— А даже если и так, то кто рискнет расспрашивать Фроста? — Хельга рассмеялась и выпорхнула из трактира. — Его уважают и одновременно побаиваются. Никто не полезет к нему подтверждать или опровергать сплетни.

Я следовала за ней, и с каждым шагом ситуация лишалась мрачных красок. Хельга права — никто не заведет с Глыбой разговор о личном. Ох, очень на это надеюсь!

Ночью Вьюга преображалась, становясь ещё краше. Над головами — черный шелк небес, вышитый бриллиантами звезд. Под ногами — сокровища зимы. Свет желтых и белых фонарей золотил или серебрил сугробы, пушистый снег на деревьях, крышах домов. Порой сдавалось, что ступаешь по россыпям самоцветов.

Где-то лаяли, перекликаясь между собой, собаки — со скуки, без тревоги или злобы, а значит, в городе тихо и безопасно — ни нечисть, ни нежить за стены не проникла.

— Доброй ночи, дамы!

Нас обогнали стражники на ньйорах.

— Удачного дежурства! — пожелала я уличным патрульным, а Хельга помахала рукой.

Мужчины поехали впереди без спешки, невзначай сопровождая нас.

Оставив позади трактир, я уже не жалела, что с паршивым настроением пошла к Хельге, а не сразу домой. Настроение кислым видом своей физиономии я никому не испортила, наоборот, от души насмеялась.

А что пересеклась с Мартой, так эта встреча неизбежна. Я бы тоже посмотрела на возможную разлучницу и дала понять, что любимый мужчина ей не достанется. Стычка к тому же взбодрила и в очередной раз доказала, что Йохан — болван и далек до идеала моего мужчины.

— Хельга, а почему Фроста прозвали новой легендой?

— Точно. Сейчас расскажу, а то как бы парень твой, а ты о нем ничего не знаешь.

Нехорошо. Подруга прыснула смехом и тут же прикрыла рот рукой в белой варежке — мороз нещадно драл горло, провоцируя кашель. Быстро справившись с реакцией на холодный воздух, о а продолжила:

— Φрост — удачливый разведчик. Буквально сразу, как устроился в стражу, он попал во внешний патруль, которому выпало задание проверить дальние башни-маяки.

Старший, испытывая новичка, отправил его вперед, наказав подать сигнал, если повстречает нечисть. Он вскоре и подал — к нему рванули на помощь, но не успели…

Фрост перебил всю стаю волколаков.

— Стаю?. В шесть-восемь голов?

Свирепые твари, поджарым телом похожие на волков, а широкой мордой и лохматостью — на медведей, редко бродили по одиночке, и даже два боевых мага не всегда успевали одолеть их — настолько они быстры.

— Говорят, их было больше.

Я хмыкнула: а, ну тогда все ясно. Рассказ уже стал байкой, которую передают обычно с преувеличением. Как бы вообще там одна особь не напала — тогда поверю, что Фрост одолел ее за считанные минуты.

Жилища встретили нас темными окнами. Хельгу, понятное дело, никто не ждал, а вот отчим ради приличия мог бы и не ложиться спать — я же проявила вежливость, пообещала провести его завтра.

— А было бы уморительно, если бы Фрост узнал, что у него появилась зазноба, — себе под нос пробормотала Хельга.

Но я услышала и шутливо ткнула ее в плечо.

— Угу, я обхохочусь, прежде чем он заморозит меня своим инистым взглядом.

Спасибо тебе, дорогая. Умеешь устроить подруге веселье!

— Да ладно, не переживай, не узнает, — легкомысленно отмахнулась Хельга. — Все обойдется.

Мне бы ее уверенность…

Заходили мы домой традиционно одновременно. Низкий заборчик между дворами позволял видеть двери и веранды — удобно, если дружишь с соседями.

— Доброй ночи, Изольда!

— Сладких, Хельга!

Переступив порог, я первым делом слила излишек силы в центральный накопитель защитной системы. Мое жилище одно из самых надежных в городе, поэтому я сплю крепко до утра. Только за одно это обожаю свою профессию.

Вешая куртку, невольно присмотрелась к меховой шапке на полке и хихикнула.

Одежная щетка и вовсе вызвала непреодолимое любопытство — я даже потыкала ее пальцем, выясняя степень жесткости. И все же, поцелуй с Фростом — лобызание пушистой шапки или шероховатой щетки?..

Ох, это все ки. Она виновата, что мне смешно до сих пор. Но в одиночку хохочут ненормальные магички, поэтому о поцелуях с бородатым стражем больше не думаю, все равно не узнаю, каково это.

Я полагала, придется готовить ужин, но о нем побеспокоился отчим: сварил с крупными кусками телятины суп и достал из погреба соленья. А ещё на столе ждала коробка «Ольрионской ночи», моих любимых конфет, и записка.

«Милая Изольда. Прости, что перед отъездом я повел себя, как свинья. Я мечтаю обнять твою маму и сестру, но при этом боюсь покидать Вьюгу. Я всю свою жизнь выслеживал пушного зверя, что буду делать в приморье? Прости старого дурака, сила воли покинула, я сорвался и наделал глупостей».

Марон еще сокрушался, что не сумел заменить отца, что оставляет без мужской поддержки, но верит в мое благоразумие. Закончив читать, я даже посочувствовала ему — нелегко в зрелом возрасте срываться с насиженного места и обживать новое.

Понятно, после визита к Хельге ужинать не хотелось, а вот конфеты я отнесла в спальню. Приняв ванну, не удержалась и съела целых пять штук, хоть сладкое на ночь вредно и вызывает бессонницу.

День выдался тяжелый и насыщенный, поэтому мне ничто не помешало провалиться в сон.

— Невеста без сознания, я не могу проводить обряд! — сварливый мужской голос ворвался в сон, разбивая его на сотни осколков.

Я открыла глаза — и тотчас зажмурилась.

Как же много света!.. Под веками словно огнем жгло. Виски ломило, голова напоминала тяжеленный булыжник. Мысли походили на улиток, которых посреди весны одурманил внезапный мороз.

— Но деньги вы брать можете? — язвительно спросил второй мужчина.

Лежа на чем-то твердом, я ощущала холод под спиной. Странно, у меня мягкая кровать и недавно купленные светочи отлично обогревали спальню.

Новая попытка открыть глаза увенчалась успехом. Часть обзора скрывал длинный белый мех. Сдув его в сторону, обомлела. Я с первой секунды узнала стену в храме богини Матери.

Боги мои… я не дома?!

В голове чуть прояснилось, и я смогла яснее осознать свое положение. А оно было горизонтальным… Я лежала на каком-то меху в храме. Как я здесь оказалась? Серые плиты пола, ряды горящих свечей вдоль стен. И ноги… Неподалеку стояли модные в столице сапоги, охотничьи валенки и кожаные туфли без задников, которые выглядывали из-под темно-синего балахона. Понятное дело, вся эта обувь находилась на ногах троих мужчин. Рассмотреть их, не выдав, что очнулась, не удавалось.

— Послушайте, я согласился допустить вольность в обряде, но невеста все ещё не пришла в себя!

Истеричные нотки в голосе позволили опознать его обладателя — жрец Трайн.

— Моя любимая переволновалась и уснула, — заявил его невидимый собеседник. — Это не повод отказывать в нашей просьбе.

— Темные вы люди! — вспылил Трайн. — Если кто-то в беспамятстве, богиня такой союз не признает!

— Я гляну, что с девочкой, — произнес знакомый басок решительно, но при этом с ноткой неуверенности.

Отчим? Что он здесь делает?

— Иди. Если моя невеста не проснулась, растормоши ее.

В висках пульсировала кровь. Я и третьего мужчину, наконец, узнала. Кастор Кастанос. И он собрался жениться на мне, а отчим помогал!

Торопливые, гулкие шаги — и вот уже холодные руки Марона раскрывают пушистый мех, в который я была укутана.

Легонько похлопав по щекам, отчим взволнованно зашептал:

— Прости, прости, Иза… У меня нет иного выхода. Я задолжал Кастаносу, и он захотел твой дом… вместе с владелицей. Тебе придется выйти за него замуж.

Миленькие пожелания у некоторых. Вот только продажа людей запрещена, как и принудительное замужество.

Ярость стремительно пробивалась сквозь апатию и сонливость. Сейчас поднимусь — и как устрою им всем тут. Продажному жрецу реденькую шевелюру подпалю, подлому отчиму лицо расцарапаю. Ну, а Кастаносу охоту жениться на бесчувственных девушках отобью… как недавно Йохану.