– Моя мать, – неожиданно начал он, – Федра Сейнхив, безумно обожала «Кёфью». Она была скульптором. Когда я в последний раз был у нее в парижской студии, мать слушала вас. На всю громкость. – Собеседник улыбнулся.

– Благодарю. – Наверное, не стоило углубляться в воспоминания о мертвых родственниках. – Но сейчас я журналистка, и прежние лавры уже не имеют ценности.

– Рауш весьма доволен вашей работой, – произнес Бигенд. – Он собирается взять вас в штат.

У столика вырос официант и вскоре ушел за «джин-тоником» для Холлис и коктейлем «писо мохадо»[68] для ее спутника.

– Расскажите про «Нод», – предложила журналистка. – Что-то не слышно, чтобы он поднимал вокруг себя много разговоров.

– Да?

– Да.

Бигенд опустил сплетенные пальцы.

– Система «антишум», – промолвил он. – Выделяемся за счет незаметности.

Холлис ждала знака, что услышала шутку, но его не последовало.

– Странно.

На лице мужчины сверкнула улыбка, точно луч, на секунду пробившийся в щель между створками шкафа. Тут появились заказанные напитки в одноразовых пластиковых стаканах: владельцы гостиницы явно не желали получать нарекания от клиентов, предпочитающих разгуливать босиком по краю бассейна. Журналистка позволила себе окинуть взглядом посетителей, собравшихся в баре. Пожалуй, если бы сию минуту нос крылатой ракеты пробил рифленую крышу, редакции «Пипл» вряд ли пришлось бы спешно менять обложку. «Воображалы», как называл их Инчмэйл, переместились куда-то еще. И сейчас это вполне отвечало замыслам Холлис.

– Скажите-ка... – начала она, слегка наклонившись над своим «джин-тоником».

– Да?

– Чомбо. Бобби Чомбо. Почему Рауш так настаивал, чтобы я поговорила с этим парнем?

– Рауш – ваш редактор, – мягко возразил Бигенд. – Может, поинтересуетесь у него?

– Нет, здесь что-то другое, – не отставала журналистка. Казалось, она выходит на тропу войны со смертоносным монгольским червем на его же земле. Не самая удачная затея, но внутренний голос подсказывал: так нужно. – Уж слишком он был озабочен, чтобы дело заключалось в простой статье.

Мужчина пристально посмотрел на нее.

– Вот вы как? Ладно. Тут история позанятнее. И статья будет немного длиннее. Ваша вторая статья для «Нода», как мы надеемся. А вы уже встретились с ним, с этим Чомбо?

– Да.

– И что думаете?

– Ему известна тайна, которой никто не знает. По крайней мере он сам так думает.

– И что это может быть, по-вашему, Холлис? Вы же позволите называть себя Холлис?

– Пожалуйста. Сомневаюсь, что Бобби уж очень увлекает карьера в области локативного авангарда. На мой взгляд, ему по душе покорять неосвоенные просторы, но скучно выполнять однообразную тяжелую работу. Вот помогая каким бы то ни было образом создавать контекст для нового представления, он вряд ли скучал.

На сей раз улыбка Бигенда напомнила Холлис огни встречного поезда, пролетевшего мимо в ночи. Огни мелькнули, погасли, и стало темно, как в тоннеле.

– Продолжайте. – Он отпил немного «писо», сильно похожего на лекарство от простуды.

– Дело не в работе диджея, – проговорила журналистка, – не в «мэшапах»[69], или чем он там занимается напоказ. Гораздо любопытнее то, что заставляет его чертить на полу координатную сетку GPS. И никогда не спать в одном и том же квадрате дважды. Не знаю, почему он возомнил себя настолько важной птицей, однако по той самой же причине у Бобби всерьез поехала крыша.

– И что это может быть за причина?

Ей вспомнился призрачный каркас грузового контейнера и то, как она едва не упала, когда Чомбо сорвал шлем. Холлис помедлила.

– Это пираты, – сказал Бигенд.

– Пираты?

– Да, в Малайском проливе и Южно-Китайском море. Маленькие юркие лодки охотятся на грузовые суда, укрываясь в лагунах, бухтах, пещерах. Я имею в виду побережье Малайского полуострова, Явы, Борнео, Суматры...

Она перевела глаза с Бигенда на окружающую толпу и вдруг ощутила себя так, будто попала в разгар чужой вечеринки. Рекламный щит, висящий под массивными потолочными брусьями бара, внезапно завладел ее вниманием, поскольку и был рассчитан на жертву, которая сядет за этот столик. Афиша пиратского фильма.

– Йо-хо-хо, – сказала Холлис, встретив взгляд своего спутника и опуская на стол стакан с остатками «джин-тоника», – и бутылка рому.

– Да, настоящие пираты, – без улыбки подтвердил Бигенд. – По крайней мере многие из них.

– Многие?

– Кое-кто участвовал в секретной морской программе ЦРУ. – Он опустил пустой стаканчик с таким видом, будто бы собирался продать его с аукциона в «Сотбис», и посмотрел на него через рамочку между пальцами, словно режиссер, подбирающий нужный ракурс для кадра. – Завидев подозрительное судно, его останавливали и обыскивали на предмет оружия массового поражения. – Мужчина по-прежнему не улыбался.

– Это не шутка?

Его голова качнулась – еле заметно, но очень четко.

Значит, вот как они кивают, алмазные торговцы в Антверпене, подумала Холлис.

– Это какая-то ахинея, мистер Бигенд.

– Это самая дорогая якобы достоверная информация, какую я могу себе позволить. Вы же понимаете, материал подобного сорта быстро портится. Да, но в чем ирония? Программа – на мой взгляд, очень даже эффективная, – пала жертвой местных политических распрей. А прежде, когда некоторые факты еще не выплыли наружу и секретный проект не сделался достоянием гласности, команды переодетых цэрэушников заодно с настоящими пиратами брали на абордаж суда, подозреваемые в нелегальном провозе оружия массового поражения. Затем они с помощью радиоактивных датчиков и прочей аппаратуры проверяли груз, покуда их «коллеги» забирали более заурядную добычу, по своему смотрению. Так расплачивались с пиратами за право первыми заглянуть в контейнеры и трюмы.

– Контейнеры...

– Ну да. Таким образом они и покрывали друг друга. ЦРУ подмазывало местные власти, а ВМС США, разумеется, во время подобных операций держались в стороне. Экипаж еще ни разу не догадывался о том, раскрыта ли контрабанда. Если что-то находилось, то судно задерживали некоторое время спустя, с виду – без всякой связи с пиратским нападением. – Бигенд жестом велел официанту принести новый стаканчик «писо». – Хотите еще выпить?

– Минералки, – сказала Холлис. – Ну просто Джозеф Конрад. Или Киплинг. Или кино какое-то.

– Лучше всего в этом деле проявили себя пираты из индонезийской провинции Асех, что в северной Суматре. Жертвами становились корабли, принадлежащие Панаме, Либерии, Северной Корее, Ирану, Пакистану, Украине, курсирующие между Суданом, Саудовской Аравией, ОАЭ, Пакистаном, Китаем, Ливией, Йеменом...

– И много им попадалось, фальшивым пиратам?

Еще один важный кивок алмазного торговца.

– К чему этот рассказ?

– В августе две тысячи третьего совместная команда поднялась на борт грузового корабля с панамским флагом, идущего из Ирана в Макао[70]. Цэрэушников особенно интересовал один контейнер. Они уже открыли его, взломав печати, как вдруг по радио передали приказ – ничего не трогать.

– Не трогать?

– Оставить контейнер. Покинуть судно. Естественно, приказ был выполнен.

– Кто вам поведал эту историю?

– Мой источник утверждает, что был в той са?мой команде.

– И вы полагаете, Чомбо как-то с этим связан?

– По моим подозрениям, – Бигенд чуть наклонился и понизил голос, – Бобби время от времени знает местонахождение контейнера.

– Только время от времени?

– Судя по всему, контейнер еще где-то здесь, – произнес бельгиец. – Он вроде «Летучего Голландца»...

Тут появился второй «писо» и минералка.

– За вашу следующую статью, – провозгласил Бигенд, и собеседники сомкнули края пластиковых стаканчиков.

– А пираты?

– Что?

– Они-то видели, что внутри?