Я разделяла его мнение: временный лорд-хранителем оказался недальновидным.

— Дай сигнал через браслет, я прикрою! — закричала рыжему.

Череда «огненных дротиков» — сразу шесть летунов вспыхнули факелами.

Грохот над головой — свод галереи обвалился под ударом тяжелых птиц. Меня чудом не задело, а Ларса, находившегося дальше, оглушило. Верю, что только оглушило…

Уничтожить крылатых диверсантов помог Свин — полетели перья, когда он прыгнул в кучу из нечисти и черепицы с камнями. Увы, толком помочь с летающими тварями он не мог, а они все прибывали.

Когда сюда придет подмога?.. Не решит ли Хрис, что мы дурью маемся или случайно нажали на браслет? Да и успел ли Ларсон подать сигнал?!

Паника лишала сил. Слабела и «воздушная сеть» на моем участке. Заняться артефактами я не могла — птицы не давали продыху. Хоть за спину я не переживала — шмырь бдительно рвал всех, кто пытался напасть сзади.

Энергетические нити воздушного щита тревожно наливались синевой, становясь видимыми. И я задыхалась в смятении, не представляя, как быть. Я не могу одна заменить накопители вдоль всего своего участка. Что же делать, боги?!

Новый клин из птиц размытыми в снегопаде пятнами врезался в «сеть».

Если они ее сейчас прорвут, рухнет весь щит над Вьюгой. Крылатая нечисть ринется в город. Ударит в спины стражей… в спину Эйдена… Нападет на случайных людей на улице… И даже прорвется в дома, проломив крыши…

Десятки, а то и сотни смертей, прежде чем тварей остановят…

И я нашла единственный выход, как избежать кровопролития. Я подсоединюсь к «воздушной сети», стану для нее живым накопителем, моего резерва хватит надолго.

А там другие защитники сообразят, в каком месте ослабла «сеть».

Помянув в коротенькой молитве богиню и Эйдена, я коснулась одного из настенных артефактов, создающих нити энергетической защиты над городом. Раскрылась, отдавая магию. Ощутимо тряхнуло — я чудом не разжала пальцы.

Сила полилась из меня в накопитель и дальше, по энергонитям. Сначала несмело потекла, затем понеслась бурным потоком, причиняя боль. Стиснув зубы, я сделала все, чтобы не закрыться. Когда резерв выкачивают настолько быстро, это невыносимо!..

Как оголодавшая пиявка, «воздушная сеть» тянула из меня и тянула… Жадно осушала, выскребала мой резерв.

Все… Я больше не маг…

В глазах потемнело. Я сползла по стене, головой касаясь артефакта. Вместе со снежинками перед лицом затанцевали черные мушки. Сил отслониться уже не было.

В щит над городом уже уходила не магия, моя жизнь.

Перед смертью в памяти проносится вся жизнь. Врут. Я видела Эйдена. Его сильные, щедрые на ласку руки, настойчивые, нежные губы, глаза, в которых можно затеряться. Мне повезло узнать любовь, я умирала и возрождалась в объятиях желанного мужчины. Уйти сейчас не страшно… обидно только.

Я ещё осознавала происходящее, но ничего не могла поделать. Я — тающий снег…

Прости меня, Эйден. Жаль, я так и не сказала, что люблю.

Я — белое ничто…

Летуны шли насмерть, пытаясь пробить «воздушную сеть». Она звенела натужно, часть энергонитей посинела, грозя разрывом, — и защитники меняли накопитель за накопителем, но ситуация оставалась прежней. Щит от атак сверху вот-вот падет.

Где-то чрезмерная нагрузка? Или сбоили артефакты?

Нападение по всем фронтам. Слишком грамотная тактика для полуразумной нечисти.

Север. Десяток горбачей подошли к центральным воротам. Тяжеловесы вбивались бронированными лбами в укрепленное сталью и магией дубовое полотно.

Северо-восток. Стену укрыл рыжий ковер из бешеных белок. Юркие, с острыми зубами, они внесли сумятицу в отряд боевиков.

Юго-восток. Стена с осколками из Покрова Латории. Самая безопасная в крепости.

Ему бы радоваться, что там Изольда, но вместо этого нарастала тревога.

Юг. Четыре волота приволокли таран и лупили в задние ворота. На шеях гигантов рэйскими камнями сверкали ошейники — артефакты подчинения? Да и сами волоты выглядели странно: бесцветные глаза, синие губы и узор на гладком лбу.

Видоизмененные с помощью запретной магии.

Юго-запад. Вороны и совы прорвались в крытый боевой ход. Тысячи птиц с острыми когтями и сильными клювами. Неожиданное нападение. Ожоги от энергошаров стражи получили от своих же собратьев.

Северо-запад. К шестым вратам крепостной стены, охватывающей город гексагоном, подошли огромные черные волки. Стая в дюжину особей. Несколько стражей, весело бросали снежки сверху, не тратясь на боевые заклинания.

«Воздушная сеть» внезапно окрепла. Кто-то из защитников нашел и залатал дыру.

Стражи вздохнули с облегчением.

У шестых ворот, прямо посреди стаи, из снежного вихря возник человек в кипенном плаще и воздел к небу посох со сверкающим навершием. «Белая Пустошь зовет!» — произнесли в унисон хохмачи и прыгнули со стены. Мощные челюсти волков вмиг растерзали изломанные тела.

Неизвестный владел ментальной магией — его следовало немедленно уничтожить.

Череда энергошаров и «огненных копий» вниз — и он скрылся в серебристых вуалях метели.

И вскоре объявился у других врат. Перед смертельным зовом не устояли все, кому Изольда не поставила щит от внушений.

Изольда… тревога достигла апогея.

Тьма проступила крупными узорами на запястьях, потекла на пальцы. Что-то случилось. И Фрост впервые в жизни покинул поле боя — телепортировался на юго-восточную стену.

Нещадно смердело горелым пером. Каменные завалы. Рыжие волосы присыпаны снегом и пылью. Ларсон?.. Взглядом продолжая искать Изольду, кромешник машинально коснулся пульса на шее защитника — жив.

Рычанье Свина. В один прыжок, грубо прожигающий пространство, Фрост оказался рядом с хрупкой фигуркой.

Окровавленный шмырь передавил, без преувеличения, сотню летунов. Еще столько же билось в воздушный щит.

Сдернув с шеи медальон, кромешник выпустил свою тьму. Черные копья пронзили летунов, метко пробивая сердца. Уже не глядя, как с неба падают мертвые птицы, мужчина бросился к Изольде.

Ветер кощунственно трепал кончик серебристой косы. Алебастровая кожа. Изморозь на бледных губах. Палец на пульс. Признаков жизни нет. Вот кто залатал дыру в «воздушной сети». Ценой своей магии и жизни.

Нет… Он не позволит ей уйти.

Опустившись на колени, Фрост привлек девушку к груди, губами прижимаясь к ее виску. Цепочка соскользнула с пальца — медальон упал в серо-белое крошево из камней и снега.

Тьма не такая, как другие боги, нет. Ее не разжалобить, указывая на достоинства человека, которого хотят вернуть к жизни. Но можно взывать к ее справедливости и предложить сделку. Жизнь за жизнь. Все честно.

— Верни ее, моя богиня. Клянусь, я приду в храм сразу, как пойму, что уже твой полностью. Я больше не буду искать способ отстрочить очевидное. Верни ее, Тьма.

Без Изольды нет смысла в борьбе за жизнь.

— Верни ее. Я твой.

Кромешник поцеловал неподвижную девушку, пытаясь согреть ее губы.

Когда целуют, приходить в сознание приятно. Не болит голова и позвоночник, хотя должны, когда выжигаешь резерв. Ощущаешь лишь нежность и тепло губ любимого мужчины.

Не открывая глаза, я ответила на поцелуй, растворяясь в ласке Эйдена.

— Из, зачем ты так? Я же просил, — наконец, устало произнес он, чуть отстранившись, но не выпустив из своих объятий.

— Я не могла иначе, погибли бы люди.

Кромешник промолчал, и к лучшему — тьма затянула глаза, значит, он не в том настроении, чтобы жалеть посторонних.

— Из… я должен сказать тебе кое-что.

— Я тоже! — я торопилась исправить упущение, о котором безумно пожалела на пороге смерти. — Я люблю тебя, Эйден.

Ничего не ожидая в ответ, я была вознаграждена выражением мужского лица.

Изумление, даже шок. Надо было подготовить, но чего уж там, поздно.

— Помоги встать, пожалуйста.