Вскоре, с деликатностью юности и неопытностью, он нашел путь внутрь ее. Страсть заставила Кейт изгибаться в его руках. Она все теснее прижимала его к себе, чтобы он вошел в нее глубже, и стоны, которых она прежде никогда не знала, вырывались у нее из груди. Нежная плоть молодой женщины предлагала себя ему, не колеблясь, а его собственные звуки были в ее ушах гимном невинности.

Он был глубоко внутри ее, каждое движение его было полно любви, которая сломила ее последнее сопротивление, попытки защиты. И то, что исходило из ее тела навстречу к нему, воспламеняя, было тем, над чем она была не властна. Что-то застенчивое и в то же время ненасытное, невинное, но всепоглощающее. Вскоре она отдалась этому всем сердцем – так же как и он.

Ее ноги были обвиты вокруг его талии. Он все глубже входил в нее. Долгий вздох, как музыка, вылетел из ее губ. Он слышал это и задрожал от экстаза. Все ее существо раскрылось навстречу ему.

Все было позади. Они лежали, задыхаясь в объятиях друг друга, замирая от счастья.

Они долго не двигались. Оба были удивлены тем, что произошло. Потом она почувствовала его улыбку возле своей щеки. Он нашел то, что искал. Он переступил порог, за которым была она.

Но сама Кейт ощущала, что вступила за опасную черту. Потому что, лгав этому юноше о том, кто была она на самом деле, она совершала насилие над своим «я». И отдавая себя без остатка ему, она жертвовала большим, чем намеревалась.

Кейт закрыла глаза и прижала Криса к себе, будто его плоть могла заслонить от нее горькую правду, сжигавшую ее изнутри.

Она поняла, что сделала шаг в мир, который до сих пор был ей неведом. Его опасности могут оказаться несравненно сильнее той радости, которую она только что пережила.

Но было слишком поздно, чтобы повернуть назад.

Кейт была пьяна от счастья. Перемена, произошедшая в ней, была так сильна, что она больше не узнавала себя.

У нее было странное ощущение, что она была девушкой, только что потерявшей невинность с юношей, который ей очень дорог, которому принадлежит ее сердце. Она была полна чистых, девических чувств к Крису – упоения, и экзальтации, и тревоги: что он думает о ней теперь?..

Но одновременно Кейт охватил ужас, так как она знала, что совершила что-то отвратительное, отдав себя в объятия Криса. Она вряд ли могла польстить себе сравнением с девственницей и боялась думать о том, как можно назвать ее поведение.

Квентин, казалось, почувствовал перемену в ней. Он стал каким-то отстраненным. Он выглядел ужасно занятым, когда они были вместе. И больше не вступал с ней в интимные отношения. Она спрашивала себя – может быть, видя верхушку айсберга, который был внутри ее, он понимал, что жена не сможет быть прежней. Во всяком случае, она была рада, что он не прикасался к ней. Ее тело было таким новым, другим, что ей необходимо было побыть в одиночестве.

И ей снова хотелось видеть Криса. Она не смела позвонить ему после того, что произошло. Он должен дать ей знать, что она ему действительно нужна, что его сердце полно тем, что произошло. Нереальная мысль принадлежать Крису наполняла все существо Кейт.

Через несколько дней Крис позвонил в ресторан – по тому единственному номеру, который дала ему Кейт.

Голос его казался очень радостным.

– Кейт, – воскликнул он. – Я очень много думал. Я люблю тебя. Я хочу на тебе жениться.

Кейт так растерялась от неожиданности, что не могла найти слов, чтобы ответить ему.

– Я знаю, что это не вяжется с тем, что я говорил тебе о Джейн, – продолжал он. – Но ты должна поверить мне, Кейт! Она – не то, что мне нужно. Ты – это все, что я хочу в мире. Я люблю тебя, Кейт.

Она изо всех сил пыталась что-нибудь произнести. С точки зрения здравого смысла его предложение было катастрофой. Оно было свидетельством тому, что их отношения зашли слишком далеко. Но сердцем она понимала, что ее мечты могли стать явью. Запретные мечты, которых у нее не должно быть.

– Крис, пожалуйста, не надо… – говорила она виновато. – Ты даже не знаешь меня. Ты считаешь себя обязанным поступить благородно после того, что произошло с нами.

Ей приходилось говорить шепотом, чтобы не слышали другие официантки.

– Поверь мне, ты мне ничем не обязан.

– Обязан тебе? – воскликнул Крис. – Кейт, да я ведь люблю тебя! Я не стараюсь быть благородным. Я влюблен в тебя. Ну как ты этого не видишь? Всю мою жизнь я искал не там, где нужно. Я был таким слепым, тупым… Но теперь я вижу все очень ясно. Пожалуйста, не говори «нет». Скажи, что ты подумаешь.

Кейт стала белой как мел. Телефонная трубка дрожала в ее руке. Она чувствовала себя преступницей, пойманной за руку.

– Я… – выдавила она из себя.

– Просто скажи, что ты подумаешь над этим, – настаивал он. Искренняя юношеская радость была в его голосе, которая разрывала ей сердце. – Или лучше – не говори ничего. Мы встретимся с тобой завтра за ленчем. Хорошо?

Облегченно вздохнув оттого, что ей не нужно немедленно принимать решение, Кейт согласилась. Она будет думать всю ночь, как объяснить ему ситуацию. Но она вынесет это и откажет ему, разбив себе сердце.

Она повесила трубку.

Следующий день – пятницу, тринадцатого июня – Кейт будет помнить всю свою жизнь.

Она провела бессонную ночь и по-прежнему не знала, что скажет Крису. Внезапно ее внимание привлекла заметка в городской газете, небрежно брошенной на кухонном столе.

«ЧЕЛОВЕК ИЗ НАШЕГО ГОРОДА УМЕР.

Человек, семья которого была финансовым столпом нашего общества многие годы, ночью внезапно умер. Полиция называет это самоубийством.

Кристофер М. Хеттингер, 23-летний сын бизнесмена Джада Хеттингера, основателя и президента компании «Хеттингерз», был найден мертвым в своем доме в Ла Джолла родителями, вернувшимися наутро после званого вечера. Он умер от единственного выстрела в голову, предположительно сделанного из фамильного пистолета, найденного рядом с телом.

Кристофер Хеттингер работал помощником менеджера в «Хеттингерз». Он был выпускником Стэнфордского университета (1936). Кроме него, у родителей остались две дочери, Джудит и Шейла.

Панихида состоится в церкви Тодд в понедельник в 11 часов утра».

Кейт держала газету в оледеневших руках, перечитывая ее снова и снова. Смысл долго не доходил до нее. Постепенно сердце ее переполнялось смертельным ужасом и невыносимым горем.

Она не могла придумать ни одной причины на земле, по которой Крис мог лишить себя жизни. Еще вчера, после того как сделал ей предложение, он был полон бесконечной радости. Что могло случиться за несколько часов, что могло заставить его совершить самоубийство?

Все тело Кейт начало трястись как в лихорадке. Чутье подсказывало ей, что она ответственна за то, что случилось.

Она закрыла глаза и попыталась справиться со своими чувствами. Она все еще сидела за кухонным столом, одетая в униформу официантки, когда в дверь быстро вошел Квентин. Она удивленно посмотрела на него. Он ушел рано утром, и жена не ожидала увидеть его раньше вечера.

Казалось, он сиял, но она ощутила в нем какое-то возбужденное раздражение.

– У меня прекрасные новости, детка, – сказал он. – Наше дело завершилось с грандиозным успехом. Лучше, чем я мог надеяться. Сегодня вечером мы это отметим. Я поведу тебя к Карлуччи. Нам нужно выйти в город, чтобы купить тебе новое платье. И забыть о твоей героической работе, – добавил он, указывая на ее униформу. – Мы при деньгах, детка.

Она смотрела на него ошеломленно.

– Что? – выдавила она. Он посмотрел на нее.

– Я сказал, что дело сделано, – повторил он. – Ты сделала свое дело, я сделал – свое, и мы можем пожинать плоды.

Кейт неотрывно смотрела на него. Затем протянула ему газету.

– Что произошло? – спросила она, указывая на заметку, говорившую о смерти Криса.

– А-а, это… – сказал Квентин. – Это не должно тебя касаться, детка. Семейная проблема. Это – не наше дело.