Оливия почувствовала, что терпение ей изменяет.

— А чего ты ждал? Твой дом наполнен вещами, напоминающими об Анни. Возможно, если бы ты избавился от всех этих… икон, от всех вещественных доказательств вашего знакомства, ты бы начал забывать о ней.

Пол сердито взглянул на нее, и Оливия неожиданно поняла, что не может простить его и делать вид, что ничего не случилось. Ее тоже переполнял гнев.

— Больше всего на свете мне хочется, чтобы мы снова были вместе. — сказала она, — но я не собираюсь жить в тени Анни.

— Тогда мы должны уехать отсюда, — настаивал на своем Пол.

— Я не намерена бросать место, которое успела полюбить, пока не буду на сто процентов уверена, что ты излечился от страсти к Анни. Выброси ее витражи, разбей их.

Пол явно испугался.

— Ты не готов к этому, правда, Пол? — Оливия скомкала салфетку и положила рядом с тарелкой.

— Разбить витражи я определенно не готов. — Он выглядел измученным, глаза покраснели и чуть припухли. И Анни вдруг представилась Оливии вампиром, являющимся по ночам, чтобы пить из него кровь. Вполне вероятно, Анни была не столько наказанием Оливии, сколько мукой Пола.

После ужина он отвез ее обратно к больнице, чтобы она могла забрать свою машину. Оливия обрадовалась, что Пол не довез ее до дома. В таком случае ей бы пришлось пригласить его зайти, и он мог увидеть колыбель, с которой она возилась накануне весь вечер, пока у нее не закружилась голова. Но Пол лишь проводил ее до машины, держа за руку. Он легко поцеловал ее в губы, и она тут же отвернулась, чтобы открыть дверцу своей «Вольво». Оливия не хотела, чтобы он обнял ее и раскрыл ее тайну.

Когда Оливия вошла в дом, на автоответчике ее ожидало сообщение от Кларка Чэпмена, главного врача Мемориальной больницы Эмерсона. Она нахмурилась, слушая его громкий, сильный голос.

— Пожалуйста, перезвоните мне, как только вернетесь. — Чэпмен оставил свой номер телефона и предупредил, что ему можно звонить до одиннадцати. Еще не было и десяти.

Оливия сразу же набрала его номер.

— Доктор Саймон! — Он явно обрадовался ее звонку, словно они были старыми знакомыми. — Как поживаете?

Оливия замялась, гадая, не встречались ли они раньше. Вдруг она об этом забыла?

— Спасибо, хорошо, — наконец ответила она.

— Вас удивил мой звонок, верно?

— Да, действительно.

— Разумеется, я бы с большим удовольствием встретился с вами, но мне не хотелось надолго откладывать этот разговор. Я слежу за вашей историей, доктор Саймон. С моей стороны это было не простым любопытством, так как ваша пациентка миссис О'Нил оказалась бы у нас, если бы вы решили переправить ее.

— Правильно.

— Мы с вами знаем, что к нам привезли бы труп. Оливия вздохнула от облегчения и признательности, ее глаза предательски налились слезами.

— Я говорил с коллегами из Центральной больницы Вашингтона, — продолжал Чэпмен, — и они мне подтвердили вашу квалификацию и ваш опыт. — Оливия поняла, что он улыбается. — Вы не догадываетесь, куда я клоню? Я предлагаю вам работу у нас.

Невероятная удача. Одно из тех совпадений, благодаря которым все сразу становится на свои места. Они с Полом могут быть вместе в новом городе, вдали как от суеты Вашингтона, так и от напоминаний об Анни. Но почему-то Оливия совсем не обрадовалась предложению Кларка Чэпмена.

— Я очень польщена, но, может быть, не время уезжать с Внешней косы. Я не хочу убегать от возникших проблем. — Это было не совсем правдой, но Кларк Чэпмен ей поверил.

— Приглашение остается в силе, — сказал он, — приезжайте к нам в гости. — Чэпмен продиктовал Оливии свой рабочий телефон. — Мы специально откроем для вас вакансию, — добавил он. — Сейчас такой должности нет, но мы получили дополнительные ассигнования на отделение неотложной помощи, так что должность ваша, как только пожелаете.

Оливия попрощалась с ним, повесила трубку, чувствуя себя странно опустошенной, усталой. Она не могла позволить себе надеяться, не могла мечтать о будущем, потому что не могла доверять мужу и рассчитывать на то, что он будет верен ей. Оливия напомнила себе, что Пол вернулся. Он скучал по ней. Они наверняка сумеют во всем разобраться, и их жизнь пойдет на лад.

Но как только Оливия легла в постель, как только она закрыла глаза, перед ней был лишь овальный орнамент на заднем стекле машины Пола.

Пол Маселли снова приехал в дом престарелых и нервничал еще сильнее, чем в предыдущий раз. Мэри ждала его несколько недель и начала уже думать, что он больше не появится, так как растерял остатки мужества после первого посещения. Мэри ненавидела ожидание. Ей было девяносто лет, и последнее время она только и делала, что ждала.

Пол поправил очки, достал из кейса диктофон, поставил его, как и в предыдущий раз, на широкий подлокотник кресла-качалки, в которой сидела Мэри. Он нажал на кнопку, чтобы начать запись.

— Сегодня я хочу услышать историю вашей жизни, — сказал Пол. — Раньше вас называли Ангелом Света, это правда?

— Так оно и было, — Мэри была немного удивлена и в то же время довольна.

— А почему вас так прозвали?

— Что ж. — Мэри посмотрела на улицу. — Думаю, ты назвал бы это умением обращаться с людьми. Да и жизнь в Киссривер кого угодно заставит искать общения. Поэтому всякий раз, когда я узнавала, что в деревне кто-то болен, я несла заболевшему еду и следила за тем, чтобы у него было все, в чем он нуждался. Случалось, что я перевозила больных в Дьюитаун к доктору на нашей лодке. Думаю, я заработала такое прозвище, потому что просто помогала другим.

Мэри поерзала в качалке. Ее беспокоило, что люди считали ее такой хорошей. На самом деле они ее совершенно не знали.

— Мы с Кейлебом составили хорошую команду, — продолжала она, снова посмотрев на Пола. — Мы оба были работягами и оба любили маяк. Когда я видела корабль, я выходила на галерею и махала ему рукой. Этим тоже можно объяснить мое прозвище. Моряки спрашивали друг друга, кто та женщина на маяке, и узнавали, что это Мэри Пур, помогающая людям. И они ждали, что я выйду на галерею и помашу им рукой, когда они будут проплывать мимо.

Мэри перевела взгляд на гавань, закрыла глаза, чтобы не видеть лодки и катера, представляя на их месте высокую белую башню маяка.

— И еще я умела готовить. — Она открыла глаза и улыбнулась. — Я даже в некотором роде прославилась своими кексами и пудингами с хурмой. Мне кажется, ты пробовал их, верно?

— Гм, — Пол выронил ручку, нагнулся, чтобы поднять ее. — Я не помню, — ответил он, выпрямившись.

— Как жаль, что я не могу приготовить такой кекс прямо сейчас, — вздохнула Мэри. — Но нам не разрешают готовить. И выпивать тоже, и курить. Ты принес мне сегодня сигарету?

— Простите, нет. Я не курю. — Пол переменил позу, подвинул диктофон поближе к Мэри. — Расскажите мне о вашей работе в службе спасения.

Мэри почувствовала, что краснеет, и понадеялась, что Пол Маселли этого не заметил.

— Думаю, еще и поэтому меня прозвали Ангелом. Это куда более важная причина на самом деле. — Она выпрямилась, разогнула спину. — Я плавала лучше многих мужчин. Видишь ли, я была очень сильной, потому что каждый день поднималась по лестнице на самый верх маяка. — Мэри улыбнулась, вспоминая. — Мы с мужем знали многих спасателей со станции, и я не раз просила их взять меня с собой, когда они отправятся кому-нибудь на помощь. Разумеется, они только смеялись.

Но в 1927 году мне наконец повезло. Мы с Кейлебом отошли примерно на милю от маяка, потому что слышали, будто корабль сел на мель. Спасатели отправили туда большую лодку с командой, чтобы спасти людей. В тот день море расходилось не на шутку, и лодку выбросило на скалу. На берегу оставались лишь несколько спасателей. Они сели в другую лодку. И тут я воспользовалась случаем, прыгнула к ним в юбке, прямо в чем была. — Мэри покачала головой. — Им нужны были помощники, но удивились они здорово. Скажу тебе, к веслам я привыкла, и мы быстро подняли спасателей с разбившейся лодки на борт. После этого случая спасатели несколько раз посылали за мной, разумеется, неофициально, когда им требовалась лишняя пара рук.