– О ваших поисковых запросах. Результат, к сожалению, отрицательный. Клаус Хампельман не обнаружен. Девочка тоже…

– Жаль. Клаус был чрезвычайно полезен, – сказал темник. – Его заместитель годится только на то, чтобы сигары скручивать. Что до девочки, то она на Авалоне. Ею я займусь лично.

– Она действительно так важна?

– Я займусь ею лично, – повторил темник, явно не одобряя излишнего любопытства посланника. – Что по проекту «Карпаты»?

– Многие знатные роды выказали готовность прислать своих детей для обучения в вашем летнем лагере. Но, признаться, мало кто понимает, зачем вам возиться с юнцами.

– Вам и не надо понимать, – заметил Альберт. – Просто подготовьте все необходимое для запуска проекта. Начнем на зимних каникулах. Считайте, что я бескорыстно выполняю социальную миссию, осознавая свою ответственность перед нашим сообществом.

На лице эмиссара отразилось глубочайшее сомнение.

– Это воспитание элит, брат Бернар, – счел нужным пояснить Альберт. – Наши старые школы давно выродились в ученые секты, где старые профессора-маразматики, забывшие даже основы Темного искусства, погребают жажду юности в залежах мертвой латыни. Где вы учились?

– В Праге.

– Бьюсь об заклад, там все та же лаборатория, что и во времена Бецалеля[53]?

Бернар хмыкнул.

– Те, кто повелевает умами молодых, держат в руках будущее, – продолжил темник. – Никто даже не представляет, как далеко я продвинулся в Темном искусстве. Нам нужен новый подход к обучению, свежий взгляд на самих себя.

– Мастер, вы создаете будущее для себя?

– Я создаю будущее для всего этого мира, Бернар. Запомни это. Ради меньшего и не стоит ничего затевать. Пойдешь за мной – и будешь велик, встанешь на пути – и исчезнешь. Теперь ты можешь идти, передай мои слова Ложе.

Посланец поклонился, на миг коснулся стола, положил на него нечто невесомое. Вышел.

Свеча вспыхнула, возвращаясь к обычному свету, и на столе блеснул тончайший, как мысль, прозрачный стеклянный клинок.

Дверь захлопнулась. В подземелье вернулась на мягких лапах тьма, обернулась вокруг колдуна, выдохнула жарко в ухо.

Темник протянул руку, клинок блеснул. Тяжелые капли крови падали из сжатого кулака на стол, но не достигали его, истаивали в воздухе, испарялись черным туманом в густеющих тенях. Тени ели у него с руки, ластились к пальцам, возились клубком, как слепые котята.

А потом одна из теней легла на стену, встала под потолок. Черен был ее лик, гневны белые глаза.

– Она здесь, господин Хозяин Охоты, – сказал колдун. – И она, без сомнений, Видящая, раз добралась на острова Вечной Молодости без Лоцмана.

…И они пошли в тоннеле застывшего воздуха: солнце перебегало дорогу, море плясало, волны стелились под ноги. Раз – и пролетели мимо острова, один за другим, маленькие и большие, скалистые и пологие, а после навстречу выплыл остров с отвесными обрывами, обсаженный со всех сторон скалами, точно садом каменных кипарисов, лабиринтом, где волны и ветер играют в прятки. Они пронеслись сквозь него как игла сквозь ткань, одним взмахом, как всаживает ее опытный портной, и вот уже лестница из темно-серого гранита выкатывает им под ноги широкий язык. А наверху над белыми стенами горят красным огнем медные крыши цитадели.

Дженни поморщилась. Привычно пахло морем и солью, но меж этими двумя запахами вплетался еще один, острый, резкий, непонятный.

Она покосилась на Тадеуша. Волк внутри его взъерошил шерсть и поднял верхнюю губу, зверодушец был напряжен и собран, будто готовился к схватке.

Они медленно пошли вверх.

– Что с тобой?

– Чайки, – шепнул юноша. – Здесь нет чаек.

– И что?

– На Авалоне чайки живут везде. А тут их нет.

Дженни задумалась. И верно, шумело море, свистел ветер, но золотоклювых чаек Авалона и след простыл.

– Нет чаек, и еще запах, – продолжал зверодушец. – Мерзкий запах… Это плохое место, Дженни.

– Невежливо уходить не поздоровавшись, – шепнула Дженни. – Я хочу знать, кто такой Талос и что ему от меня надо.

– Владыка Талос – господин закона, хранитель традиций Магуса, – отозвался один из фейри позади.

– Как вас зовут? – обернулась Дженни. – Вы не назвали имен…

– У нас нет имен, – сказал фейри. – Таков наш гейс[54]. Пока заключен Договор между первыми и Магусом, мы отказались от них.

– Гейс?

– Клятва, – печаль мелькнула в зеленых глазах фейри. – Вы можете звать меня воин Белого копья Талоса.

– И много у Талоса копий? – спросил зверодушец.

– Достаточно, человек-волк.

Мгновенная тень пересекла лестницу, Тадеуш вскинул голову, но небо было пусто. Только все тот же запах – острый до рези птичий запах с отчетливым привкусом меди, только тихий металлический звон он успел уловить.

Он обернулся. Фейри смотрели на него непроницаемым взглядом, полным изумрудного цвета. Дженни пожала плечами – она что-то заметила, но что именно, – не сказала бы даже под сывороткой правды.

Чем выше они поднимались, тем больше нервничал Тадеуш. Он сжимал табличку в кармане. Больше всего ему хотелось схватить Дженни за руку и прыгнуть куда придется.

Быстрые как молнии существа проносились над ними еще дважды, и оба раза Тадеуш не успевал их заметить. Их запах становился все гуще, и его мутило. А фейри будто плыли над ступеньками, и Тадеуш не сдержался, бросил на их предводителя ясный взор.

Огнистый вихрь, пронизанный нитями молний, призрачная фигура, дрожащая в своих границах, лишь отдаленно схожих с человеческими…

Узкий меч сверкнул перед его лицом, юноша отшатнулся.

– За подобное мой народ убивал без вызова и последнего слова, – фейри впервые повысил голос. Клинок не дрожал в его руке, закругленный кончик делил мир надвое – до и после удара.

– Это было прежде, брат, – мягко сказал второй, тот, что назвался воином Белого копья. – Опусти меч.

– Не смей больше смотреть на нас! – Меч нырнул в ножны, фейри отвернулся и сказал что-то вполголоса.

Дженни засопела, побагровела и бросила в спину фейри:

– Это мерзко. Сейчас же извинитесь!

– Госпожа?..

– Я слышала, что вы сказали! Он не пес, он мой друг!

Фейри вздрогнул, глаза у него стали широкими и смешными.

– Я… прошу прощения. Я сказал это на языке своего народа и не думал, что кто-то меня услышит. Прошу извинить меня.

Тадеуш нехотя кивнул – были бы они в лесу, он бы поиграл в кошки-мышки с этим долговязым «рыжиком», но сейчас надо было сдерживаться. И он сдерживался.

Больше они не разговаривали до самого дворца. Дженни возмущенно сопела – видимо, фейри сказал что-то очень гадкое. Тадеуш размышлял над сотней вещей сразу – как уберечь Дженни, как быстрее убраться с этого острова, что за птицы над ними шныряют, откуда Дженни знает язык фейри и почему ему не сиделось в родном Краснолесье?

Когда он поднял голову в очередной раз, дворец, маячивший где-то вверху, ударил по глазами блеском крыш и сиянием белых стен.

Медные ворота, отполированные до такого блеска, что солнечные лучи будто поскальзывались и летели прямиком в глаза. Сквозь них прошел бы не сгибаясь Мимир-младший. На случайных гостей смотрел суровый лик – растрепанные волосы, сощуренные глаза, искаженное в гримасе гнева лицо.

Владыка Талос не был милостив к путникам.

– И что, их откроют для нас? – изумилась Дженни.

– Их откроют только в конце времен, когда небо и земля поменяются местами, – ответил фейри.

Дженни и Тадеуша провели к небольшой дверце в привратной башне, та отворилась, и их «добрый» конвой раскланялся. На прощание фейри не сказали ничего – ни «спасибо», ни «извините».

Подумать только, она когда-то мечтала встретить первых. Знала бы, что они такие гордецы…

– Если ты решишь вернуться в Башню, только дай знать, – Тадеуш легонько придержал ее за локоть, когда они шли гулкими крытыми галереями вслед за провожатым – тоже рыжеволосым и зеленоглазым фейри.