– Было забавно, – ответила она уклончиво. – Спасибо тебе.

– Посмотрим, пригласят ли нас еще, – стрекотала Мелани. – И оставят ли эту сцену. Почти девяносто процентов моей работы идет под ножницы. Обычно они вдруг решают вырезать сцену или переснять ее, поменяв декорации и массовку. Но, слава Богу, нам заплатили. Уж этого они у нас не отнимут.

Мелани как в воду глядела, сама того не подозревая.

Спустя три дня после съемки, в которой участвовали Мелани и Кейт, крохотный кусочек фильма обсуждался ассистентом режиссера и режиссером по монтажу в его кабинете на «Парамаунт». Режиссер по монтажу, который работал в общей сложности над пятьюстами фильмами за эти годы, пристально рассматривал эпизод.

Внезапно он нахмурился.

– Эй! – позвал он ассистента режиссера. – Взгляни-ка сюда.

Ассистент подошел и посмотрел сквозь рамку, вытянув шею.

– Здесь что-то не то, – заключил он.

– Еще бы! Черт подери! – ругнулся его коллега. – Смотри на эту блондинку из массовки около лифтера. Господи, кто притащил ее сюда?!

Другой кивнул.

– Она не вписывается, правда? – начал он осторожно.

– Господи, о чем ты говоришь! Да она испоганила всю сцену.

Ассистент режиссера вздохнул.

– Надо сказать Барри, – сказал он. – Похоже, придется переснимать или вырезать.

Оба сидели и просматривали кадры. Все девушки, взятые в массовку, прекрасно вписывались в свою роль. Они выглядели как безликие секретари, спешащие по делу, в то время как актер выплывал из лифта.

Но Кейт здесь была чужой. Почему именно, оба они затруднялись сказать. Было что-то такое в ее глазах, теле, в ее манере поведения, что, несмотря на мастерство оператора, приковывало к себе внимание. Что-то особенное и даже мощное, что нарушало гладкую композицию сцены. Более того, Кейт совершенно не выглядела секретаршей. Ей не удалось раствориться в своей роли.

– Она твоя приятельница? – спросил наконец режиссер по монтажу, подняв брови.

– Моя? Черт подери, с чего ты взял? – всплеснул руками ассистент режиссера. – Я никогда ее раньше не видел.

– Поздравляю тебя, она запорола нам сцену. Кто-нибудь должен сказать ей, чтобы она отправлялась назад в свой Канзас. Я в жизни не видел, чтобы девица так задавила камеру. Как бревно в глазу.

Режиссер по монтажу, человек, привыкший принимать окончательное решение, в итоге швырнул весь эпизод в корзину. Качая головой он постарался забыть о бесполезной трате времени и денег на неизвестную блондинку из массовки.

Таким образом, короткое появление Кейт в эпизоде второразрядного фильма, который благополучно канет в Лету, отправилось в отбросы. Только в финансовых ведомостях студии осталась запись, что Кэтрин Гамильтон снималась в массовке картины под названием «Веселенькое лето».

В будущем историки кино будут обшаривать подвалы студий всего мира в поисках крошечного кусочка ленты, запечатлевшей первое появление Кейт Гамильтон перед камерой.

Но они так ничего и не найдут.

Фильм, идея которого была украдена у Джозефа Найта, на совете «мозгового центра» студии Брайана Хэйса решено было назвать «Зима их судьбы». Светлые головы «Континентал» сошлись во мнении, что это название очень подходит к суровому русскому пейзажу и одновременно отлично отражает романтическую окраску истории.

Это будет грандиозный фильм, и, естественно, он нуждается в соответствующем названии. «Континентал пикчерз» поставила многое на карту. Теперь, когда сценарий обсудили Шпек и другие «денежные мешки» Нью-Йорка, Брайан Хэйс приложит максимум усилий, чтобы этот фильм стал хитом.

Он начал с рекламы.

В начале мая в голливудскую прессу «просочился слух», что на «Континентал» снимается новый потрясающий фильм с Мойрой Талбот и Гаем Лэйвери в главных ролях. Вездесущие голливудские журналисты, давно уже купленные Хэйсом, начали на все голоса предрекать, что будущий фильм станет триумфом карьеры Мойры Талбот, который наверняка принесет ведущей актрисе «Континентал» долгожданного «Оскара».

Вдобавок пресса начала муссировать разговоры о том, что волнующая романтическая история содержит в себе эпизоды, где Мойра и Гай играют так трогательно, так откровенно, что создается впечатление: давно ожидаемый брак двух любимых звезд уже не за горами – вероятнее всего, сразу же после выхода фильма на экраны.

Запустив механизм рекламной машины, продав публике фильм «Зима их судьбы» как гениальный проект, завершающийся мажорным аккордом роман обожаемых звезд, Брайан Хэйс довольно потирал руки. Теперь он спокойно мог начать первый этап съемок фильма.

Хэйс не считался ни с какими расходами. Он освободил главного режиссера Корбетта от его текущих обязанностей и бросил его только на работу над «Зимой их судьбы». Он собрал вместе авторов, лучших на «Континентал», для того, чтобы сделать безукоризненный сценарий. Он держал их в бунгало от зари до зари, не уставая твердить, что только полная самоотдача требуется для такого фильма, который можно снять лишь раз в жизни. Он сулил им огромные гонорары, если фильм будет иметь кассовый успех, гонорары, которые могут еще больше возрасти, если удастся заполучить «Оскара» за лучший сценарий или лучшую картину. О тех ужасных последствиях, которые произойдут, если лента провалится, он говорил кратко, но убедительно.

Брайан Хэйс сам стал продюсером фильма. Исполнительным продюсером он назначил Оуэна Эссера. Они просиживали вместе неделями, распределяя роли, задействовали все лучшие таланты, которые нашлись на «Континентал», ни секунды не колеблясь, тратя большие суммы на то, чтобы приманить лучших характерных актеров из конкурирующих студий, когда им казалось, что те могут лучше справиться с работой и придать фильму больший блеск.

Все лучшие силы «Континентал» были брошены на прорыв. Никакие траты не считались чрезмерными, когда речь шла о том, чтобы сделать «Зиму» сенсацией. Нюхом опытного зверя Брайан Хэйс чуял удачу. Он поверил в нее в тот самый момент, когда впервые услышал замысел от Джозефа Найта. Это будет фильм его жизни, его судьбы – квинтэссенция всей продукции «Континентал», исключительно зрелищный, романтический, динамичный. И, что не менее важно, очень своевременный и для карьеры Мойры Талбот, и для его студии, и, конечно же, для самого Брайана Хэйса.

Ничто не должно стоять на его пути. Фильм будет ключом к беспрецедентному финансовому успеху и престижу студии в будущем году. И если все выйдет так, как задумано, он, Брайан Хэйс, стоя во главе самой могущественной киностудии Голливуда, займет наконец подобающее ему место в союзе «Континентал» и «денежных мешков» Нью-Йорка. Он победит Арнольда Шпека.

Подготовительный этап закончился к восьмому июня. Чтобы отметить начало съемок, было устроено грандиозное шоу. Мойра Талбот и Гай Лэйвери были представлены прессе с такой помпезностью, что один из журналистов сравнил торжества со спуском линкора. «Если «Зима их судьбы» является «Титаником», – писала «Дейли вэрайэтиз», – то нельзя было устроить ему лучшие проводы».

Сравнение звучало откровенно двусмысленно, но в пылу общего ажиотажа никто не заметил этого.

Съемки начались тридцатого июня. Доступ на съемочную площадку для посторонних был закрыт, но репортеры, по мере развития событий, получали регулярную порцию информации. Они с нетерпением поджидали ее в специальной комнате для прессы в административном здании «Континентал». Каждый из этих брифингов становился событием.

Вскоре каждый на «Континентал» понял, что расходы на будущий фильм превысили самые смелые ожидания.

Только костюмы стоили сотни тысяч долларов. Был приглашен самый лучший дизайнер Голливуда, чтобы создать туалеты для Мойры Талбот. Между тем второстепенных актеров, не говоря уже о массовке, тоже необходимо было соответствующе одеть. И Брайан Хэйс не стоял за ценой – лишь бы костюмы были безукоризненными. Он нанял многочисленный штат консультантов, чтобы соблюсти историческую достоверность.