Пол сглотнул подступивший к горлу комок.

— Конечно. — Он убрал фотографию в свой бумажник. — Спасибо, Джо. Оливия будет рада это увидеть.

Начался обычный утренний наплыв посетителей, и Джо пришлось вернуться за стойку. Пол завернул свой бутерброд в салфетку. У него перехватило горло, он не мог есть. Помахав на прощание Джо, он вышел на улицу. Удушливая жара навалилась на него, словно одеяло, но Пол быстрым шагом перешел улицу и вернулся в парк. Он точно знал, где съест свой завтрак. Он сядет на траву под любимым дубом Оливии.

— Ну как прошел амниоцентез? — спросил Алек. Оливия прижала трубку телефона к уху, перекатилась на бок. Она приподняла ночную рубашку и коснулась кусочка пластыря под пупком.

— Нормально, — она была так рада услышать голос Алека, счастлива поговорить с кем-то, кто знал о ребенке. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой, как этим утром. Оливия даже поплакала по дороге в Чесапик, да и когда возвращалась домой, опять не удержалась от слез. Поэтому она решила лечь пораньше, в половине десятого, словно она могла заставить таким образом Алека позвонить пораньше. — Сегодня была самая легкая часть. Ожидание будет тяжелее.

— Зря ты поехала туда одна. Мне следовало поехать с тобой. Но я слишком поздно спохватился.

Оливия улыбнулась. Алек такой милый, заботливый. Как приятно слышать его успокаивающий, теплый голос. Треугольник лунного света падал на ее постель, ноги и руку, лежавшую на животе. Скорее всего, спальня Алека тоже залита мягким сиянием. Оливия представила, как лунный свет падает на лицо, плечи и грудь Алека. Вроде она и не разглядывала его тело в тот день в Рио-Бич, а теперь оказалось, что помнит его в мельчайших деталях.

— Оливия?

— Да?

— Почему ты замолчала? С тобой все в порядке?

Она подняла руку, бриллианты на ее обручальном кольце заиграли в свете луны.

— Просто сегодня вечером моя постель кажется мне пустой.

— А ты можешь связаться с Полом? Думаю, тебе следовало бы позвонить ему.

— Честно говоря, последние дни с тобой мне куда приятнее общаться, чем с Полом, — призналась Оливия.

— Рад это слышать, но не в моих силах помочь тебе справиться с одиночеством в постели.

Оливия поморщилась и снова легла на спину.

— И к чему ведет этот разговор? — спросила она.

— Давай сменим тему, если хочешь, — предложил Алек.

— Видишь ли, после того, как ты передал мне слова Пола, я много думала. Пол сказал, что совершил ошибку. Мне захотелось немедленно поговорить с ним, увидеть его, а он улетел в Вашингтон.

— Но он же скоро вернется.

— Вероятно. Алек?.. — Оливия замялась. — Скажи, а как ты справляешься с… одиночеством?

— Это слишком личный вопрос, доктор Саймон, — уклончиво ответил Алек.

— Прости. Он вздохнул.

— Природа находит способ позаботиться обо всем, — сказал он. — Смерть жены как будто угасила мои сексуальные потребности, на какое-то время, во всяком случае. То есть я надеюсь, что это временно. — Он хмыкнул. — Вернее, я в этом уверен. Полагаю, когда супруги просто расстаются, все иначе.

— Ты ошибаешься.

— А на массаж ты все еще ходишь?

— Это не одно и то же, — проворчала Оливия. Алек помолчал.

— Что произойдет, если ты неожиданно появишься в номере отеля, где остановился Пол?

— Я не хочу пережить унижения.

— Уверен, что Пол все еще любит тебя.

Почти бессознательно Оливия опустила руку чуть ниже, немного раздвинула ноги и…

— О боже! — Оливия резко села и натянула рубашку на колени.

— Что случилось?

— Разговоры на эту тему определенно не помогают справиться с одиночеством, Алек. — Она подложила подушку под спину и откинулась на нее, взяла в руки синюю папку, лежавшую на ночном столике. — Давай лучше поговорим о маяке.

На следующий день ближе к вечеру Майк Шелли вошел в кабинет Оливии.

— У тебя есть минутка?

Она закрыла карточку пациента, в которую вносила записи, и Майк сел в кресло у стола. Он выглядел немного усталым, но улыбался.

— Я хотел тебе сказать, что в сентябре уйду из больницы.

— Не может быть! — Оливия испытала состояние, близкое к панике. Она так уверенно чувствовала себя, когда врач такой высокой квалификации, как Шелли, руководил отделением.

— Боюсь, что может. Мои родители живут во Флориде и последнее время чувствуют себя неважно. Я хочу перебраться к ним поближе, и мне предложили работу недалеко от них. — Майк помолчал. — Так что в нашем отделении открывается вакансия. Должен тебя предупредить, что ты можешь претендовать на мое место вместе с Джонатаном и еще двумя кандидатами со стороны.

Амбиции, с которыми Оливия пыталась совладать, когда начала работать в этом маленьком, сонном отделении, тут же дали знать о себе. Она улыбнулась.

— Польщена оказанной мне честью.

— Только между нами, Оливия. Я бы предпочел видеть во главе отделения тебя. Джонатан хороший врач, но твой предыдущий опыт много разнообразнее, и ты способна хладнокровно разобраться с любыми случаями, что могут возникнуть на Косе. В нашей работе это главное. Но я не хочу, чтобы ты питала слишком большие надежды. Ты пришла в отделение позже Джонатана, с этим не поспоришь. — Майк встал и вздохнул. — Джонатан мечтает занять мое место, — продолжал он, и Оливия услышала в его голосе тревогу, — так что думаю, тебе непросто будет с ним работать, пока этот вопрос не решится.

Оливия усмехнулась.

— Скажи мне что-нибудь новенькое.

Как только Шелли вышел, она потянулась к телефону, набрала номер Пола, но нарвалась на автоответчик. Оливия совсем забыла, что муж в Вашингтоне. Она слушала его голос на пленке, представляя, как он звучит в маленьком коттедже, резонируя от стеклянных витражей, созданных Анни О'Нил.

Оливия не стала оставлять сообщения. Вместо этого она позвонила Алеку и обрадовалась, когда тот пригласил ее вместе поужинать, чтобы отпраздновать такое событие.

— Правда, праздновать пока нечего, — попыталась остудить его пыл Оливия.

— Для праздника есть повод, — весело ответил Алек, — и куда более серьезный, чем ты думаешь.

— О чем ты?

— Расскажу, когда увидимся.

Алек заехал за Оливией в конце ее смены и отвез в маленький ресторанчик, о существовании которого она даже не подозревала. «Океанский бриз» расположился между парком аттракционов и трейлерным городком. Внутри было уютно, царил полумрак. На столах, покрытых сиреневато-розовыми скатертями, стояли свечи. Вся обстановка была романтичной, иначе не скажешь.

Они сделали заказ, Алек отказался от вина, решив не искушать Оливию. Как только официант отошел, Оливия нетерпеливо посмотрела на Алека через стол.

— Итак, что ты имел в виду, когда говорил, что нам есть что праздновать?

— Сегодня я вышел на работу, — с улыбкой объявил он.

— Алек! Правда? Ну и как прошел день?

— Все было замечательно, пока не появились животные. Оливия сочувственно улыбнулась и только потом поняла, что он шутит.

— На самом деле, все прошло гладко, — рассказывал Алек. — Спасибо, что убедила меня. Теперь я буду работать три раза в неделю.

— Ты выглядишь таким довольным, — заметила Оливия. Алек все время улыбался, и ей казалось, что перед ней совсем другой человек, а не тот мрачный субъект, с которым она встретилась в мастерской Тома Нестора.

Они подошли к стойке с салатами и наполнили тарелки.

— Вчера тебе должны были делать еще и УЗИ, так? — спросил Алек, когда они вернулись к столу.

— Правильно.

— Не близнецы?

— Только один удивительно крохотный зародыш. Пол пока не определяется.

— Каково это — быть одной из близнецов? — Алек поднял голову от тарелки. — Вы с братом, должно быть, были очень близки.

— В детстве мы и в самом деле были близки, но не совсем так, как ты это себе представляешь. — Оливия сделала глоток воды, отставила стакан. — Моя мать не бывала у врачей до нашего рождения, поэтому акушерка даже не подозревала о существовании моего брата. Я родилась нормально, а у Клинта вокруг шеи обмоталась пуповина. У него оказался поврежден мозг.