– Это не про Магус, – вскинул глаза Арвет. – Это совсем про другое!

– Разве люди Договора не люди? – удивился Людвиг. – Думаешь, Христос про них не знал?

– Я никак не могу все это соединить в голове – как может существовать Бог и все это… – Арвет обвел рукой лес.

Ланге прищурился:

– Ничего не скажу про христианского Бога, не встречал. Но говорят, что он художник. А это красиво.

Арвет взглянул на пламенеющий шар солнца, тонущий на горизонте, на багровые тени на золотом песке, на темный нож мыса, вонзающийся в светлое море.

– Красиво, – согласился он.

– Почему тебя занимает болезнь чудодейства?

– Привыкаю к новому состоянию, – пояснил Арвет. – Хочу понять, чего остерегаться.

Людвиг усмехнулся:

– Будь скромен в желаниях, не проси много и не требуй чудес от мира. В отличие от обычных людей, на твою просьбу мир может откликнуться. Тогда придется платить. Живи обычной жизнью, как все люди. Если можешь пройти пешком – не летай, если можешь разжечь костер спичкой – не мечи молнию.

– Тогда зачем нужны способности?

– Вот тебя и настигла первая ловушка, – улыбнулся силач. – Любопытство. Наша природа подталкивает к использованию способностей: чем больше ты практикуешься, тем легче получается. Чем чаще просишь, тем выше плата. А платишь ты всегда собой, своим телом или душой, ничего больше у тебя нет. Давным-давно был один великий Властный, который хотел обойти принцип расплаты. Но и он не придумал ничего лучше, как заставить других платить за себя. Все кончилось плохо.

Арвет задумался. Древние Властные его не занимали. А вот Дженни…

– Почему же люди Магуса сходят с ума?

– Кто сказал о безумии? Те, кто чудит, чувствуют себя прекрасно и думают, что наконец освободились от оков расплаты. А на деле они бегут марафон со смертельным исходом, танцуют до полного изнеможения. Они впадают в экстатический восторг, теряя всякий контроль, просят и получают, творят чудеса без смысла и оглядки, пока наконец расплата не настигает их.

– И много они так могут натворить?

– Все зависит от силы и одаренности человека, – пожал плечами атлет. – От его удачи. Если в чудодейство впадает по-настоящему сильный член Магуса, дело может обернуться нешуточными катаклизмами. Засухи, торнадо, массовые миграции животных… А затем расплата, она неизбежна. И вот для того, чтобы такого не случилось, и существуют Лекари Душ. Они спасают мир от Магуса.

«Нет, Дженни никак не сможет сойти с ума! Она и чудес толком не творила…»

– С Лекарями понятно, – сказал Арвет, решив на время отвлечься от этой темы. Вот найдет Дженни и поговорит по душам. – А кто еще входит в Великий Совет?

– Третья служба – служба Высокого Суда Магуса под руководством владыки Талоса. Он судья, его гвардия состоит из туата и следит за порядком на Авалоне. Их цвет – красный. Служба четвертая – Лоцманы, их глава Навсикайя. Они вне политики, их дело – навигация и перевозки. Синий цвет, цвет моря. Пятая служба – Сновидцы, они малочисленны, и возглавляет их старейшина Сивирри. Их дело – пророчества и предугадывания, цвет голубой. И есть еще люди короля Артура, того, кто возглавляет Великий Совет. Их цвет фиолетовый, их совсем немного, и служители Короля доносят его волю до остальных членов Совета.

– Того самого короля Артура?

– Он спит в хрустальной гробнице между небом и землей, – подтвердил Людвиг.

– И при этом управляет? – уточнил Арвет.

– Для Магуса не имеет значения, спит он или бодрствует, воля его доносится служителями Короля.

– А за что ему такие почести?

– Артур спас людей Договора тысячу лет назад, он создал Великий Совет и всю нынешнюю структуру управления. Он уберег нас от полного уничтожения.

За разговором они дошли до лагеря, Людвиг подбросил ворох сучьев, дунул на угли, и пламя разом поднялось, взметнуло шапку искр, отодвинуло сумерки взмахом красной руки.

– Ты же говорил, что не стоит просить по пустякам.

– Это Авалон, место между сном и явью, здесь Врата Фейри, здесь мы достигаем наибольшей силы и все дается намного легче. Здесь мы как дома.

Их развели по разным покоям, и ко времени ужина первый, белая тень с огненными волосами, привел Дженни на беломраморную террасу. Там был накрыт стол. Во главе сидел Талос с диковинным бокалом в руке: большой стеклянный шар, срезанный на треть, настолько прозрачный, что казалось, полусфера бордового вина висит в воздухе.

– Добро пожаловать в дом Далфин! – провозгласил Талос. – Хлеб, вино и мед дома Далфин принадлежат тебе по праву, моя внучка.

Дженни вежливо кивнула, присела и отщипнула виноградину. Стол не ломился, но был изобилен фруктами, сырами и напитками. Некоторое время они сидели в молчании. Талос баюкал бокал в ладони, а Дженни думала, куда подевался Тадеуш.

Безмолвные служители – на сей раз это были люди – появлялись и исчезали, меняя блюда. Дженни их не замечала. Она сидела напротив родного деда, которого никогда не видела прежде, и не знала, о чем с ним говорить.

Талос цедил вино, разглядывая ее.

Она проглотила пару вишен и решилась:

– Простите, вы не знаете, где мой друг?

Талос молчал.

– Извините…

– Он задержался, – сказал старейшина. – Но придет. Ты торопишься?

– Не совсем, но с ним спокойней, – призналась Дженни.

– Ты меня боишься? – Талос встал, прошелся вдоль стола.

– Я вас не знаю, – сказала Дженни. – Не могу понять, какой вы. Добрый, злой… все плывет, все меняется.

– Конечно, я закрыт. Я же не могу допустить, чтобы ты смотрела на меня ясным взором. Это весьма неучтиво.

– Зато честно.

– Я твой родной дед, отец твоего отца, чего тебе бояться? Это твой дом, твой по праву рождения, Дженнифер.

– Но вы не признали мою маму! Из-за вас папа покинул Авалон!

– Это Марко сказал? – Талос вскинул черные брови. – Все было совсем не так. Да, мы повздорили с Робертом, мне не нравился этот скоропалительный брак, но я не выгонял его. Он сам решил покинуть Авалон, хотя здесь они с Эдной были в безопасности. Он был моим единственным сыном, а ты – моя единственная внучка.

– Почему же папа уехал?

Старейшина помрачнел:

– Наверное, доля моей вины в этом есть. Он был очень талантлив, я надеялся, что когда-нибудь он займет мое место в Великом Совете. Возможно, я слишком давил, слишком часто указывал, что делать, и подсказывал, как лучше поступать. Мне казалось, что я помогаю ему не совершить ошибок молодости. А он думал, что я мешаю ему жить. Он и Авалон покинул назло, и женился так же…

Дженни это царапнуло:

– За тринадцать лет вы не могли со мной связаться?!

– Как? Я пытался, но Марко не передавал мои письма. А покинуть Авалон я уже не могу. Слишком долго прожил здесь, во времени Внешних земель мое тело сгорит как свеча, за считаные часы. Таково бремя людей, обитающих на Авалоне. Моя единственная надежда была, что ты каким-то чудом окажешься на Авалоне…

Родной незнакомый дед протянул руку и коснулся ее волос.

– Я так рад.

Дженни отбросила скелет виноградной кисти, которую она ощипала не заметив.

Надо что-то ответить!

Мог ли Марко прятать письма?

«Мог, – подумала Дженни. – Он так долго столько всего скрывал – что ему еще одна маленькая тайна?»

Она подняла глаза, и Талос все понял.

– Не торопись, – мягко сказал он. – Можешь жить здесь, сколько захочешь. Я расскажу обо всем, что тебя заинтересует, покажу все тайны Авалона. Ты наследница рода Далфин, Медный дворец – это твой дом.

Ее дом?

Этот пустынный дворец с бесконечными анфиладами залов, с блистающими полами, резными дверями, белоснежный, как айсберг под медной крышей. Полный загадочных первых, покорно склоняющих головы перед ней, но сердце их – сплошной клубок боли и пламени.

Талос – ее дед, а Марко… всего лишь опекун, к тому же плохо исполняющий свои обязанности. Наследница Медного дворца, Дженни Далфин, нравится тебе такая жизнь?