Матти, прикрыв глаза от слепящего солнца, смотрел на дюны. Краулера видно не было. Над дюнами стояло большое облако красноватой пыли, слабый ветер медленно относил его в сторону. Было тихо, только на пятиметровой высоте шелестела вертушка анемометра. Затем Матти услыхал выстрелы - «пок, пок, пок, пок», - четыре выстрела подряд.

- Мимо, конечно, - сказал он.

Обсерватория стояла на высоком плоском холме. Летом воздух всегда был очень прозрачен, и с вершины холма хорошо просматривались белые купола и параллелепипеды Теплого Сырта в пяти километрах к югу и серые развалины Старой Базы на таком же плоском высоком холме в трех километрах к западу. Но сейчас Старую Базу закрывало облако пыли. «Пок, пок, пок», - снова доносилось оттуда.

- Стрелки, - горестно сказал Матти. Он осмотрел наблюдательную площадку. - Вот подлюга, - сказал он.

Широкоугольная камера была повалена. Метеобудка покосилась. Стена павильона телескопа была забрызгана какой-то желтой гадостью. Над дверью павильона зияла свежая дыра от разрывной пули. Лампочка над входом была разбита.

- Стрелки, - повторил Матти.

Он подошел к павильону и ощупал пальцами в меховой перчатке края пробоины. Он подумал о том, что может натворить разрывная пуля в павильоне, и ему стало нехорошо. В павильоне стоял очень хороший телескоп с прекрасно исправленным объективом, регистратор мерцаний, блинк-автоматы - аппаратура редкая, капризная и сложная. Блинк-автоматы боятся даже пыли, их приходится закрывать герметическим чехлом. А что может сделать чехол против разрывной пули?

Матти не пошел в павильон. «Пусть они сами посмотрят, подумал он. - Сами стреляли, пусть сами и смотрят». Честно говоря, ему было просто страшно заходить туда. Он положил карабин на песок и, поднатужась, поднял камеру. Одна нога треножника была погнута, и камера встала криво.

- Подлюга! - сказал Матти с ненавистью. Он занимался метеоритными съемками, и камера была его единственным инструментом. Он пошел через всю площадку к метеобудке. Пыль на площадке была изрыта, Матти со злостью топтал характерные округлые ямы - следы «летучей пиявки». «Почему она все время лезет на площадку? - думал он. - Ну, ползала бы вокруг дома. Ну, вломилась бы в гараж. Нет, она лезет на площадку. Человечиной здесь пахнет, что ли?»

Дверца метеобудки была погнута и не открывалась. Матти безнадежно махнул рукой и вернулся к камере. Он свинтил камеру, с трудом снял ее и кряхтя положил на разостланный брезент. Потом он взял треногу и понес в дом. Он поставил треногу в мастерской и заглянул в столовую. Наташа сидела у рации.

- Сообщила? - спросил Матти.

- Ты знаешь, у меня просто руки опускаются, - сердито сказала она. - Честное слово, проще сбегать туда.

- А что? - спросил Матти.

Наташа резко повернула регулятор громкости. Низкий усталый голос загудел в комнате: «Седьмая, седьмая, говорит Сырт. Почему нет сводки? Слышите, седьмая? Давайте сводку!» Седьмая забубнила цифрами.

- Сырт! - сказала Наташа. - Сырт! Говорит первая!

- Первая, не мешайте, - сказал усталый голос. - Имейте терпение.

- Ну вот, пожалуйста, - сказала Наташа и повернула регулятор громкости в обратную сторону.

- А что ты, собственно, хочешь им сообщить? - спросил Матти.

- Про то, что случилось, - ответила Наташа. - Ведь это чепе.

- Ну уж и чепе, - возразил Матти. - Каждую ночь у нас такое чепе.

Наташа задумчиво подперла кулачком щеку.

- А знаешь, Матти, - сказала она, - ведь сегодня первый раз пиявка пришла днем.

Матти всей горстью взялся за физиономию. Это была правда. Прежде пиявки приходили либо поздно ночью, либо перед самым восходом солнца.

- Да, - сказал он. - Да-а-а. Я это понимаю так: обнаглели.

- Я это тоже так понимаю, - заметила Наташа. - Что там, на площадке?

- Ты лучше сама сходи посмотри, - сказал Матти. - Камеру мою изуродовало. Мне сегодня не наблюдать.

- Ребята там? - спросила Наташа.

Матти замялся.

- Да, в общем там, - сказал Матти и неопределенно махнул рукой.

Он вдруг представил себе, что скажет Наташа, когда увидит пулевую пробоину над дверью павильона.

Наташа снова повернулась к рации, и Матти тихонько прикрыл за собой дверь. Он вышел из дома и увидел краулер. Краулер летел на предельной скорости, лихо прыгая с бархана на бархан. За ним до самых звезд вставала плотная стена пыли, и на этом красно-желтом фоне очень эффектно выделялась могучая фигура Пенькова, стоявшего во весь рост с упертым в бок карабином. Вел краулер, конечно, Сергей. Он направил машину прямо на Матти и намертво затормозил в пяти шагах. Густое облако пыли заволокло наблюдательную площадку.

- Кентавры, - сказал Матти, протирая очки. - Лошадиная голова на человеческом туловище.

- А что? - сказал Сергей, соскакивая. За ним неторопливо спустился Пеньков.

- Ушла, - сказал он.

- По-моему, ты в нее попал, - сказал Сергей.

Пеньков важно кивнул.

- По-моему, тоже, - сказал он.

Матти подошел к нему и крепко взял за рукав меховой куртки.

- А ну-ка пойдем, - сказал он.

- Куда? - осведомился Пеньков, сопротивляясь.

- Пойдем, пойдем, стрелок, - сказал Матти. - Я тебе покажу, куда ты попал наверняка.

Они подошли к павильону и остановились перед дверью.

- Ух ты, - сказал Пеньков.

Сергей, не говоря ни слова, кинулся внутрь.

- Наташка видела? - быстро спросил Пеньков.

- Нет еще, - сказал Матти.

Пеньков с задумчивым видом ощупывал края дыры.

- Это так сразу не заделаешь, - сказал он.

- Да, запасного павильона на Сырте нет, - ядовито сказал Матти.

Месяц назад Пеньков, стреляя ночью в пиявок, пробил метеобудку. Тогда он отправился на Сырт и где-то достал там запасную. Пробитую будку он спрятал в гараже.

Сергей крикнул из павильона:

- Кажется, все в порядке!

- А есть там выходное отверстие? - спросил Пеньков.

- Есть...

Раздалось мягкое жужжание, крыша павильона раздвинулась и сдвинулась снова.

- Кажется, обошлось, - объявил Сергей и вылез из павильона.

- А у меня треногу помяло, - сказал Матти. - А метеобудку так покалечило, что придется опять новую доставать.

Пеньков мельком взглянул на будку и снова уставился на зияющую дыру. Сергей стоял рядом с ним и тоже смотрел на дыру.

- Будку я выправлю, - уныло сказал Пеньков. - А вот что с этим делать...

- Наташа идет, - негромко предупредил Матти.

Пеньков сделал движение, как будто собирался куда-то скрыться, но только втянул голову в плечи. Сергей быстро заговорил:

- Здесь пробоина небольшая, Наташенька, но это ерунда, мы ее сегодня же быстро заделаем, а внутри все цело...

Наташа подошла к ним, взглянула на пробоину.

- Свиньи вы, ребята, - тихо сказала она.

Теперь скрыться куда-нибудь захотелось всем, даже Матти, который был совсем ни в чем не виноват и выбежал на площадку последним, когда уже все кончилось. Наташа вошла в павильон и зажгла свет. В раскрытую дверь было видно, как она снимает футляры с блинк-автоматов. Пеньков длинно и тоскливо вздохнул. Сергей тихонько сказал:

- Пойду загоню машину.

Ему никто не ответил, он полез в краулер и завел мотор. Матти молча вернулся к своей камере и, согнувшись пополам, поволок ее в дом. Перед павильоном осталась только унылая, нелепо громоздкая фигура Пенькова.

Матти втащил камеру в мастерскую, снял кислородную маску, капюшон и долго возился, расстегивая просторную доху. Затем, не снимая унтов, он сел на стол возле камеры. В окно ему было видно, как необыкновенно медленно, словно на цыпочках, проехал в гараж краулер.

Наташа вышла из павильона и плотно закрыла за собой дверь. Потом она пошла через площадку, останавливаясь перед приборами. Пеньков плелся следом и, судя по всему, длинно и тоскливо вздыхал. Тучи пыли уже осели, маленькое красноватое солнце висело над черными, словно обглоданными, руинами Старой Базы, поросшими колючим марсианским саксаулом. Матти посмотрел на низкое солнце, на быстро темнеющее небо, вспомнил, что он сегодня дежурный, и отправился на кухню.