Алекто ответила легким поклоном и хотела было продолжить путь, когда король снова к ней повернулся.

— Вы ведь тоже едете, миледи?

Она замерла.

— Нет, сир.

— Отчего же?

Удивление и легкое замешательство Алекто росло.

— Думаю, леди не пристало принимать участие в подобных увеселениях.

— Скажите это множеству леди, которые сегодня его примут и хорошо повеселятся.

Внутри стало подниматься что-то такое, что Алекто будто бы раньше сдерживала. Как знаешь, что тебе нельзя миндальных пирожных с заварным кремом до ужина и даже не хочешь их, но если вдруг скажут, что можно, то кажется, что на свете нет ничего вкуснее этого лакомства, и ты постоянно думаешь о нем.

— Почему бы вам не присоединиться к нам?

— Боюсь, моя мать этого не одобрит, — произнесла Алекто со всевозрастающим волнением.

— Вашей матери не о чем будет беспокоиться. Вы умеете держаться в седле?

— Я ездила несколько раз за отцом в деревню и еще несколько раз, когда Каутин вел коня под уздцы — мы ехали на ярмарку.

Ройф фыркнул, и она тут же прониклась к нему не самым приятным чувством.

— Что ж, тогда вы и сегодня можете ехать на пристяжном сидении за кем-то из мужчин. Кого предпочтете: Ройфа, — кивнул король на друга, — или вашего брата?

Алекто покраснела: разумеется, она не могла ехать с посторонним юношей, и его величество не мог этого не знать, так что выбора, собственно, и не было.

— Каутина, если на то будет дозволение моей матери.

— Тогда вам лучше поскорее его получить. Ройф, — повернуля король к оруженосцу, — предупреди леди Анну, что ее дочь отправится с нами на охоту в сопровождении брата.

Оруженосец кивнул и направился обратно к трапезной. Алекто с беспокойством посмотрела ему вслед.

— Вы предвкушаете охоту? — поинтересовался король.

— Да, сир, — тихо ответила Алекто, с радостным волнением думая о предстоящем развлечении и в то же время беспокоясь за реакцию матери.

— Тогда оденьтесь соответственно, — бросил он и, закинув руку на плечо Каутина, увлек брата дальше, обсуждая предстоящую забаву.

Алекто перерывала сундук, уже в который раз меняя мнение, какому наряду отдать предпочтение, и склонялась то к отделанному мехом сюрко, то к верхней тунике без рукавов.

Когда вошла мать, она почти уже решилась на сюрко.

— Вы едете на охоту, как я слышала.

Алекто замерла с одеждой в обеих руках.

— Да, — почему-то сейчас ее заполнило чувство вины: сколько раз она спорила с матерью и считала несправедливым, что ее голос значил меньше голоса старших. Но теперь та будто оказалась в ее положении: она не могла ослушаться прямого приказа короля. — Простите, это была не моя идея.

— Не извиняйся, — мать спокойно прошла вперед и подцепила сюрко. — Лучше это.

Она помогла Алекто переодеться, надела шапочку и, когда застегивала мантию, Алекто все же не выдержала.

— Вы правда не сердитесь? Одно ваше слово, и я откажусь, скажусь больной. Заставлять меня никто не станет…

Мать посмотрела на нее и щелкнула застежкой.

— С первой охотой, Алекто. Проведите этот день на славу и будьте осторожны.

Быстро кивнув, Алекто уже направилась к выходу, но тут неожиданно для себя вернулась, крепко обняла мать и, сама смутившись своего порыва, выбежала из комнаты.

Я какое-то время стояла, неподвижно глядя на захлопнувшуюся дверь.

— Пригляди за ней, — произнесла я, зная, что тот, кто позади меня, это услышит.

Раздалось хлопанье мощных крыльев, и старый благородный сокол за приоткрытым окном, взмыл ввысь.

Когда Алекто выбежала во двор, Каутин уже ждал, держа в поводу лошадь. На нем был пурпуэн и мантия. Ноги облегали шоссы и кожаные башмаки. От колен до лодыжек были наголенники, защищавшие от ударов веток и стволов. Голову покрывал худ, оставлявший открытым лишь лицо. За спиной покачивался лук с колчаном, в руках он сжимал рогатину с наконечником в виде листка.

Многие другие, включая консорта, тоже были тут. Над собравшимися витало оживление, чувствовалось, что все взбудоражены. Леди Элейн и леди Томасина тоже принимали участие в охоте, приготовившись ехать позади супругов.

— Готов? — спросила Алекто у Каутина, сдерживая дыхание: она так торопилась сюда, что почти задыхалась.

— Да. — Он спокойно повернулся к коню и погладил его по холке, но она поняла, что охота ему не по нраву.

Каутин предпочитал более спокойные занятия. Будь его воля, наверняка, остался бы с учителем его величества обсуждать что-то высокое и мудрое, недоступное пониманию Алекто. Впрочем, он всегда был прилежен, много тренировался, бился хорошо, равно как и был хорошим наездником и стрелком.

— Прости, из-за меня ты поедешь медленнее.

— Это ничего, мы сможем насладиться если не охотой, то верховой прогулкой.

Алекто благодарно ему улыбнулась и в который раз подумала, что небеса послали ей лучшего брата из возможных.

— Ты чудесно выглядишь, — произнес он, взяв ее за руки и разведя их в стороны.

— И ты.

— Она изготовлена из сырого шелка, — донеслось до них. Ройф неподалеку демонстрировал свой лук кому-то из оруженосцев. — Так тетива намного прочнее и посылает стрелу далее всего.

Его собеседник с благоговейным видом тронул тонкую струну. Ройф перехватил взгляд Алекто и чуть поклонился. Она быстро отвернулась.

— Ты видел Эли?

— Да, он сказал, что не расстроился. Ничуть. Совсем. Ни в малейшей степени. Ни капельки.

— Наверное, ты еще на "ничуть" понял, насколько сильно не расстроился.

— Да, — склонил голову Каутин.

Дальше говорить стало невозможно из-за поднявшегося лая. Чуя предстоящую охоту, собаки рвались вперед. А еще приветствовали короля, как поняла Алекто, обернувшись и увидев его самого, сходящего с крыльца. На его величестве был плащ, скрывавший наряд. В руках он держал рогатину с наконечником в виде листка шалфея, а голову тоже прикрывал худ.

За ним вышла ее величество, провожая сына: она предпочла остаться в замке.

Король приветствовал собравшихся и пожелал хорошей охоты.

Пока все взбирались в седла, королева подошла к супругу, и эти двое замерли, держась за руки и обмениваясь взглядом. Алекто вдруг пожелала, чтоб и ее брак когда-нибудь был столь же счастливым, потому что не оставалось никаких сомнений в том, что консорт и леди Бланка питают друг к другу самые нежные чувства.

— Она напала на след кабана, — крикнул кто-то, тыча в подбежавшую собаку, которая едва ли не с ума сходила от волнения.

— Наверняка рыл поблизости в поисках корней и червяков, — подхватил другой.

Оба охотника в возбуждении посмотрели на короля.

Тот подозвал ищейку и, ласково проведя между ушами, пустил ее легким похлопыванием по боку по следу.

Несколько всадников тут же сорвались за ней. Остальные, замешкавшись, обернулись к королю. Тот кивнул, и охотники последовали примеру первых. Каутин, который уже помог Алекто взобраться на богато расшитую седельную подушку, пристегнутую к его седлу, тоже вскочил на коня. Когда они тронулись в путь, позади раздался крик, и Алекто, обернувшись, увидела бегущего за ними Эли. Он что-то кричал и мчался изо всех сил. По блестящим от слез глазам стало ясно, что просил взять его с собой. Но тут нога запнулась за корягу, и он растянулся на земле.

Алекто, зажмурившись, обхватила Каутина покрепче за пояс, дав себе обещание по возвращении непременно чем-то это искупить перед Эли, и перевела взгляд вперед, на виднеющийся вдалеке лес.

Каутин был прав: охота для них двоих больше напоминала конную прогулку. Остальные всадники метались по лесу, загоняя и выматывая добычу. Помимо "черного зверя" — кабана, — целью был еще олень, которого Алекто видела издалека. Вернее, даже не его, а рога, которые легко можно было принять за ветки.