— Ты мой, — повторила она, — и мы будем вместе.　

До утра…

Лазаря охватил первобытный голод. Он держал в руках свою женщину. Его единственная. Наконец-то она будет принадлежать ему телом и душой. Как и он будет принадлежать ей. Сейчас и навсегда.

Больше, чем получить наслаждение от Камео, он хотел его подарить. Хотел отдать всего себя женщине, которую любил больше всех. Больше, чем самого себя. Больше своей мести.

Его отец ошибался. Любовь не ослабляет воина. Ослабляет страх потерять то, что тебе дорого; Рэтбоун пытался сказать ему то же самое, что страх разрушает, а любовь усиливает, защищает, совершенствует. Любовь собрала осколки разбитого сердца и соединила их вместе, делая его сильнее, чем раньше.

Некогда слабое звено стало нерушимым.

Истина поразила его, когда Камео сказала три прекрасных слова. «Я люблю тебя». Она влияла на него, как никто другой, её страсть горела огнём, как и его. Она была не просто его возлюбленной, она была его половиной.

Это знание только утвердилось, когда он посмотрел в её серебристые глаза… глаза, что не замечали чёрные пятна, забрызгавшие прошлое мальчика, который так много потерял, поэтому вырос мужчиной, который не умел отказываться от того, чем обладал. Даже от кусочка его разбитого сердца. Кусочка, который Камео легко могла украсть, но она ждала, пока он сам отдаст его… и по доброй воле.

«В ответ я подарю ей целый мир».

Лазарь захватил её рот, разжигая взаимную страсть. Губы её были мягкими и пухлыми, такими податливыми.

Когда он углубил поцелуй, Камео ухватилась за него, будто он был спасательным кругом среди шторма. Она застонала и выдохнула его имя. Всё это время она выгибалась под ним и терлась о его ствол. Каждая точка соприкосновения нагревала его кровь до температуры кипения, от него исходил пар, который только усиливал образование кристаллов. Но ему было всё равно.

Он взял её за подбородок, провёл языком по изящной линии его челюсти… впился в изгиб её шеи, где ощутил бешеный ритм пульса, почти такой, как и его собственный. Оставил на ней метку. Свою метку.

— Я люблю тебя, — выдохнула она.

Его сердце подпрыгнуло от радости.

— Ты запомнишь это. И вот это. — Он обвел языком, а затем втянул в рот каждый сосок. — И это.

Ее бедра опять качнулись, яркий румянец покрыл все её тело. Она была мягкой и покрытой росой как лепесток алой розы.　

«Она цветёт для меня и только для меня».

Языком он изобразил сердце вокруг её соска и подул на него.

— Лазарио!

Он не уловил печали в её голосе, только страсть. Какой же длинный путь проделала эта прекрасная женщина — от глубочайшего страдания до вершины наслаждения. Вот она, истинная сила любви.

Он лизнул ее сосок.

— Устами и телом, каждой частичкой своей души я почитаю и предъявляю права на тебя. — Он перешёл к другой груди и щёлкнул по ней языком, каждый раз будто провозглашая «моё». — Сегодня, завтра и каждый последующий день.

— Я твоя. — Камео провела ногтями по его спине. — Я всегда буду только твоя.

Молния вспыхнула над скалами, на секунду озарив Камео золотистым цветом. Её красота была неземной, потусторонней. Струи дождя нашли трещины в породе и теперь капали на него с потолка. Прохладные сладкие капли без намёка на кислоту. Жар её страсти мгновенно нагревал влагу, создавая изысканное вино и вкуснейшие сладости. Он выпил каждую бисеринку с её кожи, выпил всю её.

То, что происходило между ними, было не просто актом близости, утолением сиюминутного желания. Их соитие укрепляло обещание, которое они давали на будущее.

Совместное будущее.

Превозмогая себя, отчаянно нуждаясь в большем, он отпустил её руки, снял с нее ботинки и расстегнул кожаные штаны на талии. Как только молния поддалась, он одним движением стянул с неё одежду.

Его взгляд пронзил Камео, когда она обхватила свою грудь, большим пальцем проведя по соскам. Оружие всё ещё было привязано к её бёдрам и лодыжкам, отчего она напоминала богиню страсти и войны. «Моя богиня». Он мог только изумленно смотреть на неё… пока его тело не потребовало действий.

Он сбросил все пистолеты и клинки, но предусмотрел, чтобы каждый лежал в пределах досягаемости. Он сорвал с нее трусики, точно также как и штаны, оставив её обнаженной. Лазарь пристально осмотрел её, томную, но дикую, получавшую наслаждение, но требующую продолжения.

Да, он видел её обнаженную и раньше, но каждый раз это было как первое откровение.

Яблоко в кожаном мешочке колыхалось между её пухлых дерзких грудей. Её тело обладало изящным мышечным тонусом, плавными женственными изгибами. Края крыльев бабочки охватывали бёдра и ягодицы.

— Раздвинь ноги для меня, Ками. — Раздался его хриплый голос. — Позволь увидеть каждую частичку моей любимой.

Камео повиновалась, открыв прекрасный розовый рай, в котором он так нуждался. Лазарь застонал от возбуждения… и благоговения. Она не просто была влажной, она вся промокла.

Движимый яростным возбуждением, он скользнул пальцем внутрь неё, глубоко, ещё глубже, и резко выдохнул. Её бедра приподнялись, внутренние стенки сжались, сводя его с ума.

— Ты была создана для меня, солнышко.

Она положила ногу ему на грудь, чуть выше сердца, и нежно, но настойчиво толкнула.　

— Раздевайся. Сейчас же. Покажи мне каждый дюйм моего любимого.

Раньше, когда она хотела увидеть его ноги, он колебался. В этот раз он встал и быстро разделся, охваченный нетерпением. Он стянул ботинки и штаны, бросил свое оружие рядом с её.

Её взгляд задержался на его изнывающем члене, и она облизнула губы.

— Вот мой монстр.

От его хриплого смеха её серебристые глаза будто расплавились.

— Твой, — сказал он, сжимая у основания свой ствол. — И он не просто любит свою женщину, он обожает её.

— Хорошо. Потому как нет другого мужчины, которого я бы назвала своим.

Камео пришла в волнение, когда Лазарь опустился между её ног. Каждый её нерв горел огнём. Она не могла вздохнуть, Камео окутал запах Лазаря, шампанское и шоколад. Искушение и чувственная роскошь.

Он перевернул её и заставил опереться на руки и колени. Кончиком пальца он проследил контур бабочки, от этого прикосновения все ее тело пронзило страстью. Он потёрся членом между её бёдер, легко скользя по влажному теплу. Идеально. Он не вошел в неё, но его манило предвкушение восхищения.

Напряжение росло внутри неё, заставляя требовать большего — от её мужчины — больше в тысячу раз.

— Это хорошо, очень хорошо, — выдохнула она, — но мне нужно намного больше.

Он наклонился вперёд, чтобы прикусить мочку уха.

— Сначала нужно тебя подготовить.

— Я готова. Обещаю!

— Давай-ка посмотрим. — Он поцелуями проложил дорожку по её спине, уделяя каждому позвонку отдельное внимание. К тому времени, как Лазарь дошёл до конца её татуировки, она вздрогнула. Одной рукой он схватил её бедро, разведя ноги шире. Другой рукой он провел между её бёдер… и поиграл там с ней, выводя круги, где ей больше всего хотелось. Она крутила бёдрами, в поиске его члена. — Ммм… Думаю, ты права.

— Нужно заполнить, — со стоном сказала она. — Пожалуйста, Лазарио.

— Просьба и команда в одном. — Его дыхание при мягком смехе коснулось её шеи. — Ты хочешь мои пальцы?

Он вошел одним внутрь и вышел, поток опять вошел, и она ахнула… затем Лазарь остановился на секунду, даря удовольствие. Вошел, вышел, вошел, вышел. Его ладонь давила на её сердцевину, подталкивая дальше и дальше в краю.