Автобус двигался на юг.

Паром принял последнюю машину, створки грузовой палубы закрылись. Пассажиры покинули свои места и потянулись наверх – к шезлонгам на смотровых палубах, к кафе и магазинам, барам и бильярду. Техник Густав Олавссон прошелся последний раз по трюму, проверяя, все ли заглушили двигатели и покинули автомобили, за время работы он всякого насмотрелся. Мимо черного «Рэндж Ровера» в крайнем ряду он прошел со спокойным сердцем, но остановился. Мотор был заглушен, но водитель сидел в машине. Руки в черных перчатках на руле, лицо скрыто шляпой и темными очками.

Густав постучал в стекло:

– Простите, сэр, правила запрещают пассажирам…

Стекло опустилось, и у техника перехватило дыхание. Он услышал:

– Все в порядке, все, как обычно, все покинули трюм.

– Все в порядке, я могу идти наверх, – повторил Густав, повинуясь взгляду алых глаз.

Техник повернулся и пошел к лестнице. Ноги он слегка подволакивал.

«Поработать над контролем моторики, – заметил Охотник, некогда бывший Клаусом Хампельманом. – Не дотягиваю».

Он закрыл глаза, солнечный свет даже в том малом количестве, что просачивался в трюм, раздражал.

Подняться наверх, в стада этих жрущих и пьющих потных обезьян? Прежде чем солнце убьет его, он в бешенстве убьет немало людей.

Нет, он проведет время здесь. Есть над чем поразмыслить.

Пробуждение далось тяжело. Ледяная ловушка, куда он угодил после схватки с этой мерзкой мадагаскарской кошкой, уберегла до весны, но он до того ослабел, что едва мог передвигаться. Двигаясь ночами, он добрался до ближайшего городка и прошелся по магазинам. Полиция прибыла очень удачно – он как раз заканчивал сборы. Они охотно отдали ему автомобиль и оружие.

В Швеции он сменил машину на внедорожник. Конечно, мог бы угнать, но предпочел арендовать. Автосалон был серьезным испытанием сил – ему пришлось контролировать сразу пятерых, чтобы никто из них не отвлекался на его внешний вид и воплями не мешал ему спокойно оформлять поддельный договор аренды.

Хорошо, хоть бывший хозяин перестал ломиться в голову. Охотник давно не ощущал, как тот скребется в запоры его разума. Подевался куда-то Альберт Фреймус.

Сгинул, и пусть бы вовсе не возвращался. Охотник более никому не подчинялся, у него была цель и смысл – найти ее, беловолосую ведьму. Она исчезла, он перестал слышать ее запах и, значит, мог спать во льду спокойно, но вот она появилась, как звезда вспыхнула на западе, и его мерзлое сердце забилось сильнее. Он проснулся.

Она вспыхнула на северо-западе и вновь исчезла, но теперь он ее не упустит. Единожды вернувшись во Внешние земли, она вернется вновь.

После перерождения многие знания стали ему доступны, Клаус не задумывался отчего. Так было, и он просто этим пользовался. Даром суггестии и контроля над разумом, ночным зрением, тончайшим нюхом, необычайной физической силой и многим другим.

Он принимал это так же, как и тягу к человеческой боли, страху и смерти. Чтобы питать тело, ему годилась любая пища, но чтобы питать внутренний огонь, нужна была пища иного рода. Чужое страдание, и чем сильнее, тем лучше.

Паром вздрогнул, зашумели двигатели, и винты медленно принялись перемалывать плоть Балтийского моря. Паром плыл в Данию.

Первым, кого увидела Дженни, когда открыла глаза, был Роджер. Он сидел над ней, и девушка поразилась, с какой неожиданной нежностью он смотрел на нее.

Над головой его струился синий шелк, как замена небесам. Дженни сразу поняла, где находится.

Дрессировщик нахмурился и пробормотал в сторону:

– Она проснулась.

Дженни села. Голова кружилась, перед глазами стоял жадный дым, пожирающий мертвецов.

У стены сидел худой осунувшийся человек, он кутался в плед и жадно пил из пиалы тонкого фарфора.

Тонкие губы, острый нос, запавшие желтые глаза.

Дженни что-то просипела. Беспомощно огляделась, хотела встать – и чуть не упала, Роджер едва успел ее подхватить.

И голос, и ноги ее не слушались.

– Привет, волчонок, – сказал Дьюла.

«Дьюла!»

Дженни беспомощно раскрывала рот, пока Юки не вложила ей в руки горячую пиалу.

– Пей, – велела она.

Дженни послушалась. Тут любые указания будешь выполнять, если паралич грозит!

Арвет, Тадеуш, Лас – все здесь, в Зале Советов, и все не в лучшем состоянии. Лас лежал на боку, вытянув все четыре лапы, Арвет с Тадеушем шатались, как камыш на ветру.

Что случилось? Кто их сюда перенес?

Над ней склонился Людвиг, потрогал пульс прохладными пальцами. На длинном породистом лице отразилось удовлетворение:

– Приходишь в норму. У вас началась аритмия, у всех сразу. И давление сильно упало. Понимаю, что ты хотела сделать все сама, но дело могло кончиться печально. Я позвал Юки.

– И правильно сделал! – Дженни впервые видела, чтобы директор СВЛ была рассержена. – Эта авантюра вам могла обойтись очень дорого. Ты хотя бы понимаешь, что могла остаться там навсегда?

Дженни покачала головой.

– Нет. – Честность – лучшая политика, с недавних пор начала понимать она. Не надо стараться казаться кем-то другим. Тут бы сил найти остаться самим собой.

– Ничего я не думала. Дьюлу хотела найти. А там такое….

Зверодушец поймал ее взгляд, чуть заметно, заговорщицки улыбнулся, и Дженни стало гораздо теплее.

Они же сделали это! Осталось только Эдварда и Эвелину найти – и все свидетели в сборе!

Юки повела веером, и шелк закружился вокруг них, они были вместе со всеми – и в то же время отдельно, ни единого звука не проникало в синий шелестящий кокон.

– Расскажи подробно, что ты видела, – велела госпожа директор.

…Когда Дженни закончила, Юки щелкнула пальцами.

– Август, – сказала она в пространство. – Сообщи Германике, что она отправляется завтра за Эвелиной и Эдвардом Ларкин.

Дженни подскочила.

– …со всей своей командой, – успокоила ее Юки. – И передай Сатыросу, чтобы ускорил расконсервацию оружейных складов.

Что ответил Август, Дженни не расслышала, но Юки, видимо, осталась довольна.

– У тебя будет отдельное задание, – напомнила ей директор. – Калеб Линдон, мальчик-химера. Ты должна с ним встретиться и забрать Синюю печать и весь компромат на Фреймуса, который он отыщет. Германику я предупрежу, она даст тебе свободу. Но учти – в этом случае с тобой будет только Лас.

Дженни кивнула:

– Справлюсь. С Калебом у нас… сложные отношения. Но не такие сложные, как с Фреймусом.

Юки задумалась:

– Ты уверена, что четко поняла слова Древней земли? Зеленая печать уже давно в руках темников?

Дженни кивнула:

– Почти двадцать лет назад. Кажется, в этом напрямую замешан Альберт Фреймус. Я хочу сказать, видели бы того хранителя мертвых…

– С такими доказательствами, Синей печатью и уликами Калеба мистер Фреймус задержится на Авалоне, – сузила глаза Юки.

– А СВЛ тем временем перевернет вверх дном все его резиденции. Зеленая печать должна вернуться в руки Магуса. Я сильно сомневалась в плане Марко, но его удача сильнее самого черта.

Шелковые полотнища развернулись, и они снова оказались в одном пространстве со всеми.

После короткого инструктажа Дженни еле улизнула от Арвета, Тадеуша и Ласа. Этой троице не терпелось обсудить, что же случилось на Дороге Снов, а Дженни, наоборот, обсуждать это не хотела. Ни под каким соусом.

Она хотела выдохнуть и хоть немного поговорить с Дьюлой.

Хорошо, что она успела нагнать его на лифтовой площадке.

Они ехали долго, до самого низа. Дьюла молчал и вел себя так, словно был в Башне Дождя сто раз и она ему до смерти надоела.

Дженни тоже молчала. Как-то непонятно, с чего начинать разговор с человеком, в теле которого полгода жил волк, а душа томилась в ловушке для мертвецов. Туго с темами для общения в таких ситуациях.

Клоун вышел на нижнем уровне, над причальными пирсами и пошел над темным морем краем опасной тропы.