К счастью на обратном пути никаких приключений не случилось и через несколько минут Будищев, Стеша и сопровождавший их жандарм смогли покинуть мрачные своды Петропавловской крепости.

— Господи, неужели я на свободе? — прошептала девушка, услышав, как за ее спиной лязгнули окованные железом ворота.

— Стешенька! — обрадовано завопил с высоты козел Шматов и, спрыгнув, кинулся ее обнимать, приговаривая, — А я уж и не чаял увидеть …

— Умеешь ты ободрить, — криво усмехнулся Дмитрий. — Все. Хорош! Торжественная встреча и банкет будут потом, а сейчас домой.

— Как скажешь, Граф, — тут же согласился Федя и открыл дверцу экипажа. — Садитесь, Степанида Филипповна, доставим по первому разряду! Эх, кабы вы знали, каких людей я в нем возил…

— И в самом деле, — усмехнулся Ковальков, — раненный император и покушавшаяся на убийство приказчика девица. Какая ирония судьбы!

— Господин ротмистр, — резко повернулся к нему Дмитрий, — надеюсь, вы сумеете самостоятельно добраться до Зимнего?

— Конечно.

— Тогда, до скорого.

— Уж не сомневайтесь, господин подпоручик, — прошептал ему вслед жандарм. — Непременно встретимся!

— О чем он говорил? — спросила Стеша.

— Не бери в голову, — отмахнулся Будищев. — Давай лучше подумаем, что делать дальше.

— О чем ты?

— Тебе надо на какое-то время уехать. Лучше всего с Лиховцевым в деревню.

— Хорошо, — не стала спорить девушка. — А Семка?

— Если все будет хорошо, тоже, — помрачнел моряк.

— Ты знаешь, кого я видела в крепости? — неожиданно спросила Стеша.

— Откуда же мне знать.

— Гесю!

— Что?!

— Да. Она тоже томится в Трубецком бастионе. Мы случайно столкнулись. Меня тогда только привезли, а ее вели с допроса.

— Ну и черт с ней!

— Не говори так, прошу тебя. Ты не знаешь, каково находиться здесь, а я знаю…

— Послушай меня, девочка! — прервал ее Дмитрий. — Ты не представляешь, чего мне стоило вызволить тебя и я, если честно, до сих пор не могу понять, как это получилось.

— Но…

— Что ты хочешь?

— Помоги ей. Пожалуйста. Да, я знаю, она дурная женщина и обманывала тебя, но такого никто не заслужил. Даже она…

— Обманывала?!

— Ой…

— Говори, раз уж начала.

— Она беременна, — нахохлившись как воробей, ответила воспитанница.

— Е… батюшки! — искренне изумился подпоручик.

— Не ругайся, — еще более нечастным голосом попросила Стеша.

— Это я еще ласково, — устало откинулся на спинку сиденья Будищев. — В общем, так. Я не хочу ничего слышать об этой женщине! Не перебивай! У нас сейчас и помимо тебя с Семеном чертова куча проблем и еще одна мне ни в один хрен не уперлась! Так понятно?

— А что с Семкой? — насторожилась услышавшая его, наконец, девушка.

— Ранен он, — буркнул Дмитрий.

— Как?! Где он? Вези меня туда, я хочу его видеть!

— Стоп, девочка. Посмотри на себя, в каком ты виде? Давай сначала домой, умыться, переодеться, причесаться там…

— Митя, миленький, пожалуйста, отвези меня к нему!

— Ладно, — сдался подпоручик и постучал кулаком по стенке кареты, — Федя разворачивай к Студитскому, пока мы в слезах не утонули!

Доктор Щербак выполнил свое обещание, и все это время оставался с мальчиком. Бледный Семен, весь перемотанный бинтами, вытянувшись лежал все на той же кушетке и улыбался. Рядом на маленькой скамейке, сидела едва сдерживающая слезы Степанида и держала его за руку.

— Тебя отпустили? — еле слышно спросил он.

— Да, — закивала она не в силах отвечать.

— Я так и хотел…

— У тебя получилось, — вздохнул Будищев. — Государь узнал, о чем ты хотел его просить и повелел освободить нашу Стешу

— Я знал, что получится, — удовлетворенно улыбнулся Семка и тут же, будто вспомнив о чем-то важном, пожаловался, — а Ирина Михайловна сказала, чтобы я уходил…

— Ты про что? — насторожился Дмитрий. — Какая еще Ирина Михайловна?

Увы, ответа от притихшего мальчика не последовало.

— Он заснул? — холодея от предчувствия, но, все еще надеясь, спросила Степанида.

Утомившийся за день доктор Щербак тут же неожиданно легко подскочил и, приложив два пальца к тонкой шейке пациента, попробовал нащупать пульс. Так и не обнаружив биения жилки, Александр Викторович повернулся к Будищеву и немного виновато развел руками.

— Царство небесное, новопреставленному рабу божию! — истово перекрестился скромно стоявший до тех пор в уголке Шматов.

Будищеву хотелось что-нибудь сломать или, на худой конец, грязно выругаться, но он невероятным усилием воли сдержался. Подойдя к своему воспитаннику, он провел по его лицу рукой, закрывая глаза, потом приложился губами к холодному лбу и на негнущихся ногах вышел из комнаты. Рыдающая Стеша и пытающийся успокоить ее доктор этого даже не заметили, и только Федор, уловил в глазах боевого товарища какое-то знакомое выражение.

— Граф, ты куда? — тихо спросил он, нагнав его в коридоре.

— Дела у меня.

— Я с тобой!

— Нет, брат. Ты лучше здесь оставайся. Проследи, чтобы все как надо сделали.

— Найдется и без меня кому доглядеть, — не стал слушать его Федя.

В это время в одной из квартир ничем неприметного дома на окраине столицы собрались несколько человек. Одной из них была Искра, рядом с ней расположился Ипполит, напротив опершись обеими руками на стол, сидел Максим, другие сидели вокруг или жались по углам, а повзрослевший Аркадий произносил речь.

— Не будем отчаиваться, товарищи! — говорил он, стараясь держаться как можно увереннее. — Сегодня тирану удалось спастись, но борьба не окончена. Рано или поздно, но правосудие свершиться и он понесет заслуженное наказание! Я уже говорил, что готов участвовать в любой акции, а теперь настоятельно требую, чтобы меня включили в состав участников.

— Это делает вам честь, — криво усмехнулся руководитель ячейки, но я считаю, что для начала было бы не худо разобраться с причинами сегодняшней неудачи. Что скажете, Ирина Михайловна?

— Непредвиденные обстоятельства, — нервно дернула головой Искра.

— Какие именно?

— Там был Будищев, — не поднимая головы, проронил Максим.

— Кто?

— Ну, этот, что прежде жил с Гедвигой.

— Гальванер?

— Берите выше. Он участвовал в Текинском походе и выслужил офицерский чин.

— И что?

— Когда вокруг стали греметь взрывы, он достал револьвер и начал стрелять. В Николая, а точнее в его бомбу точно попал он.

— Негодяй! Однако, как это случилось, он ведь, кажется, не знал никого из наших, кроме вас с Искрой?

— Я не знаю, — нервно пожала плечами барышня. — Помните Гедвига говорила нам, что у него чутье как у зверя?

— Давно пора затравить этого зверя! — рубанул ладонью воздух Аркадий.

— Если он раньше не затравит нас.

— Что вы имеете в виду? — насторожился Крашенинников.

— Помните мальчика, раненого при взрыве первой бомбы?

— Который оказался вашим учеником? Прискорбный случай. Но, к несчастью, на пути к свободе нельзя обойтись без жертв…

— Это был воспитанник нашего стрелка!

— Что?

— Да Семка это, — снова подал голос Максим. — Помните, Будищев тогда за ученика заступился, да так что в участок угодил? Вот это он и есть!

— И вы полагаете, он станет мстить?

— Уверена.

— И что с того? — пожал плечами Аркадий, которому были неприятны воспоминания об этом инциденте. — Мы сознательно выбрали свой путь и если суждено угодить в руки жандармов, мы должны и на фарсе, который защитники царизма называют судом, возвысить свой голос в защиту народа…

— Да замолчите, наконец! — устала от его велеречивости Искра. — Вы что же, всерьез думаете, что самая большая угроза исходит от жандармов? Ошибаетесь, им мы нужны живыми хотя бы для суда, а вот Будищеву нет!

— Думаю, вы склонны преувеличивать опасность, — поджал губы Крашенинников. — У нас нет времени прятаться. Надо немедля нанести решительный удар и тогда защитникам царя станет не до репрессий.