Некоторое время они стояли, молча поглядывая на черные скалы вокруг, потом Дауге снова принялся рассказывать, как они шли, собирая материал, как он, Дауге, нагнулся подобрать «один любопытный камешек» и вдруг увидел на песке длинную извилистую тень. Он поднял глаза и только успел заметить, что над головой Юрковского, стоявшего к нему боком, прямо из скалы выдвинулась длинная гибкая шея какого-то животного, похожего на змею, с огромной пастью и без глаз. Он чисто механическим движением поднял автомат и открыл огонь, а когда чудище вскинулось от ожогов чуть ли не выше скал, схватил Юрковского и побежал, таща его за собой.

- Меня больше всего поражает, что эта гадина высунулась прямо из камня, - добавил он, немного успокоившись.

- Померещилось! - Юрковский махнул рукой. - Просто эта штука сидела под скалой, потом смотрит и отмечает, что Дауге намеревается в благородной рассеянности наступить ей на голову. Ну и решила… того…

- Шуточки! - рассердился Иоганыч. - Пойдем-ка лучше посмотрим, что это было… У тебя граната есть, Алексей?

- Граната у меня есть, но идти, пожалуй, не стоит…

- Почему не стоит? Втроем - и не управимся? И потом, ей-богу, я ее подстрелил. А, Володя?

Юрковский стоял в нерешительности, щелкая предохранителем. Быков сказал просительно:

- Не стоит, товарищи! Не нравятся мне эти скалы. Лучше с танком сюда вернемся… с «Мальчиком».

- Пошли, - сказал вдруг Юрковский. - Если ты его убил - это здорово интересно. Биологи наши возликуют. А Быков в крайнем случае может вернуться к своему танку.

Быков хотел заметить, что командует здесь он, но потом решил не спорить: может быть, это действительно важная для науки находка. Кроме того, он не желал снова ссориться с Юрковским - тот явно и открыто ненавидел его после гибели Богдана.

Они шли осторожно, озираясь по сторонам, держась поближе друг к другу. Быков держал наготове гранату.

- Здесь, - сказал Дауге.

Он подошел к подножию скалы, похлопал зачем-то по каменному ее телу, наклонился и подобрал с земли камешек, сунул в сумку.

- Судя по всему, ты промахнулся, милый! - с ехидством произнес Юрковский. - Пойдем домой, пора обедать…

Быков оглядел местность: скалы, валуны, песок, щебень. На скале, на высоте трех-четырех метров, - выжженные зигзагами полосы, следы выстрелов. Здоровая, видно, была гадина - понятно, почему Дауге так удирал.

- Да, промахнулся я! - со вздохом проговорил Иоганыч. - А жаль! Был бы чудесный экспонат для нашего музея…

На обратном пути Юрковский подшучивал над Дауге, называя его «покорителем драконов», а за обедом все непривычно много говорили, впервые за несколько последних дней. Слушая, как весело хохочет Иоганыч, Быков невольно подумал, что нет худа без добра: в последнее время обстановка в транспортере стала невыносимой. Геологи ссорились непрерывно. Ермаков упорно молчал, Юрковский натянуто официально разговаривал с командиром и совершенно не замечал Быкова. Случай с геологами как будто разрядил болезненное напряжение последних дней, снова сделал всех друзьями. Но, хотя Юрковский за едой дважды вполне дружески прошелся насчет быковской внешности и даже обратился к нему с просьбой передать консервный нож (чем изумил Быкова несказанно), Ермаков после обеда не преминул отметить, что действия маленького отряда во время последних событий были неосмотрительны. Глядя на Юрковского в упор, командир подчеркнул (в самом легком тоне), что вся ответственность за безопасность людей, занятых работами вне «Мальчика», лежит на Быкове. В ответ Иоганыч, широко улыбаясь, сказал: «Есть!», а Юрковский нахмурился.

Час спустя, когда Быков вел транспортер, осторожно огибая громадные туши валунов, а Ермаков сидел над своими записями, Дауге вдруг сказал громким шепотом:

- А посмотри-ка сюда, Володя! Вот находочка!

- Н-да, Иоганыч! - не без восхищения проговорил Юрковский после короткого молчания. - Это сенсация! Где ты ее нашел?

- Под той же скалой, где квартирует дракон. Смотри, камешек на вид весьма простенький, но меня сразу поразила его форма.

- Трилобит… Вылитый трилобит! Наши ребята с ума сойдут на Земле!

- Трилобит на Венере? - раздался удивленный голос Ермакова. - Вы уверены, Владимир Сергеевич?

- Ну, будем точны: это не совсем трилобит, - принялся объяснять Дауге. - Даже на глаз различия видны, а я ведь не специалист. Но сходство поразительное, да и вообще сам факт - наличие окаменелостей на Венере! Насколько я знаю, еще нигде и никогда на других планетах окаменелостей не обнаруживали…

- На Луне находили окаменелости, - со смехом сказал Юрковский.

- Ну, это не считается…

- Окаменелости на Луне? - снова удивился Ермаков.

- Да шутит он, Анатолий Борисович, - сказал Дауге. - Это был такой смешной случай, когда на Луне обнаружили однажды осколок кремневого топора…

- Не однажды, а после первой посадки, - вмешался Юрковский. - В этом вся соль. После первой в мире высадки на Луну!

- Да-да-да! Совершенно верно! Ну, конечно, изумлению нет границ. Юрковский садится и записывает в книжечку осеняющие его идеи - чтобы не забыть…

- Ах ты, сукин сын, - ласково сказал Юрковский.

- Да… А потом оказывается, что на каменном топоре чернильным карандашом написано: Николай Гер…

- Николай Тихонович?

- Ага. Поскольку надпись не размылась, Юрковский сразу заявил, что на Луне человек приспособился к отсутствию влаги… Но-но! Убери руки, Володька!.. В общем, этот камень кто-то Геру подарил… На память. А он человек столь рассеянный, что способен вместо очков велосипед надеть, и каким-то непостижимым образом ухитрился вынести драгоценный подарок, который он, кстати, таскал с собой повсюду, из ракеты. Как он это сделал - задача не под силу даже товарищу Юрковскому. Здоровенный обломок - килограмма на два… А Юрковский…

- Гришка!

- Ладно, ладно, не буду… Но ведь ты действительно признался тогда в своем удручающем бессилии все объяснить. С одной стороны, камень из ракеты вынести было невозможно, а с другой - как объяснить надпись, если даже принять в виде гипотезы, что на Луне никогда не было воды, но обитал человек?..

- Я мог бы размазать тебя по стенам, - задумчиво сказал Юрковский, - но не знаю, станешь ли ты от этого умнее… Нет, вернемся лучше к трилобиту. Может быть, на нем тоже что-нибудь начертано? «Ваня + Галя = корень из 2», например?

Странная находка пошла по рукам. Дали полюбоваться и Быкову. Это был небольшой серенький камешек, на котором отпечатался четкий узор - головастое продолговатое животное с многочисленными изогнутыми лапками. Дауге объяснил, что эта многоножка пролежала в почве много миллионов лет и окаменела и что на Земле нередко находят окаменевшие существа, очень похожие на нее. Они называются трилобитами. Сотни миллионов лет назад эти малютки населяли земные океаны, а потом вымерли, бедняжки, по неизвестной причине.

- Загадки, загадки! - продолжал он, лихорадочно поблескивая глазами. - Голконда - великая загадка; Венерины Зубы - загадка; красные облака - тайна; болото, где сидит «Хиус»; черные бури; вспышки зарева над Голкондой… Теперь этот трилобит… Неужели здесь когда-то было море?..

- Твой дракон, «Офидий Дауге», - подхватил Юрковский.

- Загадка Тахмасиба, - напомнил Ермаков.

- Загадки, загадки…

Быков не сказал ничего, но подумал о Богдане. И, должно быть, все подумали о нем, потому что веселое настроение вдруг пропало и разговор резко оборвался.

Прошли еще сутки. «Мальчик» неторопливо двигался на запад в поисках места для посадочной площадки. И снова дали о себе знать таинственные существа, населяющие эти места. Дауге, первым выбравшийся из люка во время очередной остановки, с воплем кинулся обратно, увидев гигантскую змею, выползающую из-под гусениц «Мальчика». Быков развернул транспортер и, по выражению Юрковского, сплясал трепака, выкопав гусеницами огромную яму в песке на подозрительном месте, но чудище, по-видимому, успело скрыться.

Ермаков приказал Быкову удвоить осторожность, и тот теперь ни на шаг не отставал от геологов. Он брал с собой по четыре гранаты и держал автомат под мышкой, готовый пустить его в ход в любое мгновение. Но шли дни, «драконы» не появлялись, и напряжение постепенно ослабло.