На меня тут же обрушивается гвалт толпы: все говорят одновременно, описывая свои свадебные обычаи. Отлично, можно считать, выпутался!

Потом я встречаю взгляд Миа — знакомый и незнакомый одновременно. Она улыбается.

Как было бы легко, если бы работа с кризисом, способным привести к войне между двумя расами-спонсорами, отнимала бы у меня все время! Я бы ощущал себя великим дипломатом, от чьих слов и решений зависят судьбы вселенной. Да и просто льстил бы себе мыслью, что мои усилия способны что-то изменить.

Однако накануне срока, когда истекают переданные ацетикам и тораи ультиматумы, я занимаюсь тем, что улаживаю скандал по поводу забитой канализации между двумя владельцами небольших бизнесов на второй линии центрального хаба.

Линиями здесь называют коридоры: самый широкий и ближайший к рубке одновременно короче всех, здесь и трафика больше всего. Два других уже, но значительно длиннее и малолюднее. Аренда там стоит, соответственно, дешевле.

Так вот, возвращаясь к этому конфликту: первое заведение оказывало цирюльно-парикмахерские услуги, которые включали отшелушивание чешуи. И спускало эту чешую в коллектор. Все было нормально, пока в соседнем заведении, где предоставляли лечебные процедуры, не начали спускать в тот же коллектор лечебную грязь. Чешуя и грязь слиплись, намертво закупорив смежный сток. В результате вонять начало не только в этих двух заведениях, но и во всем ряду, которому не повезло пользоваться тем же коллектором.

И вот это дурнопахнущее дело принесли мне на стол.

Я не шучу: чтобы показать, как все серьезно, ребята не поленились вытащить комок грязной глины с налипшей на нее чешуей и выложить прямо мне на стол! Хорошо хоть, в пакете. Плохо, что в прозрачном.

— Господа, — говорю я, — а вы уверены, что этой проблемой должен заниматься именно капитан?

— А от кого еще этот недостойный ожидает должной мудрости, необходимой для решения этой проблемы, как не от вас? — возмущается владелец салона красоты. Это Превосходный, одетый особенно щегольски. Я бы даже сказал, что он манерен, если бы все остальные Превосходные не разговаривали и не держались бы примерно так же: с подчеркнутой подобострастной вежливостью. Как они при этом умудряются производить впечатление гордой и опасной расы, бог весть! Не в одних же рогах дело? Или все-таки в них?

— Мы имеем право, чтобы капитан разобрался в произволе на его станции! — хмуро заявляет хозяин салона лечебных процедур.

Это талесианка, что вместе с сочетанием «салон лечебных процедур» вызывает у меня вьетнамские флэшбеки. Но ничего общего с приснопамятным «Норагиром» тут нет, да и сама талесианка меньше всего напоминает изящную Миа. Да, я не оговорился, когда назвал ее хозяином, а не хозяйкой — а как еще прикажете называть существо, которое выглядит как мужчина и говорит низким голосом?

Она высокая, с мощными плечами, а ее лицо больше всего напоминает вытянутую морду соноранцев. Фигурой она тоже похожа на соноранцев, только хвоста не хватает.

Я уже знаю, что талесианки, умея в широких пределах менять свою внешность, частенько подстраиваются под представителей рас, с которыми им приходится иметь дело чаще всего. А что касается женщин и мужчин… Да, биологически талесианки бесполы, и то, что наши земные игроделы решили говорить о них в женском роде — исключительно их выбор, причем скорее эстетический, чем даже сюжетный. С тем же успехом могли выбрать средний или мужской. Сами талесианки этим, естественно, не смущаются. Пользуясь аналогиями из нашей научной фантастики, это не раса азари, а скорее раса гетенцев… хотя нет, и тут не то. Гетенцы все же андрогины и размножаются половым способом. Для талесианок понятие пола — просто такая игра, в которую некоторые из них играют, если выбираются на галактический простор. А некоторые, вроде Бриа (я имею в виду реальную Бриа, моего зама по юридическим вопросам) предпочитают не играть.

— Ладно, — говорю я, глядя на малоаппетитную субстанцию у меня на столе. — Давайте разбираться.

Стол, между прочим, роскошный. Большой, как футбольное поле, на первый взгляд (и даже на ощупь) из какого-то красивого дерева, но на самом деле с экраном, занимающим всю столешницу.

И остальной кабинет ему подстать: стены, вроде как обшитые деревянными панелями, на самом деле представляют собой сплошной экран, как на корабле у Абдуркана. Можно настроить отображение того, что реально происходит вокруг станции (меня заверили, что постепенно я научусь отличать суда на подлете от звезд), можно — какую угодно картинку. Я уже нашел в памяти местной нейросети несколько морских побережий, похожих и непохожих на земные, и какие-то живописные заросли, больше всего напоминающие зараженный лес Миядзаки из «Навсикаи».

Нашел бы и больше, но побаловаться с настройками у меня было от силы минут пять — потом начались приемные часы. И выяснилось, что все население станции только и ждало, пока сможет сгрузить свои проблемы на плечи живого капитана.

— А тут и разбираться нечего! — мрачно буркает талесианин (буду называть его так). — Этот прохвост пытается свалить штраф на меня. Но если бы не его чешуя, моя глина коллектор бы не забила!

— Уверен, что капитан примет во внимание, что этот недостойный много недель уже работает на станции, предоставляя услуги, похожие на услуги уважаемого соседа, который открыл свое заведение совсем недавно,! — изысканно вежливо, но напористо произносит талесианин. — И этот недостойный подозревает в нынешней проблеме нечестную конкуренцию!

— Что значит — конкуренцию?! — разевает широкую соноранскую пасть талесианин. — Ты на что намекаешь?!

— Этот недостойный не осмеливается делать намеки, но говорит прямым текстом: ваши так называемые лечебные процедуры — не что иное, как косметическое очищение! И вам следует оплатить не только штраф за засорение коллектора, но и штраф за ложную рекламу и неверное позиционирование своих услуг!

— Ах ты лекке рогатый!

— Капитан! Этот недостойный призывает вас обратить внимание, что его оппонент первым опустился до нецензурной брани!

— Я щас тебя самого опущу! Это ты за клевету должен уплатить!

— Тихо! — бью рукой по столу, что производит неожиданный эффект: немедленно все экраны по стенам кабинета зажигаются, и на них вспухает грибообразный взрыв. Беззвучный, но вспышка так ярка, что оба моих жалобщика испуганно шарахаются.

О, отличный эффект. Интересно, чей подарок? Неужели Нор-Е или Томирл расстарались? Или вообще остался от прошлого искина?

Стараясь не подать виду, что так же ошарашен вспышкой, как и мои гости, продолжаю:

— Так. Господа… и дамы. Насколько я понимаю, вопрос ясен. Вам начислен… — смотрю в небольшой экран, который плавает как бы «под» поверхностью стола у моей правой руки, — штраф за засорение канализации, который поделен между вами пополам. Но каждый из вас пытается мне доказать, что штраф должен заплатить другой?

— И еще компенсацию за нечестную конкуренцию! — восклицает Превосходный, забыв добавить «этот недостойный».

— Выплаты за моральный ущерб от клеветы! — рычит талесианин.

— Хм, — говорю я. — Уважаемый… Эмарт Гоюнс, — так зовут Превосходного, — насколько я вижу, вы уже выплачивали вскладчину штраф за засорение коллектора в прошлом периоде. Только тогда салон уважаемой… Кариа из клана Синей спиралевидной ветви еще не работал, рядом с вами было учреждение арт-досуга, который держали сарги. Так?

— Допустим, — бормочет Гоюнс.

— И там тоже было засорение глиной, — говорю я. — Совпадение?

Жалобщики смотрят друг на друга.

— Ну ладно, — буркает талесианин. — Глину я взял, которую сарги оставили. Не пропадать же добру!

— И в прошлый раз, — говорю я, — вы, господин Гоюнс, не обращались ни с какими жалобами, просто уплатили штраф пополам, как и следовало из постановления санитарной службы станции.

На лице Превосходного появляется сложное выражение: он вроде бы уже понимает, что бой проигран, но просто так сдаваться не хочет. А вот до талесианина, кажется, уже дошло: он забирает с моего стола пакет с неприятным содержимым и начинает пятиться.