- Я могу, - сказал Матти.

Пеньков стал с шумом устраиваться за столом. Наташа сидела, выпрямившись, настороженно прислушиваясь. Пеньков разложив бумаги, оживленно заговорил:

- Получается удивительно интересная вещь, ребята! Помните закон Дега?

- Помним, - сказал Матти. - Секанс в степени две трети.

- Нет тебе на Марсе секанса две трети! - ликующе сказал Пеньков. - Наташ, посмотри-ка... Наташа!

- Отстань ты от нее, - сказал Матти.

- А что? - шепотом спросил Пеньков.

Наташа вскочила.

- Едет! - сказала она.

- Кто? - спросил Пеньков.

Пол под ногами снова задрожал, потом стало тихо, звякнула шлюзовая дверь. Вошел Сергей, сдирая с лица заиндевевшую маску.

- Ух и мороз - ужас! - сказал он весело.

- Где ты был? - изумленно спросил Пеньков.

- Рыбкина на Сырт отвозил, - сказал Сергей.

- Ну и молодец, - сказала Наташа. - Какой ты молодец, Сережка! Теперь я могу спокойно спать.

- Спокойной ночи, Наташенька, - вразноголосицу сказали ребята. Наташа ушла.

- Что ж ты меня не взял? - с обидой сказал Пеньков.

На лице Сергея пропала улыбка. Он подошел к столу, сел и отодвинул бумаги.

- Слушайте, ребята, - сказал он вполголоса. - А ведь я Рыбкина не нашел. До самого Сырта доехал, сигналил, прожекторами светил - нигде нет. Как сквозь землю провалился.

Все молчали. Матти опять подошел к окну. Ему показалось, что где-то в районе Старой Базы медленно движется слабый огонек, словно кто-то идет с фонариком.

В семь часов утра начальники групп и участков системы Теплый Сырт собрались в кабинете директора системы Александра Филипповича Лямина. Всего собралось человек двадцать пять, и все расселись вокруг длинного низкого стола для совещаний. Вентиляторы и озонаторы были пущены на полную мощность. Наташа была единственной женщиной в кабинете. Ее редко приглашали на общие совещания, и многие из собравшихся ее не знали. На нее поглядывали с благожелательным любопытством. Наташа услыхала, как кто-то сказал кому-то сипловатым шепотом: «Знал бы - побрился».

Лямин, не вставая, сказал:

- Первый вопрос, товарищи, вне повестки дня. Все ли позавтракали? А то я могу попросить принести консервы и какао.

- А вкусненького ничего нет, Александр Филиппович? - осведомился полный розовощекий мужчина с забинтованными руками.

В кабинете зашумели.

- Вкусненького ничего нет, - ответил Лямин и сокрушенно покачал головой. - Вот консервированную курицу разве...

Раздались голоса:

- Правильно, Александр Филиппович! Пусть принесут! Не успели поесть!

Лямин кому-то махнул рукой.

- Сейчас принесут, - сказал он и встал. - Все собрались? Он оглядел собравшихся. - Азизбеков... Горин... Барабанов... Накамура... Малумян... Наташа... Ван... Джефферсона не вижу... Ах, да, прости... А где Опанасенко?.. От Следопытов есть кто-нибудь?

- Опанасенко в рейде, - сказал тихий голос, и Наташа увидела Рыбкина. Впервые она увидела его небритым.

- В рейде? - сказал Лямин. - Ну ладно, начнем без Опанасенко. Товарищи, как вам известно, за последние недели летающие пиявки активизировались. С позавчерашнего дня началось уже совершенное безобразие. Пиявки стали нападать днем. К счастью, обошлось без жертв, но ряд начальников групп и участков потребовал решительных мер. Я хочу подчеркнуть, товарищи, что проблема пиявок - старая проблема. Всем нам они надоели. Спорим мы о них ненормально много, иногда даже ссоримся, полевым группам эти твари, видимо, очень мешают, и вообще пора, наконец, принять о них, о пиявках то есть, какое-то окончательное решение. Коротко говоря, у нас определились два мнения по этому вопросу. Первое - немедленная облава и посильное уничтожение пиявок. Второе - продолжение политики пассивной обороны, как паллиатив, вплоть до того времени, когда колония достаточно окрепнет. Товарищи, - он прижал руки к груди, - я вас прошу сейчас высказываться в произвольном порядке. Но, только, пожалуйста, постарайтесь обойтись без личных выпадов. Это нам совершенно ни к чему. Я знаю, все мы устали, раздражены и каждый чем-нибудь недоволен. Но убедительно прошу забыть сейчас все, кроме интересов дела. - Глаза его сузились. - Особенно горячих я буду удалять с совещания независимо от рангов.

Он сел. Сейчас же поднялся высокий, очень худой человек, с пятнистым от загара лицом, небритый, с воспаленными глазами. Это был заместитель директора по строительству Виктор Кириллович Гайдадымов.

- Я не знаю, - начал он, - сколько времени продлится ваша облава - декаду, месяц, может быть, полгода. Я не знаю, сколько людей вы заберете на облаву - людей, по-видимому, самых лучших, может быть даже всех. Я не знаю, наконец, выйдет ли что-нибудь из вашей облавы. Но вот что я твердо знаю и считаю своим долгом довести до сведения. Во-первых, из-за облавы придется прервать строительство жилых корпусов. А между прочим, через два месяца к нам прибудет пополнение, а жилищный кризис дает себя знать уже сейчас. На Теплом Сырте я не имею возможности выделить комнаты даже женатым. Кстати, не к чести наших иностранных друзей будь сказано, они слишком много волнуются по этому поводу. Но это между прочим. Во-вторых, из-за облавы задержится строительство завода стройматериалов. Что такое завод стройматериалов в наших условиях, вы должны понимать сами. Об оранжереях и теплицах, которые мы из-за облавы не получим и этим летом, я даже говорить не буду. В-третьих, самое главное. Облава сорвет строительство регенерационного завода. Через месяц начнутся осениие бури, и на этом строительстве придется поставить крест. - Он стиснул зубы, закрыл и снова открыл глаза. - Вы знаете, товарищи, что мы все здесь висим на волоске. Может быть, я раскрываю какие-то секреты администрации, но черт с ними в конце концов: мы все здесь взрослые и опытные люди! Запасы воды под Теплым Сыртом иссякают. Они уже фактически иссякли. Уже сейчас мы возим воду на песчаных танках за двадцать шесть километров. (За столом зашумели и задвигались, кто-то крикнул: «А куда раньше смотрели?!») Если мы не закончим к концу месяца регенерационный завод, то осенью мы сядем на голодный паек, а зимой нам придется перетаскивать Теплый Сырт на двести километров отсюда. Я кончил.

Он сел и залпом выпил стакан остывшего какао. После минутной паузы Лямин сказал:

- Кто следующий?

- Я, - сказал кто-то. Встал маленький бородатый человек в темных очках - начальник ремонтных мастерских Захар Иосифович Пучко. - Я полностью присоединяюсь к Виктору Кирилловичу, - он снял очки и подслеповато оглядел стол. - Как-то все у нас по-детски получается - облава, пиф-паф-ой-ей-ей... А я спрошу вас: а на чем это вы собираетесь гоняться за пиявками? Может быть, на палочке верхом, а? Вам сейчас Виктор Кириллович очень хорошо объяснил: у нас песчаные танки возят воду. А какие это танки? Это же горе, а не танки. Четверть нашего транспортного парка стоит у меня в мастерских, а ремонтировать их некому. Тот, кто умеет ремонтировать, тот не ломает, а кто умеет ломать, тот не умеет ремонтировать. Обращаются с танками так, будто это авторучка - выбросил и купил новую. Я, Наташа, посмотрел на ваш краулер. Это ж довести машину до такого состояния! Можно подумать, вы на нем ходите сквозь стены...

- Захар, Захар, ближе к делу, - сказал Лямин.

- Я хочу только сказать вот что. Знаю я эти облавы, знаю. Половина машин останется в пустыне, другая половина, может быть, доползет до меня, и мне скажут: чини. А чем я буду чинить - ногами? Рук у меня не хватает. И тогда начнется. Пучко такой, Пучко сякой. Пучко думает, что не мастерские для Теплого Сырта, а Теплый Сырт для мастерских. Я начну просить людей у товарища Азизбекова, и он мне их не даст. Я начну просить людей у товарища Накамуры - простите, у господина Накамуры, - и он скажет, что у него и так летит программа...

- Ближе к делу, Захар, - нетерпеливо сказал Лямин.