Она прогнулась назад. Закрыв глаза, Камео закричала, когда достигла пика. Удовольствие переросло в агонию, когда он начал бороться с собственной потребностью кончить. Никогда он ещё не чувствовал себя так хорошо, так правильно, но заставил себя прекратить движение.

«Наслаждение». Он не был готов всё это закончить.

Когда она обессиленно упала на кровать, одна рациональная мысль блеснула в его голове.　

— Надо предохраняться. Что на счет контрацепции?

Пот стекал по его спине, превращаясь в пар от горящей кожи.

Если бы ему пришлось отказаться от неё, Лазарь смог бы. Он будет страдать, но сделает это. Он никогда не хотел детей, не хотел, чтобы его любовь к ребенку была кем-то использована, не хотел обрекать детей на жизнь, ослабленную чем-то таким безобидным и таким ужасным, как кристаллы.

— Я делаю уколы каждые три месяца. — Она практически промурлыкала слова. — Я хорошо защищена.

Вздохнув с облегчением, Лазарь схватил её под коленями и согнул для более глубокого проникновения. С его первым толчком её томное удовлетворение исчезло. Застонав, она выгнулась, чтобы взять его ещё глубже.

Он медленно вышел, а потом ворвался вновь. Экстаз! Он напрягся, чувствуя каждую косточку в своем теле. Внутрь… наружу. Внутрь, наружу. Давление внутри него нарастало. Её внутренние стенки такие гладкие и горячие, он увеличивал скорость, пока не начал вколачиваться в неё, снова и снова. Кровать качалась, изголовье билось об стену. Картины упали, треснуло стекло.

— Ещё один поцелуй. Ещё одно прикосновение, — взмолилась она. — Всё ещё по одному разу.

Он накрыл ее рот своим, отбросив деликатность. Она радостно его приветствовала, с чистой женской агрессией. Их дыхание смешалось. По мысленной связи он знал, что Камео близка к кульминации. Как отчаянно она этого жаждала, будто никогда не испытывала удовольствия.

Он поднял голову и прохрипел.

— Посмотри на меня, моя прекрасная одержимость.

Её глаза открылись, встречаясь с ним взглядом. Дикие от возбуждения серебристые радужки. Потом она выкрикнула его имя, а её стенки туго обхватили его ствол. Он чувствовал её удовольствие, как физическое, так и эмоциональное, от этого его накрыл собственный оргазм.

С ревом он излился в неё.

Камео открыла глаза от самого сладкого сна в её жизни. Лазарь дремал рядом, обнимая её. Сердце Камео растаяло. Он впервые заснул с тех пор, как она впала в депрессию?

Нежная улыбка тронула её губы. Бедный, милый. Он так хорошо о ней заботился. Она растаяла и улыбнулась от болезненного ощущения в мышцах, которые долго не использовались. Да, он хорошо позаботился о ней, во всех смыслах этого слова.

Секс с ним длился целую вечность. Он катапультировал её на такие высоты, о которых она и не подозревала. Он совершил невозможное — заставил замолчать Несчастье. И сквозь все это, он смотрел и прикасался к ней, как к сокровищу, а не как к ненавистной обузе.

Жить без него теперь невозможно.

Возможно, он чувствует то же самое? Он называл её единственным влечением. Произнес одержимость на греческом.

Однако одно сомнение её тревожило. Когда она упоминала о Ларце Пандоры, какие-то тёмные эмоции промелькнули в его глазах. Стыд? Гнев? Если бы она была его навязчивым желанием, он бы сказал, что нашёл артефакт. Не позволил ей беспричинно переживать и беспокоиться.

Несмотря на своё прозвище, Лазарь был добрым и заботливым. По крайней мере, он был добрым и заботливым с ней.

Страх охватил её, когда она заметила, что кристаллы распространились по его груди. Она так хотела поговорить с Торином и Кили, но не собиралась предавать доверие своего мужчины. Даже для того, чтобы спасти его жизнь.

В конце концов, ничто не могло остановить это. Он так сказал.

Он сделал бы все возможное. Как и она. Конец истории.

Как можно осторожнее, она выбралась из его объятий. Уже сожалея о потерянном тепле и твердости, она накинула халат и на цыпочках подошла к столику, где присела и стала смотреть в зеркало.

— Помоги мне, — прошептала она. — Покажи, что нужно сделать, чтобы его спасти.

Зеркало осталось пустым.

— Пожалуйста, — попросила она в отчаянии.

Ничего. Никаких изменений.

Почему! Почему сейчас зеркало ей отказывало?

Несчастье засмеялся, её плечи поникли. Но она уловила изменения и выпрямилась. Нет! Никакой печали.

Демон перестал смеяться.

Внезапно раздался тихий стук в дверь. Когда Лазарь не шелохнулся, она встала и прокралась к двери. Торин стоял в коридоре, его белые волосы были взлохмачены, на лице застыло угрюмое выражение.

Она занервничала, прикрыв за спиной двери.

— Что-то случилось?

Он вздрогнул, не сумев скрыть это.

— Я всю неделю хотел поговорить с тобой, но… да. В любом случае. Как только ты отправилась на поиски Лазаря, я начал копаться в его прошлом. Когда Кили увидела мои заметки, всплыли воспоминания.

Её живот свело от нахлынувшего беспокойства.

— Я не скажу того, что знаю, но выслушаю всё, что ты смог раскопать.

— Он умирает, — объявил её друг, а она облокотилась о дверь. — Пару часов назад Люциен и Виола подтвердили это. Как Смерть и богиня Загробной жизни, они видят то, чего мы не можем. Конец для тебя или для Лазаря. Но я же знаю, что это касается только Лазаря. Его вены наполняются странными кристаллами, да? Кили сказала, что подобное случилось с его отцом… после того как он встретил мать Лазаря.

Ужас охватил её. Она онемела, не могла вздохнуть. Изумрудные глаза Торина наполнились сожалением, больше он ничего не сказал. Больше и не нужно было ничего говорить.

«После того как он встретил мать Лазаря…»

Камео была гибелью для Лазаря. Она — причина разрастания кристаллов.

На задворках её сознания Несчастье опять начал хихикать. «Вопрос времени, когда ты захочешь стереть память, ага?»

— Я не хотел тебе говорить, — сказал Торин. — Не хотел спровоцировать новый приступ.

Приступ. Какое незначительное невинное слово для обозначения лавины печали и боли, которой она подверглась.

Он продолжил.

— Я спросил Кили, можно ли его спасти, но за всё время, что она думала, сказала всего пару слов. Ну, три слова, если считать имя. Лазарь, король и бабочки.

Итак. Камео была права во всём. Бабочки были вестниками печальной судьбы.

Тихо качнув головой, она повернулась, шагнула в комнату и захлопнула дверь перед лицом Торина. Слёзы жгли её глаза, когда она увидела Лазаря, сидящего на краю кровати.

Он надел мятую рубашку и штаны. Оружие уже было на месте. Когда он натянул ботинок, его глаза светились гневом.

— Ты знаешь, — сказал он ровным голосом.

— Знаю, что убиваю тебя? — Колючий комок встал в ее горле. — Да. Я хочу, чтобы ты ушел, Лазарь. Сейчас. И никогда не возвращался. Тебе здесь больше не рады.

Он надел второй ботинок и встал во весь рост. Не желая встречаться с ним взглядом, Камео подошла к шкафу, где сняла халат и надела спортивный бюстгальтер, кожаные штаны и майку.

Когда она повернулась, он был уже рядом, прижимая её к стене.

— Я не отпущу тебя, — прохрипел он.

Обещание. Обещание, которое заставило её сердце расколоться в груди и обливаться кровью.

— У меня всегда есть выбор.

О, действительно? Она ударила его изо всех сил. Багровая жидкость потекла из уголка его рта, голова отклонилась в сторону. Его глаза сузились до крошечных щелочек.

— Я напала на тебя, — плюнула она ему в лицо. — Давай же, скажи, что я теперь твой враг.

Его руки обвились вокруг её шеи, но вместо того, чтобы сжать, он провёл большим пальцем по учащенному пульсу.

— Ты никогда не будешь мне врагом. Ударь, как хочешь, любимая. Я никогда не дам сдачу.

— Не называй меня любимой. — Он не это имел в виду. Не мог. Человек, который любил бы её, не предал бы. — Ты решил, позволить мне уничтожить тебя. Решил, что я смогу справится с чувством вины, когда тебя не станет. Решил…