– Я сдаюсь!

И без чувств рухнул на землю.

Дальше начался хаос. Как только Кест упал, люди Шурана взяли противников в кольцо: пятеро охраняли командира, остальные стояли над телом Кеста. Я подбежал к нему, но рыцари дали понять, что они меня не пропустят. Брасти, Валиана и Дариана присоединились ко мне, выстроившись напротив рыцарей.

– Остановитесь, – прошептал Шуран, он тяжело дышал и едва смог выговорить.

Большой рыцарь снял шлем, со лба его стекал пот, придав обгорелой части лица неестественный блеск.

– Все закончилось. Никто не погиб и не должен погибнуть.

– Расступитесь, дайте нам осмотреть нашего друга, – сказал я. Рыцари сдвинули ряды.

– Ваш бешеный пес теперь наш пленник, – заявил один из них. – Он пытался убить рыцаря-командора Арамора.

– Он не в себе, – сказал я. – Он бы никогда…

Шуран махнул рукой.

– Это поединок, честная драка, – сказал он, обращаясь к своим людям.

– Но, рыцарь-командор, – возразил парень, – этот человек…

– Выстроиться позади меня! – приказал Большой рыцарь, и его воины, действуя на удивление слаженно, тут же оставили Кеста и выстроились в шеренгу в четырех футах позади Шурана. Рыцарь-командор сделал шаг назад, чтобы уступить мне место, – я встал на колени рядом с Кестом. Сердце его билось, но медленно, гораздо медленнее, чем мое. Может, теперь это нормально для Кеста? Я понятия не имел: раньше у меня в друзьях святые не ходили. Он выглядел так, словно принадлежал к миру иному. Красное сияние не исчезло, но как бы приглушилось, словно он несколько дней простоял на солнце. Кожа была сухой, почти обгоревшей.

– Что, тысяча чертей, с ним стряслось? – спросил я.

Ответа я не ждал, но, к моему удивлению, Шуран заговорил:

– Думаю, это горячка святого.

Брасти встал рядом.

– Шутите? Горячка святого – это же красная сыпь по телу, детская болезнь!

– Родители называют так этот недуг, потому что симптомы похожи. Но существует и настоящая горячка святого, и назвали ее так по особой причине. Мало что написано об истинной природе святых, но я читал в одной книге, что у них внутри гнездится какая-то болезнь. Когда Кест в последний раз проводил время в святилище? Ни разу с тех пор, как он убил предыдущего святого клинков?

– Он победил его в честном бою, – заметил я. – Кавейл пытался убить нас.

– И все равно, почему Кест не…

Брасти вышел вперед.

– Мы лишь хотим вам сказать, железный человек, что понятия не имеем, о чем вы тут говорите.

Рыцарь-командор посмотрел на Кеста широко распахнутыми глазами.

– Боги! Не удивительно, что на него нашло это безумие. Поверить не могу, что он так долго сдерживал его…

– Какое святилище вы имели в виду? – спросил я.

– Церковь. Любую часовню. Он должен провести в ее стенах три ночи, пока…

– Он не может войти в церковь, – сказал я. Нашу последнюю встречу с Трин я не скоро забуду. – Кест не смог переступить через круг из камней.

– Вот как нужно сделать, – объяснил Шуран. – Пойдите в церковь и попросите священнослужителя убрать один из камней, и тогда Кест сможет туда войти. После этого священник должен поставить камень на место и восстановить круг…

– Разве он тогда не попадет в ловушку в церкви? – спросил Брасти.

Дельный вопрос, подумал я.

– В этом-то всё и дело. Он будет заперт внутри святилища. Нужно сдерживать ту силу, что сжигает его изнутри. Святой должен смириться в церкви, чтобы спастись. Если рассказы правдивы, то спустя три дня священнослужитель сможет снова убрать один камень, и святой выйдет в мир, способный контролировать собственное безумие.

– Вы очень много знаете о святых, – заметил я.

– Разве не все люди надеются стать чем-то большим, чем они являются?

Этот ответ меня насторожил, но одного взгляда на лицо Кеста хватило, чтобы вспомнить, что у нас есть неотложные заботы. Кожа его бледнела, становясь нормального цвета, но он выглядел исхудавшим и изможденным.

– И что же мне делать теперь? – пробормотал я.

– Ничего, – сказал Шуран, возвращая клинок в ножны и отходя от нас. – Я не знаток, но читал, что Кест на какое-то время придет в себя. Когда накатывает приступ горячки, он… проходит очень бурно, но потом человек может контролировать себя в течение какого-то времени. Однако я бы очень советовал вам, когда вы закончите дела с герцогом Исолтом, найти святилище для Кеста.

– Черт, – выругался Брасти. – Похоже, не всё в жизни святого годится для легенд.

Шуран улыбнулся.

– Кое-что годится. И думаю, что призванным тяжело этому противится.

Я вспомнил, что Кест выкрикивал в начале драки с Шураном. «Да у тебя алчность на лбу написана!»

– А вы, сэр Шуран? Вы чувствуете призвание стать святым клинков?

– Сейчас я призван лишь к тому, чтобы вернуться к моему герцогу, – сказал он. – Сэр Лорандес, если вы не возражаете.

Названный рыцарь оставил строй и подошел к лошадям. Не сказав ни слова, он взял повод жеребца, на котором ехал Шуран, и подвел его к нам.

– Все остальные поедут во дворец герцога вместе с вами, – сказал Шуран. – По прибытии встретимся, завтра или послезавтра. – Он повернулся и посмотрел на своих рыцарей. – Клянусь честью, никто из моих людей не станет причинять вреда Кесту или кому-то из вас.

– Но почему вы должны уехать прямо сейчас? – спросил я. – Почему вы отправляетесь один раньше всех остальных?

– Потому что мой господин призвал меня и повелел ехать без промедлений. В одиночку я доскачу до дворца намного быстрее. Я исполняю приказы герцога, Фалькио. Моя служба заключается именно в этом.

Он возвышался надо мной, и я поглядел ему прямо в глаза.

– А что, если герцог решит предать нас?

К его чести, Шуран даже не моргнул.

– Герцог Исолт – правитель Арамора. Если он решит разорвать ваше соглашение, я ничего не смогу поделать.

– Значит, вы предадите нас, если он прикажет.

– Вы совсем не понимаете смысла рыцарской службы, Фалькио. Если герцог прикажет, то это не будет считаться предательством.

Мое уважение к Шурану росло день ото дня, и, возможно, в другой жизни мы бы подружились. Но в этот момент я думал лишь об одном: святые угодники, как же я ненавижу рыцарей.

– То есть вы ждете, что мы беспечно впорхнем во дворец, надеясь, что не угодим в ловушку? Если Исолт решил продать нас Трин, то что может помешать ему схватить или даже убить нас, чтобы заключить с ней сделку?

– Герцог Исолт никогда бы так не поступил, – твердо ответил Шуран. – Если он передумает и решит поддержать герцогиню Трин, а не принцессу Алину, то он скажет это вам прямо в лицо и отошлет. Он не прикажет мне схватить вас если вы не нападете первыми.

Я оглянулся на его людей. Нас пятеро, их – десять, нормальные шансы. Если придется драться, мы сможем их победить, если, конечно, Кест придет в себя после обморока.

– Могу поклясться, – сказал Шуран, – что лично гарантирую вам безопасность, если вы приедете во дворец.

– А если Исолт прикажет вам напасть на нас? Тогда что? Вы откажетесь?

Для меня вопрос был очевиден, но Шурана он потряс. Подумав, он сказал:

– Я откажусь от рыцарства и сделаю всё, чтобы выполнить обещание, данное вам.

– А как же ваша драгоценная честь?

Он сунул ногу в стремя и вскочил на коня.

– Если герцог прикажет мне напасть на тех, к кому он обещал относиться справедливо, то моя честь не будет стоить и ломаного гроша.

Он пришпорил коня, а я остался стоять на постоялом дворе, чувствуя себя одновременно предателем и преданным. Вот так штука!

Спустя несколько часов мы выдвинулись в путь, сопровождаемые рыцарями Шурана, которые хранили гробовое молчание. Кест очнулся от своей горячки, когда мы почти уже соорудили для него носилки: все плащеносцы умеют вязать различные узлы для подобных случаев. Красное сияние практически прошло, сменившись сероватой бледностью – возможно, это был всего лишь симптом истощения, но я не мог успокоиться, боясь, что это более серьезная болезнь. Он медленно тащился на своей лошади, упершись взглядом в землю, словно пьяный с похмелья, который пытается понять, сколько же он проиграл в кости, – трудно даже было назвать это верховой ездой.