Так вот сегодня меня накрыло полным ощущением «просмотра на повторе», когда я разглядывал готовый модуль Парящих из капитанской рубки. Какой он был красивый, праздничный, весь в морозных разводах! Даже новым годом повеяло.

А на Земле сейчас что, интересно? Не новый ли год?

Меня вдруг охватывает мучительная тоска. Даже не по пресловутой зеленой траве: травы тут сколько угодно, я в любой момент могу пойти в модуль сафектийцев или талесианок… да даже в модуль преи, если припечет. И пожалуйста, полная иллюзия пребывания на природе. А в модуле соноранцев можно даже поплавать в искусственном океане (вот бы в голову не пришло, что они тоже полуводные товарищи — по их чешуе не скажешь!) И никакой клаустрофобии: надоели стены, можно взять капитанский ботик — к счастью, в реале его не используют для сбора космического мусора — и, подключив автопилот, отправиться на прогулку к кольцам планеты-гиганта.

Правда, пока я этого сделать не рискнул ни разу, хотя Миа предлагала: все же пилотировать я не умею, а мало ли, как автопилот глюканет! Но возможность такая есть.

И все же я начинаю отчаянно скучать. Просто по новостям с Земли. По нормальной русской речи. По свежим сериалам.

Да черт побери, даже по маминым сообщениям, которые так меня раздражали раньше!

Ничего, вот поставим энергоустановку… У нас даже деньги уже почти есть: первый шутер на базе выборного процесса сафектийцев уже запущен и начал приносить прибыль. Несколько других игр в разработке, и тут опять отличилась школа Нолькарро: оказывается, юные тораи много всего умеют — а главное, готовы это делать за довольно символическую плату, если осыпать их комплиментами и договориться с преподавателями о зачете автоматом!

(Я удивился, что преподаватели сами не стали брать деньги за работу студентов, но Миа сказала, что для тораи это обычное дело: у них считается, что пока человек учится, его работа не может чего-то стоить. Зато как только они получают диплом, то сразу начинают драть с три шкуры).

Короче, недолго уже ждать осталось…

Смена юридического статуса станции проходит с помпой.

Мы меняем заставку на всех видеоэкранах станции: теперь это герб «Узла» — шесть взаимосвязанных колец. Идею я нагло утащил у олимпийского комитета, чтобы не платить никому за разработку логотипа. Мне, правда, сказали, что такой же герб у какого-то популярного аграрного союза соноранцев, занятого выращиванием водорослей в подводных садках. Ну ладно, думаю я, в конце концов межпланетного авторского права тут все равно нет. Мог бы, по примеру некоторых персонажей из попаданческой литературы, переложить шедевры песенной лирики на язык три-четырнадцать и прославится как великий композитор… но увы, лавры переводчика точно не для меня. Но так, по мелочи, почему бы нет.

Еще мы устроили ярмарку в широком кольце хаба. Ну как ярмарку… объявили, что по случаю введения особой Хартии «Узла» (вместо Устава, который был здесь основным законом до сих пор) и вывода наших финансов из-под управления спонсорами мы разрешаем в течение двух дней торговать определенными категориями товаров без арендной платы — только налог, мол, платите.

А эти категории мы определили так: еда, напитки (разумеется, прошедшие сертификацию на станции) и досугово-увеселительные предметы.

И получается, знаете, ли очень неплохо! Наверное, не стоило слушать Мийгран и провести наш кулинарный конкурс именно здесь — выходит куда оживленнее! Хотя и конкурс нам тогда удался, грех жаловаться.

Все центральное кольцо хаба превращается в торговый ряд, где наши бывшие конкурсанты — и не только они, благо, подражателей развелось — торгуют сладкой водой и ватой, разноцветными белковыми кубиками и пастами, а также шарфами, плащами и косынками с символикой станции. Футболки тоже попадаются, но реже — пусть гуманоидная форма тела распространена шире всего, но мода на футболки не так универсальна, как можно подумать, глядя на землян.

Из некоторых киосков звучит негромкая музыка (громкую Нирс Раал предусмотрительно запретил), и из многих — голоса зазывал, которые приглашают сыграть в простенькие игры и получить призы. Есть и наша палатка, созданная силами концессии, которую я организовал на станции. Там рекламируют наши компьютерные игры, дают всем желающим померить простенькие виртуальные очки.

Та игра, что в них, тоже простенькая: якобы бежишь по тропинке (взятой из банка данных сафектийской полосы препятствий) и собираешь золотые кругляши. По моему замыслу они должны были изображать монеты, но, как оказалось, у большинства разумных рас желтые диски ассоциируются скорее со сладостями… ну и ладно, какая разница! Главное, что страсть к собирательству сильна у всех.

Прогулка по ярмарке доставляет мне живое удовольствие. Я не один, а с Белкиным: он напросился и сам уже не рад, прячется от звуков и запахов у меня на груди. Еще я звал Миа, но она не пошла. Зато компанию составляет Бриа, как всегда одетая в форму, хотя у нее выходной. Она решила воспользоваться случаем и «узнать меня в неформальной обстановке» (ее собственные слова).

— Я думал, я вас интересую только как капитан, а не как человек, — удивляюсь я.

— Зато вы как человек интересуете Миа, а для меня ее благополучие очень важно, — говорит она. — Я ведь ее люблю.

Мне становится очень неловко: я знаю, что талесианки порой образуют вроде как супружеские пары… если так можно назвать союзы, не предназначенные для рождения детей и не всегда связанные даже подобием романтического влечения. Вроде бы на Земле что-то подобное называется «бостонским браком». Но мне и в голову не приходило, что Миа и Бриа…

— В смысле, она очень хороший друг мне, — поясняет Бриа. — Не стоит ревновать. Мы, хоть из разных кланов, на деле очень похожи — обе без связей, без могущественных наставниц, без денег. И обе мечтали делать дипломатическую карьеру. Только поддерживая друг друга, мы смогли забраться так далеко.

— Да я и не ревную… — слегка растерянно говорю я.

Про себя же я торопливо накладываю слова Бриа на матрицу того, что мне известно о талесианском обществе. Сама Миа-то мне пока мало рассказывала, хотя я спрашивала. Больше отшучивалась. Из ее слов я вынес, что она не была избалована жизнью, но не знал, что это была не просто характерная для талесианок во всех областях аскеза, а следствие бедности и неродовитости.

Так вот, у талесианок интересная помесь социализма с клановой системой. С одной стороны, рулит всем государство и в обязательном порядке награждает всех «дочерей» минимумом благ; поскольку талесианское общество достаточно продвинутое, его гражданки могут вовсе не работать, и все равно иметь кусок хлеба (и не черствую корку, а нормальное пропитание) и крышу над головой… не палатку, а именно крышу — житье в палатках на лоне природы считается более роскошным.

Однако при этом, несмотря на гарантированный минимум для всех талесианок, доступ к более интересным благам, типа качественных развлечений, жизни в красивых местах и тому подобное, контролируют богатые кланы, которые когда-то умудрились этим всем завладеть. Им же проще обеспечить своим отпрыскам лучшее образование и продвижение по службе.

В клан входят талесианки, происходящие от одного дерева, которому при жизни были дарованы некие богатства и привилегии за «особые заслуги перед отечеством»… то есть матчеством. Привилегии действительны несколько поколений, потом они у клана отбираются — если в числе его потомков не появляется кто-то, кто вновь их заслужил. Впрочем, если клан многочисленный и имеет разные преференции, то и заслужить такие почести — дело, скорее, статистики, чем удачи. В смысле, рано или поздно у кого-нибудь да получится.

Однако если некоторые кланы растут и богатеют, другие постепенно скатываются в безвестность — или вообще не получают возможность вырваться из ничтожества. Миа и Бриа, выходит, из таких вот слабых кланов, поэтому им тяжело было пробиться на значительные посты. Интересно. И, кстати, объясняет, почему Старейшина модуля талесианок их недолюбливает — а тут игра не соврала, в реальности эта Старейшина тоже оказалась довольно вредной теткой.