней войны, который мы должны теперь рассмотреть. В это время система военного наемничества была общепринятой в Европе; образовалась категория людей, которые жили войной и ради войны; и хотя тактика от этого, может быть, выигрывала, но зато качество людского состава — материала, из которого образуются армии и который определяет их morale {моральное состояние, моральный облик. Ред.}, — от этого, конечно, пострадало. Центральная Европа была наводнена всякого рода кондотьерами, для которых религиозные и политические распри служили предлогом для того, чтобы грабить и опустошать целые страны. Индивидуальные качества солдата подверглись деградации, которая продолжалась в возрастающих масштабах до тех пор, пока французская революция не положила конец этой системе военного наемничества. Имперцы применяли в своих сражениях систему испанских бригад, помещая в линии 4 и более бригад и образуя таким способом три линии. Шведы при Густаве-Адольфе строились в шведские бригады, состоявшие каждая из 3 батальонов, одного впереди и двух несколько позади, причем каждый батальон был развернут в линию и имел в центре пикинеров, а на флангах мушкетеров. Оба вида пехоты располагались таким образом (они были представлены в равном числе), что, образуя непрерывную линию, каждый из них мог прикрывать другой. Предположим, что был отдан приказ образовать непрерывную линию мушкетеров; тогда оба крыла мушкетеров центрального, или переднего, батальона прикрыли бы своих пикинеров, став перед ними, в то время как мушкетеры двух других батальонов выдвинулись бы каждый на соответствующем фланге и стали бы в линию с первыми. Если ожидалась атака кавалерии, то все мушкетеры укрывались позади пикинеров, в то время как оба фланга этих последних выступали вперед и строились в одну линию с центром и таким образом составляли непрерывную линию пикинеров. Боевой порядок образовывался из двух линий таких бригад, составлявших центр армии, в то время как многочисленная кавалерия располагалась на обоих флангах, вперемежку с небольшими отрядами мушкетеров. Характерным для этой шведской системы является то, что пикинеры, которые в XVI столетии были видом войск, обладавшим великой наступательной силой, теперь утратили всякую способность к атаке. Они превратились всего лишь в средство обороны, и их назначением было защищать мушкетеров от атак кавалерии; этому последнему роду войск снова пришлось взять на себя всю тяжесть атаки. Таким образом, пехота утратила, а кавалерия восстановила свое положение. Вслед за тем Густав-Адольф вывел из практики кавалерии стрельбу, ставшую к тому времени для последней излюбленным способом ведения боя; он приказывал своей коннице всегда атаковать на полном скаку и с палашом в руке; и с этого времени, вплоть до возобновления сражений на пересеченной местности, всякая кавалерия, придерживавшаяся этой тактики, могла похвастаться большими успехами в соревновании с пехотой. Для наемной пехоты XVII и XVIII веков не может быть более сурового приговора, чем это обстоятельство, и все же с точки зрения выполнения всех боевых задач она была самой дисциплинированной пехотой всех времен.
Общим результатом Тридцатилетней войны для тактики европейских армий было то, что как шведская, так и испанская бригады исчезли, и армии стали располагаться теперь в две линии, причем кавалерия образовывала фланги, а пехота — центр. Артиллерия помещалась перед фронтом других родов войск или в образуемых ими интервалах. Иногда оставляли резерв, состоявший из кавалерии или из кавалерии и пехоты. Пехота развертывалась в линию глубиной в 6 шеренг; мушкеты были настолько облегчены, что можно было обходиться без вилки; во всех странах были введены патроны и патронташи. Соединение мушкетеров и пикинеров в одних и тех же пехотных батальонах привело к возникновению наисложнейших тактических перестроений, причем основанием для всего этого служила необходимость образования так называемых оборонительных батальонов, или, как бы мы их назвали, каре, для борьбы с кавалерией. Даже при построении простого каре было не легким делом так растянуть шесть шеренг пикинеров центра, чтобы они могли окружить со всех сторон мушкетеров, которые, разумеется, были беззащитны против кавалерии; но каково было образовывать из батальона подобным же образом крест, восьмиугольник или какие-нибудь другие причудливые формы! Таким образом оказалось, что система военного обучения в этот период была более сложной, чем когда-либо, и ни у кого, кроме солдата, прослужившего всю жизнь, не было ни малейшего шанса хотя бы приблизительно овладеть ею. В то же время очевидно, что все попытки на виду у неприятеля построиться в боевой порядок, способный отразить атаку кавалерии, были совершенно тщетны; любая боеспособная кавалерия оказалась бы в центре такого батальона прежде, чем была бы проделана четвертая часть всех этих перестроений.
В течение второй половины XVII столетия число пикинеров значительно уменьшилось по сравнению с мушкетерами, так как с того момента, когда пикинеры утратили всю свою наступательную силу, мушкетеры сделались подлинно активной частью пехоты. Более того, обнаружилось, что турецкая кавалерия, наиболее грозная конница того времени, очень часто прорывала каре пикинеров, в то время как ее атаки столь же часто отражались метким огнем линии мушкетеров. Вследствие этого имперцы совершенно упразднили пики в своей венгерской армии и иногда стали заменять их chevaux de frise {рогатками. Ред.}, сборка которых осуществлялась на поле сражения, причем мушкетеры носили острия от них как часть своего обычного снаряжения. В других странах также случалось, что армии посылались в бой без единого пикинера: мушкетеры полагались на действие своего огня и поддержку своей кавалерии, когда им угрожала атака конницы. Но все-таки для окончательного упразднения пики потребовались два изобретения: штык, изобретенный во Франции примерно в 1640 г. И усовершенствованный в 1699 г. настолько, что он стал удобным оружием, применяемым и поныне, и кремневый замок, изобретенный примерно в 1650 году. Штык, хотя, конечно, и не мог полностью заменить пику, давал мушкетеру возможность в известной мере обеспечить себе защиту, которую раньше, как предполагалось, он обычно получал со стороны пикинеров; кремневый замок, упростив процесс заряжания, позволял при помощи частой стрельбы не только возмещать недостатки штыка, но и достигать значительно больших результатов.
