Пролетев сразу несколько метров, я перехватился за скобу, и тут же навернулся — ржавая железяка надломилась. Но я уже уцепился за следующую, едва не пропахав себе подбородок.

Тут же мне в щёку брызнули крошки бетона — пули шлёпнули совсем рядом. Я рефлекторно сжался, пытаясь прильнуть в каменной стене, но обстрел опять ушёл выше.

Сверху почти никто уже не кричал, только слышались отдельные стоны. Кажется, трущобников там неплохо проредили.

Я поспешил вниз, цепляясь и перескакивая скобы, как заправский паркурщик. Не было смысла оглядываться, пытаясь рассмотреть стреляющих солдат. Зачем, если у меня нет оружия, нет наводчика, да и позиция заведомо проигрышная? Если попадут, то всё кончено, а если нет, то… надо бежать! Срочно покинуть зону обстрела.

Моего уха коснулся ветерок — это пролетел вниз подстреленный трущобник, едва не задев меня. Потом пронеслось ещё тело, только чуть в стороне.

Я уткнулся во что-то мягким местом, и чуть не заорал — посох Эвелины уже заметно напитался магией, и раскалённый кончик чуть не заставил меня взлететь обратно. Да жжёный… ну почему мне всегда везёт только на этот конец её посоха?!

— Сожри тебя Чёрная Луна, привратник! Убери задницу! — возмутилась чернолунница.

Я взглянул вниз со вселенским возмущением на лице. Её-то псину, и это я должен задницу убрать?!

В этот момент пули зашлёпали по бетону совсем рядом, осыпая нас пылью. Кажется, солдаты взялись уже за спустившихся в канал помойников.

Я не смотрел, сколько осталось до дна. Просто оттолкнулся и, пролетая мимо Эвелины, перехватил её за талию.

— Де-е-еве-е-ерь!!! — Эвелина не удержалась, полетев вниз со мной, — Незримую тебе в душу!

Мы сшибли с лестницы Хромого, мальчишка даже не успел пикнуть. Пролетев до дна метров пять, вся наша гурьба рухнула прямо на головы застывших помойников.

Зомби стояли, явно пытаясь переварить в медленных мозгах, что вокруг них происходит. А ведь их пустые головы и плечи в какой-то степени спасли нас от переломов.

Я всё-таки долбанулся о бетон затылком, на миг лицезрев перед глазами черноту с бегающими звёздами. Ну, самая натуральная Пробоина!

Надо вставать, Тим. Ну, Василий, твою мать, хоть бы помог…

И Вася явно помог, потому что моя рука сама полезла в кошель. Твою псину, как голова-то гудит!

Вокруг летят пули, падают и кричат от боли помойники, а я тереблю коробочку с «вытяжкой». Звуки выстрелов пробиваются будто сквозь вату, рядом что-то плещет, окатывая брызгами лицо и залепляя глаза.

Пальцы не слушаются, но я с трудом нащупываю, вытягиваю таблетку.

— Молодчик, дрищ, — вырвалось у меня.

Зубы уже грызут «вытяжку», а я рывком переворачиваюсь, сползаю с чьего-то тела. Руки погрузились в холодную воду, и это придало чуть бодрости. А может, уже и таблетка начала действовать.

Протираю глаза. Всё равно ничего не вижу, здорово приложило. В нос бьёт смрад то ли от канализации, то ли от нечищеных зубов… Ну, это точно не Эвелина.

Пули вокруг вгрызаются в бетон, в лежащие на нём тела, с плеском входят в лужи. В такие моменты сразу вспоминаешь о высших силах…

Я подтягиваю колени под живот, пытаясь подняться на четвереньки, и слушаю своё тело. Вроде ничего не сломал, но голова гудит, будь здоров. Ничего не вижу…

Лезу через чей-то вяло стонущий организм. Так, это помойник.

Ага, вот следующее неизвестное тело. Рука скользит по ткани и накрывает что-то круглое, мягкое, и весьма упругое. А вот это точно Эвелина!

Слабый женский стон подтвердил догадку. Да, всё-таки ей есть чем гордиться, при её-то худобе.

— Убери руки от моей груди, привратник! Это для того единственного, который грядёт… ко мне… Я жду его… тело ждёт… — голос Избранницы доносился слабо и приглушённо, но я уже не слушал.

«Вытяжка» действовала наплывами, и с каждой волной мне становилось лучше. Вот только что ничего не видел, а тут вдруг словно включили картинку, как будто связь наладилась.

Да, мы рухнули прямо на толпу помойников, которые только-только спустились, но застыли в непонятках. Обстрелы для них были явно чем-то из ряда вон выходящим.

Бедолаги ворочались, кто подстреленный, а кто оглушённый нашим падением. Впереди маячили десятки силуэтов — остальные зомби, несмотря на творящийся ад, послушно тащились к нескольким чернеющим туннелям на той стороне канала.

— Давай, твою псину! — я встал, пошатываясь, перехватил Эвелину за талию. Ух, тяжеленная.

И новая волна бодрости и сил. Я даже смог с чернолунницей на плече перешагнуть через согнувшегося помойника, который только и бормотал:

— Мама! Мама…

Ага, никакой это не помойник, а наш хромоножка. Не глядя, я подхватил это тело за шкирку, потащил за собой.

Сколько ещё адреналина и сил даст мне «тхэлусно-нэриумная вытяжка», я не знал, поэтому просто пёр вперёд. Эвелина на плече, сзади шоркает задницей по бетону плачущий Хромой. Твою мать, как бы пупок не надорвать.

Протяжный вой из туннелей снова заставил меня вздрогнуть. Я уже слышал раз такое возле Маловратска, и тогда из саркофага с Вертуном внутри вылез Вывертыш. Охренительно ужасное нечто…

Жжёный псарь, сейчас я к такой встрече не готов!

Что-то тёплое стало затекать мне за шиворот. Я выругался, поняв, что Эвелина ранена и истекает кровью.

— Эвелина, псина чернолунная, держись! — я стал ругаться, не разбирая слов.

— Кто тут… псина… — девушка возмутилась, но довольно слабо, — А правду говорят, Незримая… является… собака…

Я зарычал, прибавил шагу, обгоняя вялых зомбаков:

— Дорогу, придурки!

Естественно, эти безмоглые ничего не понимали, и некоторых приходилось расталкивать и сносить с дороги, чуть не спотыкаясь об них. Ничего, пятая точка Эвелины служила довольно гуманным тараном.

А вокруг творился, как у нас говорят, самый натуральный жжёный псарь. Я слышал, как свистят пули, краем глаза видел красные трассы, прошивающие помойников. Тогда бедняги резко улетали назад, подхваченные шальной и мощной пулей.

Да, на хрен, нашим умникам придумать такую учебную иллюзию фантазии бы не хватило… Давай, Васёк! Давай, Тим… Ещё шаг, и ещё!

Не сразу я расслышал бормотание вокруг:

— Порошок принести…

— Принести порошок…

— Пирус…

Шёпот помойников только пугал ещё больше. Да это апокалипсис какой-то — не хватало только, чтоб разверзлись кровавые реки. Хотя и так вода, плещущая под ногами, отливала зловещей багровостью под светом Красной Луны.

Я вскинул глаза, засекая сразу несколько мерцающих огневых точек на набережной Каменного Дара. Ух, толчковые псы, расслабились, бьют в открытую. Сюда б мою винтовку, верный и родимый «свисток», я бы ваше гнездо раскурочил за пару минут.

Тоннели были всё ближе и ближе, их тёмные своды вырастали перед нами, поражая размерами. Позади лежали уже десятки тел, но нас всё ещё окружала внушительная толпа зомби. Скрываться в толпе безмозгликов было негуманно, но именно благодаря им-то мы и добрались.

Солдатам сверху уже было неудобно стрелять, им приходилось свешиваться через бойницы. И это дарило шанс, что у нас всё получится!

Чернолунница явно бредила, что-то бормоча, да и пацан в моих руках как-то притих, даже не стонал уже. Неужели задели его?

— Муж мой родимый, — послышалось от Эвелины, её ладонь нежно погладила мне щёку, — Я твоя, возьми меня…

— Уже… уф!.. бегу… потерпи только! — просипел я в ответ, чувствуя, что лёгкие уже сдают, — Держись!

А в груди у меня и вправду будто раскалённый огненный Вертун поселился. Дышать было нечем, мышцы на пределе, и второе дыхание мне даже не светило — я слишком перенапрягся, да и Василий тот ещё боец. Если бы не «вытяжка», мы бы свалились ещё там, у лестницы.

— Не позволишь… остаться мне… девой, не познав сладострастия… плод… — Эвелина стала распевать какую-то песню, но её голос слабел, — Будешь ты, мой избранник, кто первый… кто… когда… суд Незримой… войдёт…