Едва ступили на крыльцо, как к ней поспешно приблизился один из придворных.

— Ваше величество, супруг искал вас.

Она повернулась ко мне.

— До встречи, леди Анна, я должна идти к мужу.

Я слегка ей поклонилась, она ответила тем же и быстрым спокойным шагом направилась на встречу с ним.

Ко мне же подошел другой придворный.

— А вас искал его величество. Прошу, следуйте за мной.

Я думала, меня снова отведут в тронный зал, но на сей раз меня сопроводили в проходную галерею.

Омод ждал в одной из арок, забравшись на нее с ногами. Я вздрогнула, когда он повернулся — так странно было видеть того, с кем я только что попрощалась в усыпальнице. Я тряхнула головой, сбрасывая наваждение.

— Леди Анна, — Он по-мальчишески спрыгнул на пол и встал передо мной.

— Ваше величество, — поклонилась я.

— Можете идти, — кинул он придворному, и тот, пятясь, удалился.

— Не знаю, с чего начать, — произнес король, подкидывая яблоко, когда мы двинулись вперед. Я проследила его полет.

— Право, тоже не знаю.

— Тогда просто расскажите, откуда вам известно про мое состояние. Как вы поняли, что со мной?

— Видите ли, оно чем-то схоже с даром нашей семьи.

Омод вскинул брови.

— Не думаю. Женщины рода Морхольт, насколько я знаю, умеют неким образом преображать свой облик, но я всегда считал это скорее небылицей.

Он глянул на меня и умолк, явно не решаясь расспрашивать.

— Не все из того, что вы слышали, небылица, и не все из того, что вы слышали, правда, — уклонилась я, раздумывая, как лучше ответить на его законные вопросы, при этом соблюдая просьбу Бланки.

— В любом случае все это касается женщин, а я мужчина. Значит у меня это все же какая-то болезнь?

— Нет, — резко ответила я, неприятно уязвленная тем, что священный дар сочли каким-то нежеланным отклонением. — Скорее нечто, пробудившееся в вашей крови.

— Но отчего?

— Пути Праматери неисповедимы.

— У моего отца и его предков не было ничего подобного, насколько мне известно, — задумчиво произнес Омод.

Я быстро на него взглянула. Значит за столько лет Омод ничего не заподозрил. Между черноволосым кареглазым королем и голубоглазым уроженцем зеленых островов было столько же общего, сколько у меня с золотоволосыми кроткими девами с миниатюр живописцев. Признаться, даже смотреть на Омода было непросто. Знакомое лицо, принадлежащее почти незнакомцу. Но, казалось, с каждым мигом его движения все больше походили на движения Людо.

— Быть может, вы не все знаете. Быть может, и он не все знает.

— Хотел бы я, чтобы этого не было. Хотел бы выжечь эту… заразу из своей крови и стать нормальным, — с ожесточением воскликнул король.

— Не говорите так. Это не болезнь и не зараза. Это благословение.

Омод остановился и внимательно на меня посмотрел.

— Только вы так можете говорить, леди Анна.

— Лорелея.

— Что?

— Меня зовут Лорелея — мое имя для близких. Хотя вообще-то меня давно так никто не называл. Можете называть меня так.

— Что ж, леди Лорелея, для меня честь называть вас этим именем, — чуть поклонился он и возобновил путь. — Итак, могли бы вы сказать, с чего мне начать, чтобы научиться контролировать эти… приступы?

— Для начала поймите, что в них нет ничего страшного, и вы после тренировки сможете брать контроль над собой. Вы помните, что происходит потом?

Тут мы вышли во двор и на некоторое время умолкли при виде шедших навстречу работников, которые тащили ветви хвои и падуба. На нас пахнуло морозом и смолой. При виде Омода они упали на колени, коснувшись лбами снега. Тот рассеянно кивнул, явно привычный к такому обращению, и они, поднявшись, потащили свою ношу дальше.

— Я весьма смутно помню, что происходит после того, как я… теряю себя.

Последнее он произнес немного искаженным чужим голосом. Лоб пересекли хмурые складки: королю явно не нравилось, что нечто может брать над ним верх.

— Как я уже сказала, вы будете способны силой своей воли запрещать… нежеланному являться, при этом останетесь в сознании.

— Вы могли бы меня этому научить?

— Да, я могла бы давать вам уроки.

— Это хорошо. Вряд ли подданным понравился бы безумный король на троне, — с легкой грустью произнес он и тут же добавил: — Вам у нас нравится, леди Лорелея?

Меня слегка сбило с толку то, как быстро он перескочил с темы на тему. Но рассуждения короля говорили о том, что он вовсе не глуп.

— Я еще не успела понять, ваше величество.

— Но вы едва ли посещали такие празднества, как наше.

— Верю, это будет нечто грандиозное, — обронила я, вспомнив помолвку Бланки.

— Празднование Зимнего Солнцеворота идет перед Днем моего рождения, — согласно кивнул он, и запотевший от холода обруч короны приглушенно вспыхнул. — Мать с отцом что-то готовят, но мне об этом не положено знать.

— Очевидно, вы даже ни о чем и не подозреваете, сир.

Он весело на меня взглянул.

— А вы не такая, как я вас себе представлял.

— И какой же вы меня себе представляли? — удивилась я тому, что он тоже думал обо мне до встречи.

— Ну… о роде Морхольт ходят…

— Слухи. Много слухов, — подсказала я.

— Можно и так сказать. Я думал, вы старая безобразная карга и прячете пару-тройку жаб за пазухой.

— Разве что мех для обогрева рук, и я предпочитаю крепить его к поясу.

Улыбка Омода стала еще шире, отчего он почти перестал быть похожим на Людо, и моя улыбка бессознательно погасла.

— Что с вами? — тут же заметил перемену он.

— Все в порядке. Просто я вспомнила, что оставила дочь одну, лишь в компании сыновей.

— У вас есть дочь?

— Да, — кратко ответила я.

Мы уже поднялись на крепостную стену, с которой открывался вид на столицу. В глаза бросилось обилие построек и улочек, по которым то и дело сновали люди размером с муравьев. Их там было столько, что оставалось лишь удивляться, как они все помещаются.

Я перевела взгляд дальше и увидела дерево на возвышенности. Его протянувшиеся до земли заснеженные ветви тяжко качались под порывами ветра. Можно было почти различить музыку этой обледеневшей брони, несмотря на то, что оно было так далеко.

— Заметили старый вяз? — перехватил мой взгляд Омод.

— Да… у нас дома рос похожий неподалеку от замка.

— Это необычное дерево.

— В самом деле? И чем же оно необычно?

— Расскажу как-нибудь при следующей встрече. А сейчас вам пора к дочери. — И хотя слова сопровождал легкий поклон, в голосе звучали повелительные интонации, говорившие о том, что король сызмальства привык отдавать приказы.

Я поймала себя на том, что не хочу уходить. Черные волосы Омода трепал ветер, карие глаза глядели вокруг очень живо, спокойно подмечая детали.

— Да, ваше величество.

Мы развернулись и принялись спускаться.

Когда Омод вошел в кухню, бывшая там девушка подняла голову. Руки, быстро отбиравшие подходящие ветви мирта с иссиня-черными ягодами, замерли. Миг, и она метнулась к нему, крепко обхватив руками и прижавшись щекой к груди.

— Я слышала, ты болен, — прошептала Ингрид, зажмурившись.

— Все уже прошло, — нежно ответил он, гладя ее по волосам.

Девушка подняла голову. У нее было нежное чуть смуглое лицо и пушистые волосы, выбившиеся из-под каля.

— Твое лицо… — Пальцы легко пробежались по отметинам на его лбу и щеках.

— Со мной все в порядке, — уклонился Омод.

— Тебя не было на вчерашнем пиру. Пошел слух.

— Какой слух?

— Что король слабеет, — опустила глаза она.

— Тебе не нужно волноваться о сплетнях. Это для украшения главного зала? — кивнул он на ветви.

— Это для дам, чтоб варить смесь для свечей.

На этой фразе Ингрид смутилась, и он заподозрил, что Ингрид подумала об огромной разнице между нею и теми леди. Сделав вид, что ничего не заметил, он прошел к столу и, взяв пару ягод, закинул в рот.

Упругие шарики лопнули на языке, разливая сок с винным привкусом. Их семена напоминали заморскую пряность корицу, которую привозили им фалернские купцы.