Царь Петр Первый довольно улыбнулся. Трофеи это всегда хорошо. Тем более что врагов действительно будет не так уж много. Германцы и западные славяне поспешат в свои земли на север. К тому же из-за обозов они растянутся и можно будет уничтожать по частям.

– В знак того, что военный союз против варваров заключен, император желал бы получить в заложники брата князя Святослава – Глеба.

Тут улыбка болгарского правителя резко поблекла.

Если отдать Глеба ромеям, то отыграть назад и договориться с князем Святославом, если что-то пойдет не так, уже не получится. Он не простит выдачи своего брата ромеям, кои наверняка сотворят с ним что-то нехорошее, и будет мстить, так что биться с ним в этом случае придется до конца.

Тут Петр Первый вспомнил доклад одного из своих министров-бояр в котором сообщалось, что Глеб запрашивал у него аудиенцию. И если раньше он не придал этому значения решив отложить встречу на неопределенный срок, то после слов Калокира этот шаг брата князя Святослава заиграл иными красками. В общем все это неспроста.

– Я понял вас… ответ будет дан через несколько дней. Мне нужно все еще раз взвесить…

– Ваше величество, – поклонился Калокир, после чего покинул приемный зал.

Он рассчитывал на то, что свита быстро уломает царя и тот примет нужное империи решение.

– Доставьте мне Глеба! – приказал царь.  

Не прошло и часа как брат князя Святослава предстал перед болгарским правителем. Несмотря на то, что доставили его под конвоем Глеб держался вполне уверенно, даже поблагодарил царя за то, что тот его так быстро принял.

– Зачем ты хотел встречи со мной?

– Ваше величество, только что у вас был посланник императора Никифора Фоки и мой брат будет об этом извещен. Собственно письмо о приезде Калокира отправлено ему еще задолго до того, как он прибыл в Болгарию и о чем именно вы с ним разговаривали, зная гнилую натуру ромеев, догадаться нетрудно. Но мы знаем точно тему ваших переговоров, во дворце василевса сохранить что-то в тайне очень непросто, – открыто усмехнулся Глеб. – Потому, я прошу вас не делать поспешных шагов, которые могут дорого вам обойтись…

– Ты угрожаешь мне, щенок?!

– Всего лишь предупреждаю, ваше величество. Если вы заключите договор с Константинополем о совместных действиях против моего брата, то он обрушится всей мощью своей армии на Болгарию. Он раздавит вас как раздавил Священную римскую империю не оставив камня на камне и вам придется вспоминать кочевой опыт предков…

– Какая разница кода он это сделает, сейчас или чуть позже?! – не выдержал Петр Первый, срываясь на крик.

Страх перед вторжением язычников, прочно поселился в его душе. Святослав уже обратил обратно в кочевников их дальних родичей волжских булгар, так что вполне мог повторить. Кочевать в юрте Петру Первому не хотелось…

– Если вы опасаетесь, что Болгария станет следующей целью моего брата, то не стоит, ваше величество.

– Почему же?

– У нас всегда были добрососедские отношения, несмотря на то, что вы приняли христианство, а мы оставались язычниками, вспоминать досадные недоразумения не будем… В последние годы по наущению ромеев они стали сильно портиться, ибо они ведут политику: «разделяй и властвуй», вот и разделяют нас, стравливая, но всегда можно вернуться к истокам и начать все заново. Тем более что мой брат вскоре сам собирается креститься и вопросы веры более не будут разделять нас.

– И как вы это себе представляете? – чуть успокоился царь.

Он слышал об этом намерении Святослава, а так же активно продвигаемой им идею ухода нынешних богов.

«Изящный ход», – в полной мере оценил Петр Первый задумку князя, думая, что это все результат влияние на сына княгини Ольги.

Как докладывали различные шпионы, племена уже были готовы принять нового бога. Сопротивление крещению если и ожидалось, то крайне незначительное, так что подавить его не составит особого труда.

Но это не очень-то и радовало душу царя. Ведь крещение племен приведет их к консолидации, исчезнет одна из причин вражды племен между собой – религиозная. Быстро свои распри они конечно не забудут, кровная месть – это кровная месть, несмотря на идеологию всепрощения новой религии, о ней не забудут, но перспективы очень неплохие.

– Династический брак, ваше величество.

– У меня только сыновья… А у них и вовсе нет потомства…

– У вашего брата Ивана есть дочь подходящего возраста, ваше величество… За нее мой брат отдаст своего второго сына Олега.

Оставалось радоваться, что в Болгарии в отличие от Византии не «баловались» оскоплением возможных конкурентов на престол, потому Иван и Вениамин, и даже Михаил рожденный от половчанки Куберы были вполне здоровы и имели потомство.

– Так что выбор за вами. Либо ваше величество останется правителем независимого царства, либо вы, а точнее ваши потомки станут править лишь провинцией империи. А все идет к тому, что Болгария станет именно такой провинцией с минимальными политическими возможностями, а чтобы вы не возродились, станут натравливать вас на своих врагов, или врагов натравливать на вас сильно запаздывая с помощью. Но вы и сами прекрасно знаете, как это все происходит…

Царь сидел с хмурым видом. Он знал.

Этот Глеб был прав. С каждым годом влияние Константинополя росло, привнося в их отношения элементы диктата. Все сильнее империя вмешиваясь во внутренние дела страны. Кому такое могло понравиться? Вот и Петру Первому не сильно нравилось, ведь он помнил каким сильным правителем было его отец Симеон Первый, но поделать он ничего не мог, как в силу своего характера, так из-за окружения, а как известно, короля играет свита…

Ситуация самому Святославу очень сильно напоминало отношения США и Европы, прямо один в один, когда европейцы без разрешения американцев, даже пукнуть не смели, и чем дальше, тем больше, а потому старушка Европа, согласно одному анекдоту про сексуального насильника, старалась получить с этого хоть какое-то удовольствие…

– Ты говоришь от своего имени? Или…

– Я выражаю волю моего брата, ваше величество.

– Но он не успел бы с тобой связаться! Он сейчас в Италии!

– Мой брат, зная двуличную натуру ромеев, предполагал подобное развитие событий, ваше величество, и дал мне все необходимые инструкции, – невозмутимо ответил на это Глеб.

– Понятно…

Царь Петр Первый сильно призадумался. Ситуация сложилась скверная. Святослав Железный Дракон в любом случае уже не попадет в ловушку, а значит союз с Константинополем не имеет смысла, а потому Калокир уедет ни с чем.

«Но где гарантии что язычники не нападут на Болгарию? – спрашивал он себя. – Только их слово… Но оно надо признать крепко, в отличие от слова ромеев, что будет нарушено, как только это им станет выгодно».  

«Вот и все…» – с усталым удовлетворением подумал Святослав Игоревич, глядя на столб густого сизого дыма поднимавшегося до самых хмурых небес.

Рим пылал. У него просто не было шансов выстоять даже без применения нападавшими «Грома Перуна», а уж после того, как минами вышибли все городские ворота и внутрь ворвались почти семьдесят тысяч человек, ни о каком сопротивлении не могло быть речи.

Другое дело, что Русову вместо классических трех дней на «веселье» пришлось выделить целую неделю, ибо город был очень уж большим и несмотря на огромную толпу грабителей вынести за стены все ценное было непросто.

Даже если небеса прямо сейчас разродятся проливным дождем Вечный Город это уже не спасет.

Культурное достояние?

Плевать.

Вся западная цивилизация для Святослава Русова это двуличная лживость, насилие и грабеж прикрытый законами, что по его мнению еще более отвратительно, чем воровство неприкрытое. А как еще можно относиться к тому, когда священнослужители проповедуют одно, а сами поступают строго наоборот? Призывают к скромности, но сами ходят в шелках, призывают к умеренности в еде, но сами обжираются, и чем дальше, тем сильнее это будет проявляться.