Шивон изучила новую обстановку спальни, которая могла принадлежать и женщине, и мужчине. По-королевски большая кровать была застлана синими простынями и накрыта коричневым одеялом, хотя с одной стороны его украшало кружево молочного цвета. На стенах висело разное оружие, какое-то старинное, какое-то современное. Оружия в комнате было значительно больше различных туалетных принадлежностей.

Шивон предположила, что это личная комната Камео.

Лазарь оставил её тут и исчез, без понятия, что по его следу идут две амазонки. Молва о последних действиях короля Гримма и Фантики разошлась по всем племенам и королевствам, среди живых и мёртвых. Он превратил амазонок в камень и теперь носил клеймо смерти. Опять.

Скоро он узнает о предполагаемом ударе. И лучше ему уничтожить своих врагов до этого. Если амазонки убьют его до того, как он свяжет себя с Камео, Шивон проведёт в заключении дополнительных сто лет. Потому что она решила помочь этой парочке и показала Камео два варианта будущего. Теперь нет пути отступления.

Главное условие проклятия — сводить пары вместе. Если она терпела неудачу, то приходилось расплачиваться.

Отчаяние кричало у неё в голове. Как ещё она могла помочь Камео?

Использовать свои видения, чтобы кто-то отремонтировал комнату Камео, сделал ее более романтичной? Никто не любит романтику сильнее Шивон. Возможно, у нее получиться уговорить кого-то переделать здесь все на свой вкус. В комнате обязательно нужно поставить бархатный диван… фиолетовый! Комоды и разная мебель были бы из чёрного дерева. Люстра сверкала бы миллионами бриллиантов. Кровать с балдахином в готическом стиле стояла бы в центре, вместо того ужаса, что стоит сейчас. А шкафы ломились бы от платьев лучших дизайнеров мира.

И её любимые вещички стояли бы на комоде. Песочные часы, удерживаемые отрезанной рукой сестрицы. Шкатулка со всевозможными ядами и сверкающими диадемами.

Внезапно дверь открылась, и у нее перехватило дыхание. Посетитель!

Черноволосый голубоглазый воин ворвался внутрь, и, о небеса, несмотря на впалые щёки и недельную небритость, он был прекрасен. Даже невзирая на порванную и заляпанную капельками крови одежду.

— Камео, — позвал он. И добавил невнятно: — Я пришёл за твоими извинениями.

Картинки из будущего этого воина замелькали перед глазами, многое говоря о посетителе. Это был Уильям Тёмный, хотя друзья прозвали его Растопителем Трусиков. Его победы стали легендами. Он укладывал в постель королев и богинь, убивал королей и богов.

Он был приёмным сыном Гадеса…

Она фыркнула от негодования. Гадес усыновил ребенка? Когда? Зачем?

Шивон искала в череде видений информацию о матери — приятная блондинка, которую Уильям видит впервые — нет, непонятно когда. Дни, месяцы, года размылись в её сознании.

Тысячи новых изображений промелькнули в её сознании, и она сжалась. Всё возможные пути вели этого мужчину к одному. К смерти.

Как и она, он нёс тяжелое бремя проклятия. Но, в отличие от неё, у него была зашифрованная книга. Код мог его освободить. У него была надежда.

«Если я спасу его от верной смерти и помогу влюбиться, быть может, срежу себе ещё пару сотен лет заточения». И тогда… тогда она, благословенная, обретёт свободу.

Перспектива мучала её.

Помочь любимому сыну Гадеса? Никогда!

Но свобода… Свобода нужна ей намного, намного больше!

Замечательно! Она поможет ему. Но как? Перед уходом Лазаря, он окружил её непроницаемой иллюзией. Уильям не сможет увидеть её… или уже смог?

Вглядываясь в неё, он опустился на колени сбоку кровати. Бутылка виски опрокинулась, и крепкая жидкость растеклась по полу. Мука и надежда боролись за господство над его выражением лица.

«Он знает что — кто — я такая», — с немалым удивлением поняла Шивон. А ведь мало кто знает.

— Эта девушка. Её имя Джиллиан. Она… — он провёл рукой по нижней части лица. — Она была слишком юной для меня. Была. Сейчас нет. Она подвергалась насилию со стороны мужчин, которые должны были её защитить. Она видела худшее, я хочу показать лучшее. Когда она нуждалась во мне больше всего, я отказывался от неё. Не хотел рисковать, став человеком, или наблюдать, как ее любовь превратиться в ненависть. По этой причине она попытается убить меня, да? Потому что ненавидит меня? Другой мужчина пришёл, взглянул на неё и увидел то, что видел я с самого начала. Сокровище, достойное ожидания. Он сделал то, что не сделал я, и теперь она связана с ним душой и телом. Я хочу убить его, но, навредив ему, наврежу ей. А её убить я не могу. Покажи мне мой конец, — он прохрипел, — покажи, кто убьёт меня. Если я узнаю…

Он полагал, что знание позволит ему отпустить Джилли. Считал, что она для него единственная. Так и было бы… сделай он конкретный выбор. Раз он выбрал другой путь, то будет и другая женщина…

Если он узнает о другой женщине, то убьёт её сразу же, как только Шивон её покажет. Потому что сейчас эта женщина ему незнакома. Ничего не значит. И это ещё мягко сказано. В его голове она даже хуже — главная помеха для его «жили долго и счастливо» с Джилли.

Что же делать, что делать. Если же Шивон поможет ему и провалит попытку…

Когда зеркало осталось абсолютно чистым, Уильям выругался и встал.

— Гадес, — мягко произнёс он, но для Шивон это имя прозвучало как удар в живот.

Придёт ли князь Преисподней? Встретиться ли она со своим врагом?

Да! Он появился в темной дымке, отправив её сердце в нокаут.

Он выглядел ещё прекрасней, чем прежде, и это было как-то неправильно. Выше и мускулистее, с чёрными волосами и такими же глазами. Глазами настолько чёрными, что они казались бездонными пропастями. Он надел светлый костюм в полосочку, который подчёркивал мускулатуру. Только одно выдавало не вполне цивилизованного человека — две тату в виде звезды на каждой руке.

Она билась о стены своей тюрьмы — бах, бах, бах — чтобы только дотянуться и выцарапать ему глаза.

— Как и я, ты можешь видеть сквозь иллюзии, да? — спросил Уильям отца.

— Да. Хотя надувная кукла — неплохая идея.

— Камео не может создавать иллюзии, — Уильям вдохнул глубже. — Я чувствую запах Лазаря Жесточайшего… и думаю, что Повелители не будут в восторге от выбора их девочки.

Гадес продолжал смотреть на неё.

— Ты прав в обоих случаях.

— Я знаю, что это за зеркало. Я чувствую в нём силу, но не могу его активировать.

— Её, не его. Она сама решает, показать тебе что-то или нет. — Гадес переместился и присел на матрас прямо перед ней. — Богиня Разнообразия будущего всё ещё заперта внутри. Я её чувствую.

Шивон со всей силы стукнула по стеклу. Она ахнула, когда он протянул руку и потрогал то место, где она прикасалась к зеркалу. Поток тепла проник в её ледяную тюрьму. Из-за ее дрожи, поверхность стекла покрылась рябью.

Зрачки Гадеса расширились от волнения.

«Бах, бах, бах!» Как бы она хотела волнение сменить болью.

— Ты издеваешься надо мной? — Уильям поднял руки. — У тебя эрекция на это зеркало? Я сомневаюсь, что Талия будет довольна.

Талия Бессердечная? Шивон видела порочную гарпию в видении будущего Уильяма, из-за его связи с Повелителями. Гадес с ней встречается?

«Он заслуживает страданий!»

— Талия уже несколько недель со мной не разговаривает, — резко ответил Гадес.

«Хорошая девочка».

Шивон открыла своё сознание, чтобы увидеть будущее, но она не увидела ничего, как ни старалась. Ни одного пути, и выругалась. Должно быть, будущее Гадеса сплеталось с её, поэтому ее сила не сработала.

Так, так. Похоже, её неудачи закончились.

— Как Лазарь раздобыл зеркало? — спросил Уильям.

Гадес напрягся так, что хрустнул его позвоночник.

— Я выясню.

— Камео наш союзник. Мы не можем украсть у неё и рассчитывать на её преданность и помощь Повелителей.

Гадес провёл двумя пальцами по гладко выбритому подбородку.