Потребуются хитрость и осторожность. Потребуются его знания о технологиях. Нужна будет помощь.

А самое главное, понадобится жестокая сила. Возможно, в большей степени именно она.

Он знал, что способен на насилие. Иногда – как в тот раз, когда он во время ссоры возвышался над А’Ларсом, – ему казалось, что его тело – это отдельное, самостоятельное существо, имеющее собственные желания. И иногда оно хотело взять кого-нибудь руками за горло. И сжать.

Так что да, его тело могло совершить насилие, но могла ли это его душа? Его разум? Его сердце?

Он был готов убить половину Титана и себя самого, лишь бы спасти планету. Убить нескольких инопланетян с борта «Золотой каюты», чтобы спасти всех остальных – и себя самого, – столь же разумное и еще более оправданное дело.

Танос разыскал Ча в медицинском отсеке. Из всего населения «Золотой каюты» он доверял только ему.

Ча обрадовался при виде Таноса, но у того не было времени обмениваться любезностями.

– Можем поговорить наедине? – спросил Танос.

Оглядевшись, Ча пожал плечами.

– Мы и так одни.

– Здесь есть камеры слежения?

Ча засмеялся.

– Паранойя? У тебя? Нет у тебя вкуса, тебе паранойя не идет, мой друг.

– И это говорит тот, кто даже рубашку не носит, – съязвил Танос. – За нами следят?

– Конечно, нет. На то, чтобы следить за всем кораблем, Его Светлости не хватит доверенных советников. Всех держат в узде страх и корысть.

– Это ненадолго, – заявил Танос, а затем поведал Ча обо всем, что узнал: о том, что Килиан – подставная цель, о том, что кораблю осталось летать около пяти лет, о том, что у Его Светлости нет запасного плана.

Ча отреагировал на новости именно так, как ожидал Танос. У лекаря сбилось дыхание, и Танос подумал, не придется ли реанимировать своего товарища.

– Килиан мертв? – дрожащим голосом переспросил Ча, нащупывая, на что опереться. Он плюхнулся на кровать. – Мы пролетели мимо десять лет назад?

– Ты бы все равно не захотел там жить, – хрипло произнес Танос. Ничего более успокаивающего он сказать не мог.

– Да уж все равно лучше, чем здесь! – выкрикнул Ча. – Лучше, чем этот проклятый корабль, на котором вечно воняет мусором и желудочными газами, потому что невозможно нормально и безопасно проветрить! Лучше, чем есть одни и те же десять блюд, которые стряпают из того, что изрыгает пищевой репликатор!

Ча зарычал и поднялся, опрокинув койку. Он потянулся к подносу с медицинскими инструментами и швырнул его в стену. Еще минуты три он вымещал ярость на инструментах и устройствах медицинского отсека. Танос молча наблюдал, понимая, что этот гнев – как лесной пожар, который не потушить, пламя должно перегореть само.

– Дыши глубже, – немного паясничая, предложил Танос. Какая-то его часть наслаждалась тем, что оболочка благодушия на его друге наконец треснула. – Найди центр своего естества.

Когда Ча пробил стену и сломал руку, его гнев наконец иссяк, уступив место боли. Танос обнял товарища за плечо и повел его в ту часть медицинского отсека, которая не пострадала от этой вспышки ярости. Там он обернул его сломанную руку старой повязкой и тихо, спокойно заговорил:

– На днях я ремонтировал двигатели и заметил на сенсорах дальнего радиуса нечто интересное. На расстоянии двух световых лет от нас – старые Врата Калами. Если изменим курс, сможем попасть в них и вырваться из Вороньего угла. Наконец попадем в освоенную часть космоса.

У «Золотой каюты» не было сверхсветового двигателя... больше не было. Его ядро выгорело несколько десятилетий назад. На субсветовых двигателях разгоняться почти до скорости света было опасно, но необходимо, чтобы добраться до Врат Калами в разумные сроки.

Ча покачал головой.

– Большинство Врат Калами уже не работает. Да и Его Светлость ни за что бы такого не позволил.

– Мне все равно, что там не позволит Его Светлость. Я хочу доставить нас туда, где можно будет освободить тех, кто на корабле.

– Даже если Врата работают, мы ведь не знаем, куда попадем.

Танос фыркнул.

– Ну, во-первых, там точно лучше, чем здесь. По определению. Во-вторых, Ча, вселенная не бесконечна. Вселенная расширяется. Это не догадки, это очевидный факт. У нее есть границы, и значит, она не может быть бесконечной.

Ча пожал плечами.

– Если вселенная расширяется, где она это делает? Что за ее границами?

– У меня сейчас нет времени пересказывать тебе всю астрофизику и небесную механику, – отрезал Танос. – Нужно обсудить более срочные вопросы.

– Многие из тех, о ком на корабле больше заботятся, верны Его Светлости. А из-за симпатического круговращения убивать его нельзя. У нас нет выбора. Придется как можно дольше сохранять ему жизнь. Надо найти подходящее место для эвакуации, пока не развалился корабль. Или Его Светлость.

– Вероятность того и другого одинакова, – сказал Танос. – Но поверь, я смогу убить Его Светлость и сохранить корабль. И даже знаю, как устранить Роббо. Ты со мной? Кроме тебя, я на этом корабле никому не доверяю. Но мне нужна помощь. Ты очень поможешь, если выдержишь небольшую кровавую баню.

Ча даже не стал раздумывать. Он разглядывал сломанную руку, обернутую пропотевшей лекарственной повязкой, в которой почти кончился гель.

– Он все это время нас обманывал. Конечно, я тебе помогу. – Он поднял полные надежды и энергии глаза на Таноса. – Вот зачем ты здесь. Я не терплю убийств, но если это цена за свободу всех невольников корабля... Я верю, что это ради большего блага.

– Как удобно, – пробормотал Танос. – Я рад, что тебя все устраивает.

– Твоя суровость тебя погубит, Танос.

– Меня это вполне устраивает, – резко ответил он. – Вся благая, невыраженная надежда во вселенной не помогла отыскать более простой способ. Но я рад, что ты на моей стороне. У меня есть план. И для него понадобится помощь Демлы.

Ча беззвучно что-то пробормотал, а потом спросил:

– Демлы? Танос, Демла – прекрасное, честное существо и добрая душа, но он остается таким, каким его создала вселенная: тупее окаменелого дерьма. Зачем он нужен?

Танос усмехнулся в первый раз после изгнания. Это было приятно.

– Он тебя еще удивит.

Танос раздобыл материал из машинного отделения и кое-какую электронику из медицинского оборудования, которые якобы случайно сломал Ча.

Новая каюта была не более просторной и уютной, чем старая, зато принадлежала только ему. И все же работать там было слишком рискованно. Танос ночевал рядом с Роббо и Его Светлостью, и у них была досадная привычка заходить к нему, если его не было в машинном отделении. Его Светлость постоянно спрашивал о потреблении энергии и время от времени выдавал новые координаты, которые, казалось, вообще не поддавались никакой логике. На взгляд Таноса, если Его Светлость даже и искал нечто, принадлежавшее асгардцам, он делал это вслепую, как будто пытался найти непереваренный лист папоротника в кучах экскрементов динозавров.

Роббо появлялся неожиданно, в любое время. Танос быстро понял, что слуга и главное оружие Его Светлости не вполне ему доверяет. Возможно, способности Роббо позволили ему отчасти почувствовать враждебность Таноса. А может, он жалел, что раскрыл тайну Его Светлости. Как бы то ни было, Танос чувствовал, что времени остается мало. Действовать надо быстро.

Поэтому каждую свободную минуту он проводил в старой каюте с Ча, где конструировал первый элемент своего плана.

– Это шапка, – осторожно подсказал Ча, глядя, как Танос соединяет медицинским клеем два куска изогнутого металла. Перелом уже зажил, но Ча все еще иногда сгибал руку, как сейчас, ожидая боли. – Как шапка поможет тебе устроить переворот?

– Это не шапка, – произнес Танос. – Это шлем.

К шлему из медицинской стали и кусков из более тонких сплавов, извлеченных из ветхих двигателей, была изнутри припаяна микросхема. Танос две недели собирал материалы и еще неделю – само устройство. Каждый день и час он боялся, что его раскроют, что его ждет удар психической энергии и судьба Гуги, которому взорвали глаза. Еще он боялся, что корабль расколется надвое. Или Его Светлость беспечно, не задумываясь и без всякой разумной причины решит избавиться от своего нового главного инженера.