- Так,- повторил он.- Мы были заняты пере-о-бо-ру-до-ва-нием «Тахмасиба». Мы закончили пере-о-бо-ру-до-ва-ние.- Это слово никак не давалось ему, но он упрямо дважды повторил его, выговаривая по слогам.- Мы теперь можем использовать фотонный двигатель, и я решил его использовать. Но сначала я хочу поставить вас в известность о возможных последствиях. Предупреждаю, решение принято, и я не собираюсь с вами советоваться и спрашивать вашего мнения...

- Короче, Алексей,- сказал Дауге.

- Решение принято,- сказал Быков.- Но я считаю, что вы вправе знать, чем это все может кончиться. Во-первых, включение фотореактора может вызвать взрыв в сжатом водороде вокруг нас. Тогда «Тахмасиб» будет разрушен полностью. Во-вторых, первая вспышка плазмы может уничтожить отражатель - возможно, внешняя поверхность уже истончена коррозией. Тогда мы останемся здесь и... В общем, понятно. В-третьих, наконец, «Тахмасиб» может благополучно выбраться из Юпитера и...

- Понятно,- сказал Дауге.

- И продовольствие будет доставлено на Амальтею,- сказал Быков.

- П-продовольствие б-будет век б-благодарить б-Быкова,- сказал Юрковский. Михаил Антонович робко улыбнулся. Ему было не смешно.

Быков смотрел в стену.

- Я намерен стартовать сейчас же,- сказал он.- Предлагаю пассажирам занять места в амортизаторах. Всем занять места в амортизаторах. И давайте без этих ваших штучек,- он посмотрел на планетологов.- Перегрузка будет восьмикратная, как минимум. Прошу выполнять. Бортинженер Жилин, проследите за выполнением и доложите.

Он оглядел всех исподлобья, повернулся и ушел в рубку на прямых ногах.

- Мон диеу,- сказал Моллар.- Ну и жизнь.

У него опять пошла кровь из носа, и он принялся слабо сморкаться. Дауге повертел головой и сказал:

- Нам нужен счастливчик. Кто-нибудь здесь есть везучий? Нам совершенно необходим счастливчик.

Жилин встал.

- Пора, товарищи,- сказал он. Ему хотелось, чтобы все скорее кончилось. Ему очень хотелось, чтобы все уже было позади. Все остались сидеть.- Пора, товарищи,- растерянно повторил он.

- В-вероятность б-благоп-приятного и-исхода - п-процентов д-десять,- задумчиво сказал Юрковский и принялся растирать щеки. Михаил Антонович, кряхтя, выбрался из дивана.

- Мальчики,- сказал он.- Надо, кажется, прощаться. На всякий случай, знаете... Всякое может быть,- он жалостно улыбнулся.

- Прощаться так прощаться,- сказал Дауге.- Давайте прощаться.

- И я опьять не знайю как,- сказал Моллар.

Юрковский поднялся.

- В-вот что,- сказал он.- П-пошли по ам-мортизаторам. С-сейчас выйдет б-Быков, и т-тогда... Лучше мне сгореть. Р-рука у него тяжелая, д-до сих п-пор помню. Д-десять лет.

- Да-да,- заторопился Михаил Антонович.- Пошли, мальчики, пошли... Дайте я вас поцелую.

Он поцеловал Дауге, потом Юрковского, потом повернулся к Моллару. Моллара он поцеловал в лоб.

- А ты где будешь, Миша?- спросил Дауге.

Михаил Антонович поцеловал Жилина, всхлипнул и сказал:

- В амортизаторе, как все.

- А ты, Ваня?

- Тоже,- сказал Жилин. Он придерживал Моллара за плечи.

- А капитан?

Они вышли в коридор, и снова все остановились. Оставалось несколько шагов.

- Алексей Петрович говорит, что не верит автоматике в Джупе,- сказал Жилин.- Он сам поведет корабль.

- Б-Быков есть Быков,- сказал Юрковский, криво усмехаясь.- В-всех н-немощных на своих п-плечах.

Михаил Антонович, всхлипывая, пошел в свою каюту.

- Я вам помогу, мсье Моллар,- сказал Жилин.

- Да,- согласился Моллар и послушно обхватил Жилина за плечи.

- Удачи и спокойной плазмы,- сказал Юрковский.

Дауге кивнул, и они разошлись по своим каютам. Жилин ввел Моллара в его каюту и уложил в амортизатор.

- Как жизнь, Ваньюшя-а?- сказал печально Моллар.- Хороще-о?

- Хорошо, мсье Моллар,- сказал Жилин.

- А как девушки?

- Очень хорошо,- сказал Жилин.- На Амальтее чудесные девушки.

Он вежливо улыбнулся, задвинул крышку и сразу перестал улыбаться. Хоть бы скорее все это кончилось, подумал он.

Он пошел по коридору, и коридор показался ему очень пустым. Он постучал по крышке каждого амортизатора и прослушал ответный стук. Потом он вернулся в рубку.

Быков сидел на месте старшего пилота. Он был в костюме для перегрузок. Костюм был похож на кокон шелкопряда, из него торчала рыжая растрепанная голова. Быков был совешенно обыкновенный, только очень сердитый и усталый.

- Все готово, Алексей Петрович,- сказал Жилин.

- Хорошо,- сказал Быков. Он косо поглядел на Жилина.- Не боишься, малек?

- Нет,- сказал Жилин.

Он не боялся. Он только хотел, чтобы все скорее кончилось. И еще ему вдруг очень захотелось увидеть отца, как он вылезает из стратоплана, грузный, усатый, со шляпой в руке. И познакомить отца с Быковым.

- Ступай, Иван,- сказал Быков.- Десять минут в твоем распоряжении.

- Спокойной плазмы, Алексей Петрович,- сказал Жилин.

- Спасибо,- сказал Быков.- Ступай.

Это надо выдержать, подумал Жилин. Черт, неужели я не выдержу? Он подошел к двери каюты и вдруг увидел Варечку. Варечка тяжело ползла, прижимаясь к стене, волоча за собой сплющенный с боков хвост. Увидев Жилина, она подняла треугольную морду и медленно мигнула.

- Эх ты, бедолага,- сказал Жилин. Он взял Варечку за отставшую на шее кожу, приволок ее в каюту, сдвинул крышку с амортизатора и поглядел на часы. Потом он бросил Варечку в амортизатор - она была очень тяжелая и грузно трепыхалась в руках - и залез сам. Он лежал в полной темноте, слушал, как шумит амортизирующая смесь, а тело становилось легче и легче. Это было очень приятно, только Варечка все время дергалась под боком и колола руку шипами. Надо выдержать, подумал Жилин. Как он выдерживает.

В рубке Алексей Петрович Быков нажал большим пальцем рифленую клавишу стартера.

Заход Юпитера - это тоже очень красиво. Медленно гаснет желто-зеленое зарево экзосферы, и одна за другой загораются звезды, как алмазные иглы на черном бархате.

Но директор «Джей-станции» не видел ни звезд, ни желто-зеленого сияния над близкими скалами. Он смотрел на ледяное поле ракетодрома. На поле медленно, едва заметно для глаза падала исполинская башня «Тахмасиба». «Тахмасиб» был громаден - фотонный грузовик первого класса. Он был так громаден, что его не с чем было сравнить здесь, на голубовато-зеленой равнине, покрытой круглыми черными пятнами. Из спектролитового колпака казалось, что «Тахмасиб» падает сам собой. На самом деле его укладывали. В тени скал и по другую сторону равнины мощные лебедки тянули тросы, и блестящие нити иногда ярко вспыхивали в лучах солнца. Солнце ярко озаряло корабль, и он был виден весь, от огромной чаши отражателя до шаровидной жилой гондолы.

Никогда еще на Амальтею не опускался такой изуродованный планетолет. Край отражателя был расколот, и в огромной чаше лежала густая изломанная тень. Двухсотметровая труба фотореактора казалась пятнистой и была словно изъедена коростой. Аварийные ракеты на скрученных кронштейнах нелепо торчали во все строны, грузовой отсек перекосило, и один сектор его был раздавлен. Диск грузового отсека напоминал плоскую круглую консервную банку, на которую наступили свинцовым башмаком. Часть продовольствия, конечно, погибла, подумал начальник. Какая чушь лезет в голову. Не все ли равно. Да, «Тахмасибу» теперь не скоро уйти отсюда.

- Дорого нам обошелся куриный суп,- сказал дядя Валнога.

- Да,- пробормотал директор.- Куриный суп. Бросьте, Валнога. Вы же этого не думаете. При чем здесь куриный суп?

- Отчего же,- сказал Валнога.- Ребятам нужна настоящая еда.

Планетолет опустился на равнину и погрузился в тень. Теперь было видно только слабое зеленоватое мерцание на титановых боках, потом там сверкнули огни и мелькнули маленькие черные фигурки. Косматый горб Юпитера ушел за скалы, и стали видны решетчатые конструкции антенн.