— Ты, Палыч, не обращай внимания, это дети так шутят, — Андрей попытался переключить его внимание на себя, укоризненно посматривая на нас с Олежкой. Но тщетно. — Палыч, ау! Пойдём в кабинет, — Андрей потянул его к выходу, напоследок погрозив мне пальцем.

— Ритка, ты гипнотизируешь мужиков, наверное, ещё круче, чем твой бой-френд собак! — Олег со смехом повалился на диван. — У вас это традиция такая, что ли?

— Ага, аттракцион семейный, — я уселась в кресло напротив и демонстративно закинула ногу на ногу. — Но тебе можно не волноваться, на близких друзей это не распространяется. Не старых, заметь, не старых! В общем, расслабься.

— Спасибо, успокоила. А то мне, как примерному семьянину…

— Слушай, ты так часто это повторяешь, будто сам себя убедить хочешь, — с нервным смешком перебила я. Напряжение не отпускало, и все эти жалкие потуги пошутить так и остались нелепой попыткой.

— Нет, правда, я очень люблю Машу. Ради неё я могу даже с пятого этажа прыгнуть.

— Честно, что ли? — хмыкнула я. — А с шестого?

— Рит, ну вот что ты за существо? С тобой совершенно невозможно говорить серьёзно, — Олег поставил локти на стол, подпёр голову руками и с нежностью уставился на меня.

— И не надо. Видишь ли, с некоторых пор я не особенно верю в любовь. А чужое счастье — так и вовсе меня раздражает.

— Эгоистка, — улыбнулся он.

— Ну и ладно, зато от чистого сердца, — парировала я. — Да нет, Олежка, конечно это шутка! Я очень-очень рада, что ты счастлив, правда. И желаю вам с Машей жить долго-долго и умереть в один день. Без подколок.

— Рит, а ведь когда-то я мечтал…

— Олег, да когда это было! — перебила я, прекрасно зная, о чём он.

— Да странно просто. Знаешь, это даже не любовь была, а какое-то непонятное, нереальное обожание. Признавайся, заколдовала меня? — он засмеялся.

— Аха, а потом расколдовала.

— Нет, серьёзно. С моим практичным умом, и такие страсти. Сам себе не поверил. Особенно, когда первую эпиграмму написал, — и он с улыбкой продекламировал часть упомянутого творения, которое, надо признать, сильно идеализировала мой образ.

— Ну так не ты один поразился, — улыбнулась я. — Наш рассудительный, прагматичный Олег — и вдруг стихи. Но классно же вышло, — я вспомнила и процитировала ещё парочку отличных четверостиший.

— Надо же, помнишь. Хотя, память у тебя всегда была исключительная.

— О, да! Имена и лица мужчин она лихо исключает! — скаламбурила я. — Скажи… а те стихи, что ты писал, когда у нас со Стасом жил, ты их случайно не забирал?

— Да нет, а что?

— Пропали… Подозреваю, Стасик их уничтожил. Так жалко. Хорошие ведь стихи были.

— Да ну, ерунда, баловство.

Несмотря на лёгкий тон, Олег выглядел несколько напряжённым. Я решила, что тема эта его всё-таки немного смущает, и поспешила перевести всё на шутку:

— Не знаю, не знаю, лично мне очень даже обидно. Так надеялась потомкам что-то оставить!

— Ну, я-то точно на Петрарку не тяну, — засмеялся он.

В этом месте наши воспоминания прервал вернувшийся Андрей.

— М-да… — он с укоризной посмотрел на меня, хотел что-то добавить, но лишь махнул рукой и перевёл взгляд на Олежку. — Ну, Рита — понятно, у неё всегда ветер в голове, и в своих поступках она руководствуется исключительно тем, что её левая пятка захочет. Но вы, Олег! Серьёзный человек, руководите солидной фирмой, подающий большие надежды адвокат, и вдруг такое… нестандартное поведение. Не понимаю. Хотя, нет, чего ж я не понимаю-то? Наоборот, давно уже понял, что общество этой барышни действует разлагающе на неокрепшие умы и дезорганизует работу даже самых отлаженных механизмов.

— Андрей, твои нападки совершенно необоснованы, — вклинилась я в его попытку поупражняться в остроумии. — А все эти ваши: принято, не принято, догмы, устои… Чушь полнейшая по большей части. Надоело.

— Вот и я о том же! — с готовностью подхватил Андрей. — Обратите внимание, Олег, основная черта этой прелестной молодой леди — отрицание. Для неё не существует «надо — не надо», исключительно — «хочу — не хочу»… Мало того, что её выходки почти не отличаются от поведения девочки-подростка, так теперь ещё и окружающие активно перенимают эту дурацкую манеру. Она мне сегодня чуть Полянского не переформатировала! Вы это вообще представляете?! А её логика? Её хоть кто-то понимает? В общем, мой вам совет, дружище: держитесь от неё подальше! Иначе из преуспевающего адвоката вы ооочень скоро превратитесь в воинствующего нигилиста.

— Думаю, вы преувеличиваете, Андрей Геннадьевич. Я знаю Риту с первого класса и не могу сказать, что в ваших словах нет рационального зерна, но с другой стороны, в серьёзных вопросах, согласитесь, она нередко оказывается права, хоть поначалу здравый смысл и протестует против её, иногда абсурдной, точки зрения. Как ни странно, но следуя этой своей неведомой логике, она неоднократно находила верное решение. Мы, мужчины, просто не в состоянии понять, как можно получить искомое сразу — спонтанно, обойдя логическую цепочку умозаключений. Потому и ставим подобный результат под сомнение.

Было очевидно, что говорят они это всё полушутя, не всерьёз, но почему-то такая неожиданная солидарность в оценке моего морально-нравственного облика, а заодно и умственного потенциала всё равно как-то задела.

— Спасибо, Олег, но я обойдусь без адвоката. — Хотела ещё добавить, что они оба зануды, но передумала и сказала совсем другое: — Прошу прощения, господа, но вынуждена вас покинуть. В двадцать тридцать я буду готова. — После чего поднялась, кивнула Магистру на выход и гордо удалилась, краем уха уловив ещё что-то про голубую кровь, шутливо сказанное Андреем.

«Ах, вот так?! Вы, значит, леди видеть хотите? Да пожалуйста! Сами же не рады будете!»

Оленька вынырнула из-за угла и прошмыгнула мимо нас серым мышонком. Я остановилась и задумчиво посмотрела ей вслед. Снова возникла мысль, что держится она как-то странно, точно не так, как всегда. В чём конкретно состоит эта странность, сказать было сложно, но и отделаться от этого ощущения не получалось до самого вечера.

Я бродила по комнате, периодически выходя на балкон и возвращаясь обратно.

— Что ты мечешься? — недовольно буркнул Магистр, перекладываясь с боку на бок. — Мельтешишь туда-сюда — прям в глазах рябит! Дай хоть немного поспать.

— Да что-то никак не могу понять, — я присела рядом с ним на край кровати. — Тебе не показалось, что Оля ведёт себя как-то не так?

— Мало ли, — во всю пасть зевнул кот. — Не забивай голову, само как-нибудь разрешится.

— Думаешь?

— Иди в душ, а то собраться не успеешь.

Курьер из Галкиного магазина запаздывал, и только когда он наконец прибыл, мне удалось отвлечься от беспокойных мыслей и сосредоточиться на подготовке к предстоящему мероприятию.

Заново примерив оба вечерних платья, я подивилась Галкиному безупречному вкусу. Мало того, что серебристое платье пребывало в полной гармонии с моими тёмно-серыми глазами, оно ещё и создавало нужный образ — холодность и недоступность, и в то же время еле уловимая нежность и загадочность.

Магистр одобрительно щурился, определённо ему нравилось моё сходство с рыбой.

— Иди сюда, солнышко, — позвала я кота и защёлкнула у него на шее крупную золотую цепь, добытую в Ликиной шкатулке.

— Совсем охренела?! — возмутился он и попытался сорвать украшение.

— Маг! — строго сказала я. — Это нужно для образа. Пусть думают, что мы одуревшие от скуки богатеи. К тому же, если Димка здесь — он найдёт способ за нами пошпионить, и поскольку то, что он увидит, ему вряд ли понравится, он быстро проявится. В общем, твоя задача — наблюдать.

— Может, ещё звезду Давида для смеха прицепим? — съязвил кот. — А чё, давай!

— Ну правда, смешно же, — хихикнула я.

— Ага, прям обхохочешься.

— Ладно, так уж и быть, не будем делать из тебя шута. Да и звезды у нас, к счастью, нет, — со смехом сказала я. — Главное, помни: сегодня ты — наглое и недалёкое заласканное животное.