- Кто готовил этот обед?- спросил Быков.

Он оглядел всех и снова уставился на кастрюльки. Михаил Антонович тяжело со свистом дышал, навалившись грудью на стол. Лицо у него было багровое, отекшее.

- Я,- несмело сказал Моллар.

- А в чем дело?- спросил Дауге.

Голоса у всех были сиплые. Все говорили с трудом, едва выталкивая из себя слова. Моллар криво улыбнулся и лег на диван лицом вверх. Ему было плохо. «Тахмасиб» больше не падал, и тяжесть становилась непереносимой. Быков посмотрел на Моллара.

- Этот обед вас убьет,- сказал он.- Съедите этот обед и больше не встанете. Он вас раздавит, вы понимаете?

- О черт,- сказал Дауге с досадой.- Я забыл о тяжести.

Моллар лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал. Челюсть у него отвисла.

- Съедим бульону,- сказал Быков.- И все. Больше ни кусочка.- Он поглядел на Михаила Антоновича и оскалил зубы в нерадостной усмешке.- Ни кусочка,- повторил он.

Юрковский взял половник и стал разливать бульон по тарелкам.

- Тяжелый обед,- сказал он.

- Вкусно пахнет,- сказал Михаил Антонович.- Может быть, дольешь мне еще чуть-чуть, Володенька?

- Хватит,- жестко сказал Быков. Он медленно хлебал бульон, по-детски зажав ложку в кулаке, измазанном графитовой смазкой.

Все молча стали есть. Моллар с трудом приподнялся и снова лег.

- Не могу,- сказал он.- Простите меня, не могу.

Быков положил ложку и встал.

- Рекомендую всем пассажирам лечь в амортизаторы,- сказал он. Дауге отрицательно покачал головой.- Как угодно. Но Моллара уложите в амортизатор непременно.

- Хорошо,- сказал Юрковский.

Дауге взял тарелку, сел на диван рядом с Молларом и принялся кормить его с ложки, как больного. Моллар громко глотал, не открывая глаз.

- А где Иван?- спросил Юрковский.

- На вахте,- ответил Быков. Он взял кастрюлю с остатками супа и пошел к люку, тяжело ступая на прямых ногах. Юрковский, поджав губы, глядел в его согнутую спину.

- Все, мальчики,- сказал Михаил Антонович жалким голосом.- Начинаю худеть. Так все-таки нельзя. Я сейчас вешу двести с лишним кило, подумать страшно. И будет еще хуже. Мы все еще падаем немножко.

Он откинулся на спинку кресла и сложил на животе отекающие руки. Затем поворочался немного, положил руки на подлокотники и почти мгновенно заснул.

- Спит, толстяк,- сказал Дауге, оглянувшись на него.- Корабль затонул, а штурман заснул. Ну, еще ложечку, Шарль. За папу. Вот так. А теперь за маму.

- Нье могу, простите,- пролепетал Моллар.- Нье могу. Я льягу.- Он лег и начал неразборчиво бормотать по-французски.

Дауге поставил тарелку на стол.

- Михаил,- позвал он громко.- Миша.

Михаил Антонович раскатисто храпел.

- С-сейчас я его ра-азбужу,- сказал Юрковский.- Михаил,- сказал он вкрадчивым голосом.- М-мидии. М-мидии. Со специями.

Михаил Антонович вздрогнул и проснулся.

- Что?- пробормотал он.- Что?

- Нечистая с-совесть,- сказал Юрковский.

Дауге поглядел на штурмана в упор.

- Что вы там делаете в рубке?- сказал он.

Михаил Антонович поморгал красными веками, потом заерзал на кресле, едва слышно сказал: «ах, я совсем забыл...»- И попытался подняться.

- Сиди,- сказал Дауге.

- Т-так что вы там д-делаете?

- И на кой бес?

- Ничего особенного,- сказал Михаил Антонович и оглянулся на люк в рубку.- Право, ничего, мальчики. Так только...

- М-миша,- сказал Юрковский.- М-мы же видим, что он что-то з-задумал.

- Говори, толстяк,- сказал Дауге свирепо.

Штурман снова попытался подняться.

- С-сиди,- сказал Юрковский безжалостно.- Мидии. Со специями. Говори.

Михаил Антонович стал красен как мак.

- Мы не дети,- сказал Дауге.- Нам уже приходилось умирать. Какого беса вы там секретничаете?

- Есть шанс,- едва слышно пробормотал штурман.

- Шанс всегда есть,- возразил Дауге.- Конкретнее.

- Ничтожный шанс,- сказал Михаил Антонович.- Право, мне пора, мальчики.

- Что они делают?- спросил Дауге.- Чем они заняты, Лешка и Иван?

Михаил Антонович с тоской поглядел на люк в рубку.

- Он не хочет вам говорить,- прошептал он.- Он не хочет вас зря обнадеживать. Алексей надеется выбраться. Они там перестраивают систему магнитных ловушек... И отстаньте от меня, пожалуйста!- Закричал он тонким пронзительным голосом, кое-как встал и заковылял в рубку.

- Мон диеу,- тихо сказал Моллар и снова лег навзничь.- А, все это ерунда, барахтанье,- сказал Дауге.- Конечно, Быков не способен сидеть спокойно, когда костлявая берет нас за горло. Пошли. Пойдемте, Шарль, мы уложим вас в амортизатор. Приказ капитана.

Они взяли Моллара под руки с двух сторон, подняли и повели в коридор. Голова Моллара болталась.

- Мон диеу,- бормотал он.- Простите. Я есть весьма плехой межпланетникь. Я есть только всего радиооптикь.

Это было очень трудно - идти самим и тащить Моллара, но он все-таки добрались до его каюты и уложили радиооптика в амортизатор. Он лежал в длинном, не по росту, ящике, маленький, жалкий, задыхающийся, с посиневшим лицом.

- Сейчас вам станет хорошо, Шарль,- сказал Дауге.

Юрковский молча кивнул и сейчас же сморщился от боли в позвоночнике.

- П-полежите, отдох-охните,- сказал он.

- Хороше-о, - сказал Моллар.- Спасибо, товарищи.

Дауге задвинул крышку и постучал. Моллар постучал в ответ.

- Ну, хорошо,- сказал Дауге.- Теперь бы нам костюмы для перегрузок...

Юрковский пошел к выходу. На корабле было только три костюма для перегрузок - костюмы экипажа. Пассажирам при перегрузках полагалось лежать в амортизаторах.

Они обошли все каюты и собрали все одеяла и подушки. В обсерваторном отсеке они долго устраивались у перескопов, обкладывали себя мягким со всех сторон, а потом легли и некоторое время молчали, отдыхая. Дышать было трудно. Казалось, на грудь давит многопудовая гиря.

- П-помню, на курсах нам давали с-сильные перегрузки,- сказал Юрковский.- П-пришлось сбрасывать в-вес.

- Да,- сказал Дауге.- Я совсем забыл. Что это за чепуха про мидии со специями?

- В-вкусная вещь, правда?- сказал Юрковский.- Наш штурман в-вез тайком от к-капитана н-несколько банок, и они взорвались у него в ч-чемодане.

- Ну?- сказал Дауге.- Опять? Ну и лакомка. Ну и контрабандист! Его счастье, что Быкову сейчас не до этого.

- Б-Быков, наверное, еще н-не знает,- сказал Юрковский.

И никогда не узнает, подумал он. Они помолчали, потом Дауге взял дневники наблюдений и стал их просматривать. Они немного посчитали, потом поспорили относительно метеоритной атаки. Дауге сказал, что это был случайный рой. Юрковский объявил, что это кольцо. «Кольцо у Юпитера?»- Презрительно спросил Дауге. «Да,- сказал Юрковский.- Я давно это подозревал. И теперь вот убедился». «Нет,- сказал Дауге.- Все-таки это не кольцо. Это полукольцо». «Ну пусть полукольцо»,- согласился Юрковский. «Кангрен большой молодец,- сказал Дауге.- Его расчеты просто замечательно точны». «Не совсем»,- сказал Юрковский. «Это почему же?»- Осведомился Дауге. «Потому что температура растет заметно медленнее»,- объяснил Юрковский. «Это внутреннее свечение неклассического типа»,- возразил Дауге. «Да, неклассического»,- сказал Юрковский.- «Кангрен не мог этого учесть»,- сказал Дауге. «Надо было учесть,- сказал Юрковский.- Об этом уже сто лет спорят, надо было учесть». «Просто тебе стыдно,- сказал Дауге.- Ты так бранился с Кангреном в Дублине, и теперь тебе стыдно». «Балда ты,- сказал Юрковский.- Я учитывал неклассические эффекты». «Знаю»- сказал Дауге. «А если знаешь,- сказал Юрковский,- то не болтай глупостей». «Не ори на меня,- сказал Дауге.- Это не глупости. Неклассические эффекты ты учел, а цена этому, сам видишь, какая». «Это тебе такая цена,- рассердился Юрковский.- До сих пор не читал моей последней статьи». «Ладно,- сказал Дауге,- не сердись. У меня спина затекла». «У меня тоже»,- сказал Юрковский. Он перевернулся на живот и встал на четвереньки. Это было нелегко. Он дотянулся до перископа и заглянул.