Обучение дочерей занимало не весь день Таноса. Он вернулся к своим исследованиям, в том числе к генной инженерии, и продолжил эксперименты с того места, на котором остановился еще в лабораториях читаури. У этого вида были отличные солдаты, но Танос задался целью сделать их еще лучше. Используя образцы их ДНК, собственной ДНК и гены, собранные на побежденных планетах, он приступил к работе над особым отрядом свиты, бесконечно преданной и пригодной исключительно для борьбы. Он решил вывести тысячи, миллионы бойцов, которые волной прокатятся по галактике. В конце концов они заменят читаури, хороших воинов с ограниченным умом. Танос мечтал об армии с внутренними установками, которые он задаст солдатам еще до рождения.

Однажды, прилежно работая в своей биохимической кузнице, Танос почувствовал, что за его спиной кто-то появился, и быстро обернулся. Он по-своему любил дочерей, но никогда им полностью не доверял.

К нему пришла Гамора; она стояла без оружия, на приемлемом расстоянии и нервно перебирала пальцами.

– Чего тебе? – спросил он, недовольный тем, что его отвлекают.

– Почему ты убил Ча Райгора? – спросила она.

Танос с шумом втянул воздух в легкие.

– Честно говоря, я и не думал, что ты его замечаешь.

– Он был единственным взрослым на корабле. И ты думал, что мы не заметим, если он исчезнет?

И то верно. Он кивнул в знак того, что понял вопрос.

– Почему ты думаешь, что я его убил?

Она фыркнула так, как умеют только дети, едва достигшие подросткового возраста.

– Все спасательные капсулы на месте. Со стартовой площадки не вылетало ни одного корабля.

– Вот как.

– Мы с Небулой осмотрели весь корабль. Даже машинное отделение. Мы ничего не нашли. И решили, что ты убил его и выбросил тело в космос.

Она говорила спокойным тоном, почти безразличным, но ее нижняя губа слегка дрожала.

– Вы с Небулой объединили усилия? – уточнил он.

– Не меняй тему, – она сжала губы. – Читаури не обращали на нас внимания. Другой едва терпел. И только Ча был с нами добр. Он нам нравился. За что ты его убил?

Танос глубоко задумался, прежде чем ответить. Он не собирался лгать Гаморе, напротив, хотел ответить как можно более правдиво. В этом вопросе, как и в других, у отца не было причин обманывать дочерей.

– Он подверг мои планы сомнению, – наконец ответил титан.

– Он всегда так делал, – сказала Гамора, опустив подбородок. Однажды она станет невероятной красавицей, и выполнять миссию ей будет еще проще. Мало кто разглядит смертельную опасность за привлекательной оберткой. – Почему сейчас?

Тяжело вздохнув, Танос встал, сцепил руки за спиной и отвернулся от нее, обратив взгляд в беззвездное пространство Вороньего угла.

– Мы достигли критически важной стадии выполнения миссии. Мне нужно абсолютное послушание.

– Мы с Небулой тоже не всегда тебя слушаемся. Когда ты убьешь нас?

Он слегка повернулся и посмотрел на дочь. В выражении ее лица не было ни страха, ни беспокойства. Она идеально умела скрывать свои эмоции.

– Ча был мне другом. Вы – мои дети. Это не одно и то же. Детям иногда полагается быть своевольными и непослушными.

Перед глазами у Таноса впервые за много лет встал образ отца. Не синтета, который играл его роль, а самого А’Ларса. Танос никогда не решался с такой прямотой, как Гамора, задавать ему вопросы. Почему ты меня терпишь? Почему миришься с моим существованием? Почему ты не поместил меня в лечебницу вместе с матерью? Но Танос был уверен, что получил бы примерно такой же ответ, который сейчас дал Гаморе.

– Мы ведь на самом деле не твои дочери, – с ноткой недовольства в голосе произнесла она.

– С точки зрения того, что по-настоящему важно, – мои.

КЕЛДИМОВА Скорбь оказалась именно такой, какой ее описывал Ча, – мрачной и пустой. В первый день Танос даже не понимал, что они миновали Вороний угол – настолько черным и безжизненным было пространство за иллюминаторами.

Но затем сенсоры корабля обнаружили твердое тело размером с планету. «Санктуарий» автоматически скомпенсировал гравитационный колодец и прошел мимо, не попавшись в ловушку и не столкнувшись с мертвой планетой.

Она была мертва в самом прямом смысле слова. Танос убил миллиарды существ, но миры оставлял настолько нетронутыми, насколько позволяла война. Годы спустя после штурма на планетах росли деревья, поля покрывала трава. Хищники преследовали добычу под ветвями зеленых джунглей и среди холмов. Флора и фауна плодилась и размножалась.

В этой планетной системе нигде не было даже микробов. Только камни, песок, выступы тектонических плит и озера замерзшей магмы. Безжизненные комки тверди, разбросанные на черном фоне космоса.

Мертвые планеты обращались вокруг единого центра, в котором находилась идущая трещинами умирающая звезда, от которой было больше тени, чем света; лишь иногда из ядра в просторы космоса вырывался фонтан ярких искр.

Келдимова Скорбь была настолько безжизненна, насколько это возможно. Таноса печалил ее вид, но вместе с тем восхищал.

В систему входили пятнадцать планет с шестьюдесятью лунами достаточно внушительных размеров, чтобы заняться их изучением. Танос включил трехмерный чертеж системы и наметил наиболее подходящий маршрут, который позволил бы «Санктуарию» подойти на достаточное расстояние для сканирования каждого из обнаруженных объектов.

По его расчетам, на их анализ должно было уйти не более трех недель и шести дней.

Таносу повезло. В середине второй недели сканеры обнаружили, что на крупном спутнике четвертой планеты от далекого погасшего солнца что-то есть. Тепловой рисунок, указывающий на наличие жизни. Танос едва не пропустил сигнал – настолько маленькой была теплая точка посреди мрака и холода.

По спине побежали мурашки. Что было бы, если бы он его не заметил? Что, если бы он продолжил свой путь, анализировал бы каждую планету, в конечном итоге ничего не нашел бы и решил, что пора заканчивать поиски? А потом покинул бы Келдимову Скорбь, не захватив даже маленького сувенира в знак того, что вообще побывал здесь, и без сведений, в которых он так отчаянно нуждался?

Но, напомнил себе Танос, этого не произошло. Он все же заметил маячок на датчиках и повел «Санктуарий» на орбиту.

Ча сейчас сказал бы, что «при гармонии во вселенной все оказывается на своем месте». И еще: «Ничего удивительного, что ты нашел то, что искал, Танос».

Титан напомнил себе: Ча был суеверным простаком, и даже к лучшему, что его больше нет.

Дочери Таноса подошли к стартовой площадке корабля. Шаттлы «Санктуария» были оборудованы не самыми передовыми двигателями, и для взлета им нужен был портал, из которого их, как камешек, выбрасывало в космос, а затем всасывало обратно, будто через соломинку. После того как на шаттле включались двигатели, открывались створки портала, и при изменении давления летательный аппарат вырывался в космос.

Танос надел защитный костюм, стараясь не вспоминать, когда он делал это в последний раз – перед спуском на поверхность Титана. Тогда он сварил себе скафандр из двух не подходящих ему по размеру. Теперь у него был подогнанный под него костюм, который читаури усовершенствовали с помощью собственных разработок.

– А что помешает нам угнать корабль и бросить тебя здесь? – дерзко спросила Небула.

– Два обстоятельства, – ответил Танос и начал отсчитывать их по пальцам. – Во-первых, вы не умеете поддерживать мощность двигателей, поэтому вам не хватит энергии, чтобы добраться до обжитой части космоса. Во-вторых, на текущем этапе подготовки вы – без меня в качестве уравновешивающей силы – поубиваете друг друга, не успев даже покинуть орбиту.

Девочки обменялись проницательными взглядами. Гамора ничего не сказала. Небула фыркнула, будто знала, что проиграла этот раунд, но не хотела этого признавать.