Танос сразу же расчистил место под стрельбище, ринг и спортивный комплекс на грузовом судне «Милосердие» и принялся за тренировки. У Гаморы были талант от природы, юный возраст и эволюционные преимущества, но Танос ее не жалел. По его приказу на занятиях на нее нападали читаури с боевыми посохами, а их заданием было ее убить.

– Это слишком опасно, – предупредил его Ча перед первой тренировкой.

– Она либо выживет, либо нет, – с напускным равнодушием ответил Танос. – Если справится, то станет сильнее. Если нет, значит, не заслужила быть на моей стороне.

Первым заданием Гаморы стало выбраться из запертого помещения; во время выполнения она убила двух взрослых читаури и ранила третьего. Получив несколько травм и ожог от боевого посоха, она добралась до двери, разобралась, как управляться с кнопками замка, и открыла ее. Раненый читаури в последний раз попытался ее остановить, но она хлопнула дверью, размозжила ему голову и рухнула на пол во внешнем коридоре.

– Видишь? – довольным тоном произнес Танос.

– Просто повезло, – фыркнул в ответ Ча.

– Если так, ее везение быстро закончится.

Везения оказалось достаточно, чтобы Гамора освоила все нужные навыки. Танос продолжал обучение все время путешествий от планеты к планете, на каждой из которых читаури проводили зачистку. Гамора становилась сильнее и увереннее.

После каждой тренировки Танос сам залечивал ее раны, удивляясь собственной нежности. Он думал, это чувство в нем исчерпалось много лет назад. Но о Гаморе ему хотелось заботиться.

– Я знаю, что на первый взгляд это вопиющая жестокость, – не раз говорил он ей. – Я знаю, что и сам кажусь жестоким. Но все, что я делаю, – для тебя, для твоего поколения и потомков. Эта жестокость победит отчаяние и воскресит надежду.

– Я верю тебе, отец, – отвечала она.

Танос не мог сдержать широкую улыбку.

– Чему ты улыбаешься? – спросила она однажды, сгибая руку. Один из лучших воинов читаури вспорол ее левое предплечье едва ли не до кости. Гаморе почти исполнилось десять, и ее тело уже покрывали шрамы, как у ветерана.

– Мне мало что приносит удовольствие. Но одно из них – слышать, как ты называешь меня отцом.

Гамора взяла его за руку. Ее ладонь выросла с того дня на Зеоберей, когда она могла обхватить лишь один его палец. Танос сжал ее руку и почувствовал жар плоти, жар крови. Это его дочь.

Его дочь.

– Она возненавидит тебя, – предупредил его Ча, когда они остались одни. – Ты убил ее семью. Сейчас она заворожена. Твоя сила приводит ее в восторг. Твоя щедрость ее ослепляет. Но ее силы растут, и потом она начнет задаваться вопросом, зачем позволять тебе жить.

– Она меня по-своему любит, – ответил Танос. – Она учится и тренируется, чтобы быть достойной стать моей правой рукой.

– Присматривай за ней, – колко подметил Ча. – Не то твоя правая рука полоснет тебя ножом по горлу.

Танос понимающе ухмыльнулся. Если когда-нибудь Гамора решит, что может убить его, значит, она и вправду достойна той роли, которую он ей приготовил.

Вскоре сражения с полчищами читаури и слабаками на планетах, куда Танос нес смерть и разрушения, стали для нее слишком простым испытанием. Пришло время для чего-то большего.

– Пожалуй, ей нужен брат или сестра, – решил Танос.

Танос объявил Эбеновому Зобу и остальным, что ему нужен еще один ребенок, желательно ровесник Гаморы. Согласно его исследованию, так им будет проще завязать общение.

Зоб и его команда предоставили Таносу множество детей, найденных в руинах погубленных миров. Проксима Полночь обнаружила девчушку с поразительно яркой фиолетово-синей кожей. Оттенок был не тот, что у Таноса, но похожий, и титан задумался, какой была бы его жизнь, родись он на ее планете вместо своей.

Поначалу девочка Таносу не понравилась. Она выглядела слабой и не способной составить Гаморе хоть какую-то конкуренцию, а той нужен был более честолюбивый спарринг-партнер, чем вечная череда читаури, которых она, не утруждаясь, убивала во время тренировок.

Но эта кожа... Танос не мог отвести от нее взгляд. Девочка была маленькой, с лысой головой и глазами без зрачков, а почти фиолетовая кожа наводила Безумного титана на мысли, что это могла быть... его родная дочь.

Он присел рядом с ней и приподнял ее подбородок большим и указательным пальцами так, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Добро пожаловать на «Санктуарий», малышка, – сказал Танос.

ДЕВОЧКИ, Гамора и Небула – новенькая, – подружились, как и стоило ожидать. Поначалу Танос радовался, видя, как между ними появляются сестринские узы, как они привязываются друг к другу, занимаясь общими делами.

Но через месяц или около того Танос осознал, что если они будут видеть друг в друге союзниц, то рано или поздно объединятся против него. А это принципиально противоречило целям, с которыми он взял девочек на корабль. Танос хотел, чтобы они были преданы ему, а не друг другу.

Теперь с подачи отца они бросались друг на друга, поддавались его манипуляциям, начинали враждовать каждый раз, когда он придумывал новый повод. Никто, к его радости, не мог одержать верх. Их силы были практически равны. Гамора почти всегда оставляла преимущество за собой, но смертельного удара нанести не могла.

Лучшей тренировки нельзя было и придумать.

– Хочешь взять еще одну сироту? – резким тоном спросил Ча, когда Танос наблюдал за очередной стычкой дочерей. – Может, мне переделать «Санктуарий» в детский дом?

Танос хмыкнул.

– Серьезно, Танос. Я тебя понял, когда ты решил удочерить Гамору. Ты ее неожиданно увидел, был под впечатлением. Такие случайности часто указывают нам путь. И все же...

Танос жестом попросил друга замолчать.

– Пока хватит и двух, – согласился он. – Посмотри, как они дерутся. Будто родились в самом аду.

– Да, ты создал пару отличных демонов, Танос.

Танос щелкнул языком.

– Нет, Ча. Демоны тут ни при чем. Это мои дочери. И они всегда будут рядом со мной.

– Они могут как защищать твое сердце, так и вырвать его из твоей груди, – предупредил Ча.

– Со временем это изменится.

– Мне бы твою уверенность, друг. Пока что мне кажется, ты точишь лезвие, которое потом вскроет тебе яремную вену.

Танос засмеялся и повернулся лицом к спортзалу.

– Поверь мне, Ча, я все обдумал. Лучший способ промыть мозги – позволить хоть немного думать за себя. Пусть Гамора и Небула меня ненавидят – так они думают, что у них есть выбор и свобода воли. Но они уже привыкли к такой жизни. Они прониклись моей философией и признали меня главным, осознают они это или нет. Они мои дети, а дети, хоть и ненавидят иногда своих родителей, редко поднимают на них руку.

– Ну да, редко, – сухо ответил Ча.

Вдруг Танос, неожиданно для себя, вспомнил об А’Ларсе впервые... за...

Впервые с тех пор, как отрубил голову синтету и уничтожил последнюю надежду Титана на глубине пятидесяти этажей под высокой башней.

Он убил синтета с лицом и голосом своего отца, но понимал, что никогда не смог бы сделать того же со своим настоящим отцом. Неважно, насколько он его ненавидел, насколько он презирал А’Ларса, который обрек Гвинт, Синтаа, Сьюи-Сан и миллионы других на ненужную смерть, но убить его Танос не смог бы. Ведь он же этого не сделал. Даже столкнувшись с упрямством отца, он не убил его, чтобы беспрепятственно воплотить свои планы. Он был моложе и не успел привыкнуть к войне и жестокости. Но ведь и в юности Танос знал, что такое смерть. И насколько убийство может быть целесообразным. И все-таки А’Ларса он не тронул.

– Я буду... – начал было Танос, но замолчал, засмотревшись на драку своих дочерей. Гамора сломала Небуле боевой посох и левую ногу. Но та забралась на груду ящиков, где ее было не достать. Каждый раз, когда Гамора наводила посох на Небулу, та отступала ровно настолько, чтобы ее не задело ударом. Они зашли в тупик.