В этот момент из лифта вышел не кто иной, как Гриша.

При виде милиции он побледнел и спросил охрипшим голосом:

– Что случилось?

– Квартиру Альбины Федоровны ограбили! – сказала я.

– Как? А она, она не пострадала?

– В каком смысле? – заинтересовался Николай Николаевич.

– Она жива-здорова?

– Да. А позвольте спросить, кто вы? Документы у вас имеются?

– Конечно, вот, пожалуйста! – Гриша достал паспорт и отдал Николаю Николаевичу.

– А вы, девушки, что тут застряли? – спросил Николай Николаевич. – Идите себе гуляйте, вон ваш красавец уже рвется на волю. Ступайте, ступайте!

Ничего не попишешь, пришлось уйти.

– Аська, это кто, Гриша был?

– Да.

– Не похож на вора. И потом, что он, псих, что ли, соваться прямо в пасть милиции? Как ты считаешь?

– А может, это отвлекающий маневр? Я, мол, чистенький, никого не боюсь.

– Возможно. Надо бы все-таки разузнать, кто он такой. Знаешь, милиция милицией, а мы со своей стороны должны тоже это дело не бросать, тем более мы отчасти виноваты.

– Это в чем же мы, интересно, виноваты? В том, что один раз предотвратили ограбление? Кстати, тогда, ночью, воры могли бы еще больше унести.

– А все же мы ведь знали и не предупредили.

– Нет, я предупредила, что какой-то тип возле ее двери терся, и еще раньше мы хотели предупредить письмом, но она замки поменяла, вот мы и решили, все в порядке.

– Так ты что, не хочешь больше этим делом заниматься?

– Нет, почему, хочу.

– Да, Аська, ты там не слыхала, воры ключами дверь открывали или взломали, а?

– То-то и оно, что ключами.

– Вот и выходит, что Гриша этот очень подозрительный.

– Почему?

– Потому. Сама подумай, всего несколько дней, а новые ключи уже у воров. А Гриша-то этот у Ненормы и днем и ночью бывает. Значит, имеет полную возможность снять слепки с ключей.

На сквере первыми, кого мы увидели, были Митя с Джонни и Костя.

– Ой, ребята! – воскликнула Мотька. – Ненорму ограбили!

– Когда?

– Сегодня днем.

И мы во всех подробностях рассказали им и про ограбление, и про мой допрос, и про наши подозрения.

– Да, – согласился Костя. – Гриша этот очень подозрительный. Кстати, я теперь знаю, кто он такой, как зовут, где живет. Григорий Валентинович Мусьяк.

– Мусьяк? Что это за фамилия?

– Я уже посмотрел в словаре Даля, – сказал Митя, – это от французского «мусье», бранное слово, означает «франт», «выскочка».

– У тебя и вправду ко всему научный подход, – сказала я.

– Да, Митяй у нас человек основательный, – согласился Костя.

– Надо сказать, ему эта фамилия очень даже подходит, – заметила Мотька. – И где этот Мусьяк живет?

– В Четвертом Самотечном переулке.

– А кем работает?

– Он художник.

– Художник-ворюга? – удивилась Матильда.

– Запросто! – сказал Костя. – Вот мне отец рассказывал, они одну банду взяли, так главарь у них был как раз скульптор. Здорово конспирировался. Долго никто на него не думал. А потом отец одну ниточку обнаружил и весь клубочек-то и размотал, а там такое – и оружие, и наркотики, и торговля живым товаром.

– Каким живым товаром?

– Ну, это когда живых девушек за границу продают.

– А какую ниточку твой отец обнаружил? – заинтересовалась я.

– Это – профессиональная тайна. Отец даже мне не сказал.

– А знаете, ребята, – задумчиво проговорил Митя, – боюсь, что мы с вами на неверном пути.

– Почему? – воскликнули мы хором.

– Сдается мне, что этот Мусьяк тут не замешан. Очень уж нелогично он себя ведет. Посудите сами, если он связан с ворами, зачем ему светиться? Средь бела дня приезжать, оставлять машину у подъезда, появляться вместе с этой Альбиной. Уж старушки на лавочке не упустят ничего, все милиции расскажут.

– Ты не прав, старик, – возразил Костя. – Все как раз правильно. Если бы он очень уж таился, Альбина могла бы его заподозрить. А вот то, что он явился, когда там милиция, скорее означает, что он умный ворюга. Сам пришел, нате вам мои документы, никого не боюсь, ни от кого не прячусь.

– Тогда он должен быть гениальным актером.

– С ворами это случается.

– Ладно, это все разговорчики в пользу бедных, – прервала их спор Мотька. – А что нам-то делать? Должны же мы распутать эту историю с Гришей. Ведь про Гришу-Гриню знаем только мы, значит, нам и карты в руки. Милиция пока знает только про узкоплечего.

– Узкоплечего? – переспросил Костя. – А спрошу-ка я у отца, не встречался ли ему такой. Уж больно характерная примета.

– Вот-вот, спроси обязательно! – загорелась Матильда.

– Спрошу. А теперь давайте разработаем план действий. Я считаю, что надо все-таки последить за этим Мусьяком.

– А как? Ведь мы с утра в школе, – с недоумением проговорил Митя.

– Ничего страшного, если каждый из нас прогуляет денек. По очереди. Допустим, я начну, потом Ася, ты и Мотя. Если будет недостаточно, повторим.

– А как ты себе это представляешь? Он ведь на машине.

– Да, это плохо. Вот что, ребята. Мы должны перво-наперво осмотреть место, где он живет. Может, порасспросить осторожненько во дворе, словом, произвести разведку боем.

– Поодиночке? – спросил Митя.

– Нет, для начала все вместе. Надо выяснить, отдельная у него квартира или коммуналка. Если коммуналка, попробуем поговорить с соседями.

– А если отдельная?

– Если отдельная, попытаемся проникнуть туда.

– Как? – в ужасе воскликнули мы с Мотькой.

– Да нет, девочки, я не о том. Просто кто-нибудь из нас, разумеется, исключая Асю, он ведь ее знает уже, позвонит к нему и попытается запудрить ему мозги.

– И что?

– А пока то да се, тары-бары, надо будет все примечать, может, что подозрительное заметим! Так, завтра с утра и пойдем.

– Все вместе?

– Да, кроме Аси.

– Вот еще! – возмутилась я. – Что ж, мне одной тащиться в школу, когда вы пойдете на разведку боем? Ни за что! Я оденусь так, что он меня в жизни не узнает! Возьму у мамы парик!

– Ну хорошо, – смилостивился Костя. – А у вас неприятностей из-за прогула не будет?

– Переживем! – с вызовом сказала Мотька.

– Значит, договорились. В половине девятого встречаемся на остановке трамвая.

На этом мы простились с мальчиками и пошли домой.

– Ась, а деду скажешь?

– Да что ж я, сумасшедшая, что ли? Во-первых, он меня не пустит, может поднять бучу. Нет, я теперь с ним осторожна буду. Это уже не тот дед.

– Да, мне тоже кажется, тут лучше помалкивать.

Когда мы пришли домой, никакой милиции уже не было, только тетя Липа все ворчала:

– Нет, это ж надо, как у нее что-нибудь, так мы все отдуваемся. Сколько грязи мне натащили, ужас просто, девчонку на допрос тягали, собаке нервы истрепали, а ведь ничего не найдут, это как пить дать.

– Тетя Липа, вам, что ли, не жалко Альбину? – спросила Матильда.

– Ну, жалко, жалко, а дальше что? С ду€хами поменьше якшаться надо.

– А при чем тут дух? – удивилась я.

– Да ведь уже вся Москва про ее духа знает, по телевизору ее квартиру показывают, она там про духа распространяется, а воры-то сразу примечают, что у нее на стенках висит. Если уж живешь одна, сиди тихо, не высовывайся! Вот теперь и плачь по картинкам своим да по шубке норковой! Вы голодные?

– Нет!

– Ладно, ступайте в комнату, не толкитесь тут, а то у меня уже в глазах рябит!

– Слушай, Матильда, а может, Гриша сегодня у Ненормы останется, утешать ее?

– Ну и что?

– Так за кем же мы завтра следить будем?

– Во-первых, завтра в нашу задачу входит эта… как ее… ре-ког-носцировка, и Гриша нам не больно нужен. А меня вот какая мысль занимает: когда Гриша у нее ночует, дух приходит или нет?

– Да, мысль грандиозная!

– А что?

– Да нет, я серьезно! Как бы это выяснить? Идея! Оставайся ночевать у меня!