Фермерский рынок смотрелся на удивление безлюдно, остались одни продавцы. Все они чуть ли не разом пытались дозвониться куда-то по сотовым, а некоторые орали друг на друга истеричными голосами.

Где-то вдали завыли сирены. Они приближались. И вроде бы даже во множестве.

От резкой боли в боку хотелось перегнуться пополам, но Милгрим изо всех сил держался прямо и заставлял себя бежать дальше.

Он уже был на перекрестке Юнион-сквер и Семнадцатой и нашел глазами «короллу», когда сирены вдруг умолкли. Обернувшись, мужчина увидел на пересечении улицы с парком полицейский автомобиль и карету «скорой помощи» с обезумевшими – красной и синей – мигалками на крышах. С восточной стороны тихо подъехали три одинаковых черных внедорожника, из них посы?пались настоящие громилы в черных одеждах, похожих издалека на космические скафандры. Новая суперполиция девять-один-один, догадался Милгрим; вот только не мог припомнить название. «Отряды Самсона», что ли? Как бы там ни было, эти люди зачем-то бросились в здание на углу. Теперь уже слышался рев пожарных сирен.

Захватывающее зрелище, однако Милгриму некогда было глазеть по сторонам. Сумка Брауна все еще лежала в автомобиле.

Тут беглеца словно ударило: на улице, сколько хватал глаз, ну совершенно ничего не валялось такого, чем бы можно было разбить окно в машине. Ладонь невольно сжималась на рукоятке несуществующего молотка-гвоздодера, недорогого корейского орудия, с помощью которого Милгрим в последний раз проникал в чужой автомобиль; но в эту минуту чья-то рука впилась ему в левое плечо, а правую кисть заломили за спину, едва не вывихнув суставы.

– Ушли, – говорил между делом Браун. – Они заглушили все наши переговоры по телефонам и рациям. А раз мы опять разговариваем, значит, они ушли. Валите оттуда. Остальные уже слиняли. Они его в тюрьму, да? Бойцы «Геркулеса»[122]? – Мужчина вздохнул и под конец прибавил: – Дело дрянь.

«Точно, – вспомнил Милгрим. – Бойцы „Геркулеса“.

– Шевелись, – приказал Браун. – Пока не оцепили район.

И рванув на себя заднюю дверцу «короллы», толкнул свою жертву внутрь вниз лицом.

– На пол, – скомандовал он.

Милгрим едва успел подтянуть к себе ноги, как дверца с грохотом захлопнулась. В ноздри ударил запах сравнительно свежего автомобильного коврика. Колени уперлись в лэптоп и вожделенную черную сумку, но было ясно: момент упущен, если вовсе не померещился. Только бы успокоить дыхание и придумать хорошую отговорку; вдруг его спросят: почему разгуливал без наручников?

– Тихо лежи, – велел Браун, садясь за руль, и завел мотор.

Судя по ощущениям Милгрима, «королла» съехала с обочины, повернула направо, на Юнион-сквер Уэст, и затормозила. Передняя дверца открылась, впуская нового пассажира, и еле успела хлопнуть, как машина сорвалась с места.

– Давай сюда, – процедил Браун.

Что-то зашелестело.

– Ты в перчатках был?

Вопрос прозвучал чересчур спокойно. Дурной знак. Значит, и у команды красных день в парке не задался.

– Да, – отвечал мужской голос; Милгрим как будто слышал его из соседней комнаты нынче утром в «Нью-Йоркере». – Вот это отвалилось, когда он его уронил.

Браун молчал.

– А что случилось? – продолжал пассажир. – Они нас ждали?

– Может, они всегда кого-нибудь ожидают. Может, их так натаскали. Что, съел?

– Как Дэвис?

– Да вроде сломал шею.

– Ты мне не говорил...

Милгрим закрыл глаза.

Браун остановил машину.

– Проваливай. И убирайся из города. Сегодня же.

Щелкнула, открываясь, дверца. Неизвестный покинул салон, и она захлопнулась.

Автомобиль поехал дальше.

– Сними ты с окна эту лицензию, – приказал Браун.

Милгрим вскарабкался на заднее сиденье и оторвал присоски от стекла. «Королла» готовилась повернуть на Четырнадцатую улицу. Мужчина оглянулся на Вест-Юнион-сквер, увидел, как черный автомобиль команды Геркулеса перекрыл перекресток, и повернулся обратно. Только бы Браун не заставил еще раз падать на пол. Милгрим аккуратно поставил ноги по бокам от лэптопа и нейлоновой сумки.

– Возвращаемся в «Нью-Йоркер», да?

– Нет, – отвечал Браун. – В «Нью-Йоркер» мы не возвращаемся.

И в подтверждение своих слов повернул в сторону Трибеки[123].

Мужчины взяли такси до Пенсильванского вокзала, где Браун купил билеты на «Метролайнер»[124] в один конец.

– Куда, по-вашему, направился грузовик? – спросила Холлис, утопая в мягкой уютной ямке на краю гигантского футона.

– По крайней мере не в район Залива[125], – отозвался невидимый Бигенд из соседнего углубления. – Может быть, в Портленд, скоро выясним. Или в Сиэтл.

Журналистка устроилась поудобнее, провожая глазами огни маленького самолета в пустом сияющем небе.

– А почему им не поехать в глубь страны?

– Ну нет, – отвечал магнат. – Тут нужен какой-нибудь порт, возможность хранения тары.

Холлис приподнялась как сумела, оперевшись на правый локоть, чтобы заглянуть в лицо собеседнику.

– Что, уже начинается?

– Вероятно, раз Бобби внезапно уехал. Если только вы его не спугнули.

– Но вы-то как считаете, начинается?

– Возможно.

– А вам известно, где это?

– Помните «Хук»? Большой советский вертолет? Который способен пролететь тысячи миль, перенося наш контейнер с одного судна на другое?

– Да.

– В наши дни существует масса интересных возможностей следить за коммерческим грузовым судоходством. Вернее, за конкретным кораблем. Только сомневаюсь, что они помогут отыскать наш загадочный ящик. Полагаю, он постоянно меняет суда. Прямо в море. Нам уже доводилось слышать о применении достославного «Хука», но для того, чтобы переместить один-единственный сорокафутовый контейнер, не обязательно создавать себе такие сложности. Разве что требуется покрыть очень дальнее расстояние. К слову, наш ящик длиной сорок футов. Они все такие – либо двадцать, либо сорок. Стандартная форма. Возьмите хоть контейнеры с товаром, хоть пакеты с информацией – никакого штучного товара.

– Это вы о чем?

– Я о разбивке крупных партий на мелкие. Перевозке груза в тюках и деревянной таре, как в прежние времена. По-моему, термин вполне применим к области информации. Наиболее интересные сведения, как правило, стремятся именно к этому. Обычная история: каждому что-нибудь да известно. Полная противоположность «извлечению информации»[126] и прочему.

– Никогда не слышала про извлечение информации, – призналась Холлис, – а уж о прочем и подавно.

– А «Синий муравей» уже в доле.

– Имеете акции в компании?

– Нет. Скорее что-то вроде подписки. В смысле, мы надеемся. Так просто не объяснишь.

– Подписки на что?

– В Швейцарии существует система радиоэлектронного перехвата «Оникс», схожая с американским «Эшелоном», оригинальные разработки велись в Америке и Британии. Главный принцип заключается в том, что информация, проходящая через спутниковые каналы связи, фильтруется с помощью программного обеспечения в целях поиска определенных сведений. Станции системы расположены в Циммервальде и Хамменшвайде, в кантоне Берн и в кантоне Вале. В возрасте тринадцати лет я провел неделю в Хамменшвайде. Из-за «Дада».

– Что-что?

– «Дада». Моя мать исследовала творчество одного не слишком известного дадаиста.

– Это в Швейцарии? У них и вправду есть такая система?

– В прошлом месяце, – произнес Бигенд, – в воскресном номере «Блика»[127] напечатали меморандум швейцарской разведки, где излагалось содержание перехваченного ею факса египетского МИД в посольство Египта в Лондоне. Там говорилось о существовании тайных тюрем ЦРУ в Восточной Европе. Правительство Швейцарии отказалось подтвердить существование доклада. И в то же время развернуло судебный процесс против издателей за публикацию данных, не подлежащих разглашению.