— Папа? — донесся до него голос Лэйси из-за двери спальни. Вероятно, она его и разбудила.

Алек потер лицо руками, пытаясь согнать сон.

— Да? — ответил он так тихо и напряженно, что и сам засомневался, услышит ли его дочь.

— Можно мне войти? Пожалуйста! — Лэйси говорила, как маленький ребенок. Если он откроет дверь, то увидит перед собой очаровательную рыжеволосую девчушку лет пяти-шести.

У Алека стучало в висках. В комнате было темно, лишь светились цифры на табло электронного будильника. 2:07. Рядом с ним на простыне застыло холодное мокрое пятно. И на мгновение Алек решил, что так напился, что замочил постель, но потом вспомнил. В комнате воняло текилой, потом, спермой. Он не мог впустить сюда Лэйси.

— Папочка! Мне нужно поговорить с тобой, папочка, открой, пожалуйста.

— Дай мне минуту, Лэйси, я сейчас выйду.

Алек выбрался из кровати, в темноте нашарил шорты, натянул их. У него закружилась голова. Он едва успел добежать до ванной, и его дважды вырвало. Алек опустился на пол, прижался головой к спасительному холоду кафеля. Он посидит так чуть-чуть, чтобы комната больше не плыла у него перед глазами.

Через какое-то время Алек поднялся, проверяя, сумеет ли сохранить равновесие, не подведут ли его ноги. Все было в порядке. Он почистил зубы, надел футболку, бросил взгляд на часы на столике у кровати. 3:15. Невероятно! Должно быть, он отключился. Алек открыл дверь, но в коридоре было темно. Одна из кошек прошмыгнула мимо, испугав его.

Он направился в спальню Лэйси, постучал. Ответа не последовало. Алек вошел. В комнате горел верхний свет, а девочка спала, не раздеваясь, поверх покрывала, крепко сжимая в руках одну из своих кукол. От Лэйси исходил такой запах пива, словно она в нем выкупалась.

Алек вынул из шкафа одеяло и накрыл Лэйси, подоткнув пеструю пушистую ткань со всех сторон. Присев на край кровати, он осторожно тронул дочь за руку.

— Лэйси?

Она не открыла глаз, ее дыхание оставалось глубоким и спокойным. Он опять упустил свой шанс. Дочь хотела поговорить с ним. Она нуждалась в этом, сама так и сказала. Лэйси даже назвала его «папочкой», а он даже не попытался ей помочь.

Лэйси пила. Теперь в этом не было никаких сомнений. Ему придется поговорить с ней и постараться, чтобы разговор не перерос в очередной скандал. Даже хорошо, что она заснула. У него есть время обдумать ситуацию. Утром он не станет на нее слишком давить. Не будет кричать. Он постарается справиться с проблемой так, как это сделала бы Анни. И обязательно начнет с того, что скажет Лэйси о том, что он ее любит.

Алек нагнулся, чтобы убрать волосы Лэйси со лба, и увидел яркую рыжую полоску у самых корней. Он со вздохом встал, выключил свет, оставив дочь одну. Ее щека прижималась к холодной фарфоровой щеке куклы.

Утром Алека разбудил звонок Нолы.

— Ты успел просмотреть вчерашний номер «Береговой газеты»? — спросила она.

Алек повернулся на бок, чтобы посмотреть на часы, и поморщился, когда холодная бутылка из-под текилы уперлась ему в ребра. Было половина десятого, в голове у него стучал молоток.

— Да, я читал статью.

— Я так разозлилась, когда прочитала. Представляю, как ты должен себя чувствовать, Алек. Ты собираешься подавать на них в суд?

Он посмотрел на потолок.

— Я уже говорил с Оливией Саймон, — сказал Алек. — Она сделала именно то, что считала оптимальным. Это всего лишь несовпадение мнений. Я не сомневаюсь в ее правоте. Кстати, ты знаешь, кто она?

— Оливия Саймон?

— Она жена Пола Маселли.

— Шутишь! Я и не знала, что он женат.

Алеку показалось, что он услышал нотки разочарования в голосе Нолы. Возможно, она положила глаз на Пола.

— Они разошлись, — продолжал Алек, — но думаю, это временно. — Он сделал паузу, готовясь к тому, что ему скажет Нола, когда услышит следующую фразу. — Мы вместе ездили вчера в Норфолк.

Нола молчала так долго, что Алек усомнился, исправен ли телефон.

— В самом деле? — наконец спросила Нола.

— Угу. У Оливии есть опыт выступления перед публикой, поэтому я поручил ей дать интервью на радио.

Снова повисла пауза.

— Я могла бы это сделать, Алек.

Ему и в голову не пришло обратиться с такой просьбой к Ноле. Алек не мог представить, что ему придется провести с ней столько времени наедине.

— Но ты же по субботам работаешь, — возразил он.

— Верно, но что знает Оливия Саймон о маяке? Зачем он ей? А теперь еще эта шумиха по поводу того, что она неправильно лечила Анни. Это все равно что быть в одной постели с врагом, ты не согласен?

Алек засмеялся.

— Нет, Нола, твоя метафора лишена всяких оснований.

— Ладно, но я думаю, что эта история еще получит продолжение. Мне вчера многие звонили. Люди хотят действовать.

Алек вздохнул.

— Постарайся унять страсти, Нола, прошу тебя. Анни умерла. Ее не вернешь.

Когда Алек спустился вниз, Клай сидел на кухне в одиночестве. Сын ел дыню с творогом, и Алека замутило при виде этого блюда. Он положил пару кусков хлеба в тостер и налил себе чашку черного кофе и только потом сел напротив Клая.

— Лэйси уже встала?

— Нет еще. — Клай посмотрел на него. — Ты выглядишь так, будто вылез с кладбища токсических отходов.

— Спасибо. — Алек потер щетину на подбородке. Он и не подумал побриться. И даже душ не принял. Он не хотел упустить Лэйси.

Клай отложил в сторону ложку.

— Я принял решение, папа, — объявил он. — В этом году я не буду поступать в колледж.

— Что?

— Я останусь дома еще на год. Многие ребята так делают.

— У тебя наивысший балл по всем предметам, тебя ждет место в колледже в Даке, а ты собираешься остаться дома и торговать досками для серфинга?

Клай опустил глаза.

— Думаю, я нужен тебе здесь. И Лэйси тоже. Алек нервно засмеялся.

— Вы с Лэйси ладите как кошка с собакой.

— Но мне не все равно, что с ней происходит. Я боюсь, что стоит мне уехать; как по приезде я обнаружу ее беременной, или пристрастившейся к кокаину, или еще что-нибудь подобное.

Алек потянулся через стол и положил руку на плечо сына.

— Так вот в чем дело, Клай? Ты боишься уезжать из дома? Парень вывернулся из-под его руки.

— Да, я боюсь, но не за себя.

— Ты отправляешься в колледж. А я как-нибудь сумею позаботиться о четырнадцатилетней девочке.

Клай посмотрел на него, и Алек с удивлением увидел в его глазах слезы. Его сын плакал только в детстве и в тот вечер, когда погибла Анни.

— Раньше ты был самым замечательным отцом в мире, — сказал Клай. — Но теперь я не уверен, что ты можешь заботиться о четырнадцатилетней девочке. Я сомневаюсь, что ты можешь позаботиться и о себе самом. — Он оперся локтями о стол. — Папа, выслушай меня, ладно? Вчера вечером я был на вечеринке. Зашли знакомые ребята и рассказали, что они только что с другой вечеринки, где они видели Лэйси. Она была вся какая-то растерзанная, одуревшая от наркотиков. Они видели, как Лэйси ушла в спальню сначала с одним парнем, потом с другим. И все это за то короткое время, пока они там были.

Алеку показалось, что кофе прожигает дыру у него в желудке. Он смотрел на сына, не находя слов.

— Мои друзья не знали этих парней, — продолжал Клай, — а не то бы я нашел их и отлупил как следует.

— Понятно, — Алек вздохнул. — Спасибо, что рассказал мне об этом. Теперь я сам этим займусь, договорились? Я справлюсь с Лэйси. Ведь это я ее отец, а не ты. — Он потянулся за тостом и вспомнил Анни. Она бы не стала настаивать на том, чтобы Клай учился дальше, раз ему этого не хочется. — Насчет колледжа тебе решать, — добавил Алек. — Но не оставайся дома из-за Лэйси.

Он включил автоответчик, чтобы не отвлекаться на звонки друзей и знакомых по поводу злополучной статьи в «Береговой газете». Все станут возмущаться тем, как недобросовестно Оливия отнеслась к спасению жизни всеобщей любимицы Анни. Алеку не хотелось это обсуждать. Он принял душ, побрился, пытаясь собраться с мыслями. И все время перед его глазами была Лэйси на кровати в чужой спальне, чужие руки шарят по ее телу. Алек пытался не думать об этом, но безуспешно.